— Позаботься о Бет, — шепнула она зятю. — Мне жаль, что так вышло, Маркус. Но теперь все будет в порядке. Я не собираюсь больше делать глупости.
Маркус кивнул, в глазах его блеснули слезы.
Бет пришла навестить мать и на следующий день, но Аннелизе принялась уговаривать ее вернуться домой. Она уверяла, что прекрасно себя чувствует, и старалась изо всех сил выглядеть бодро.
— Ты уверена? — с сомнением спросила Бет.
Аннелизе, мгновенно вернувшаяся к привычной роли заботливой матери, кивнула в ответ.
— Конечно, — твердо сказала она. — Отправляйся домой и занимайся малышом. У меня все прекрасно. Через несколько дней меня выпишут, я жду не дождусь, когда выйду отсюда, чтобы забыть все это как страшный сон.
Она постаралась придать голосу жизнерадостность, как будто речь шла о легком недоразумении, а не о попытке самоубийства.
— Ну, даже не знаю… — нерешительно протянула Бет.
— Дорогая, — Аннелизе заговорила тем особым тоном, к которому прибегала, уговаривая малышку Бет отправляться в школу, когда та в холодную зимнюю погоду не желала вылезать по утрам из постели, — со мной все будет хорошо.
— Ладно, мама, — согласилась Бет.
Успокоив дочь, Аннелизе облегченно вздохнула. На самом деле она чувствовала себя далеко не так хорошо, как уверяла, но Бет вовсе не обязательно было об этом знать. И все же к ее облегчению примешивалась грусть, оттого что дочь с такой готовностью дала себя уговорить.
Аннелизе мало что знала о скрытых сторонах жизни матери, та не делилась с ней своими тайнами, как и милая Лили. Она надеялась, что с дочерью будет иначе: они с Бет станут по- настоящему близки и смогут откровенно обсуждать то, что их волнует, но этого не случилось. Та нерасторжимая связь, что соединяет мать и дитя, не допускает излишней открытости. Выставляя напоказ свою боль, рискуешь нарушить равновесие. Мать должна оставаться матерью, а не изливать дочери душу.
Аннелизе не собиралась рассказывать Бет о тех горьких истинах, которые открыла для себя. Они навсегда останутся с ней. Прежде всего, она причинила дочери слишком много страданий, и это всегда будет ее мучить. А еще она подошла к той черте, когда смерть кажется лучшим выходом, и словно побывала в тайной, заповедной стране из древних преданий: преступивший ее границу никогда уже не будет прежним.
Бет ушла, и напряжение отпустило Аннелизе. Она закрыла глаза и задумалась. Теперь не обязательно следить за каждым своим словом, жестом и выражением лица. О материнском долге можно на время забыть, но чтобы выбраться отсюда, нужно снова стать самой собой.
— Аннелизе.
Она оторвала взгляд от окна в телевизионном зале и обернулась на голос. К ней обращалась высокая темноволосая медсестра, которая нравилась Аннелизе больше других.
— Привет, Мишель, — кивнула она.
— К вам посетитель, Аннелизе.
— Кто?
— Я. Тот, кто вас вытащил.
Аннелизе поначалу решила, что крупный мужчина позади Мишель — новый пациент больницы, но тут же поняла, что это не так. Она узнала местного эколога, специалиста по охране морских животных, Мака. Это его она старательно избегала, встречая в городе, и это он вытащил ее из воды.
— Я вас оставлю. — Мишель кивнула и вышла из комнаты.
Аннелизе посмотрела на Мака и вспыхнула от смущения.
Он был на берегу в тот вечер. Это как если бы он видел ее голой.
— Как вы сюда вошли? — резко спросила она, забыв о вежливости.
— Я навещал тут кое-кого и решил зайти поздороваться. Хотел узнать, как вы. В конце концов, это я вас вытащил.
— Я не просила меня спасать, — сварливо огрызнулась Аннелизе. Она сказала неправду. Какая-то часть ее существа хотела остаться в живых. Этот человек спас ей жизнь. — Извините, — отрывисто бросила она. — Вы меня спасли. Спасибо. Просто я сейчас не в состоянии заботиться о приличиях. Это не то место, где нужно непременно разыгрывать учтивость и вежливо улыбаться. Вдобавок я, кажется, разучилась лицемерить.
«И это неправда», — хмуро отметила про себя Аннелизе. Она притворялась, что все идет отлично, ради Бет. Но чего ради стараться для кого-то другого? Нет, отныне она не станет делать вид, что ей все нипочем, что ей безразлично, ушел Эдвард или остался. Когда перестаешь соблюдать вежливость и изображать безоблачное счастье, приходит освобождение.
— Не хотите сходить выпить кофе? — неожиданно предложил Мак.
Аннелизе недоуменно нахмурилась:
— Это закрытое отделение.
— Отпуск за хорошее поведение, — весело провозгласил Мак. — Я был здесь раньше и знаю правила. Я мог бы вас вызволить, если вы согласитесь пройтись со мной до ближайшего кафе. Конечно, если я не доставлю вас обратно к назначенному сроку, на меня спустят собак, но у нас будет достаточно времени, чтобы оторваться от погони.
Аннелизе рассмеялась. Как приятно чувствовать, что снова можешь смеяться. Удивительно.
Они уселись за столик, заказав по чашке кофе. После пяти дней, проведенных в больнице, поход в кафе показался Аннелизе настоящим приключением. Она с интересом разглядывала все вокруг, наслаждаясь неожиданной свободой.
— Спасибо за кофе, — улыбнулась она, — хотя, по справедливости, это я должна была бы вас угостить: в конце концов, я ваша должница.
— Вы ничего мне не должны, — покачал головой Мак. — Я просто оказался в нужное время в нужном месте.
— Вы так легко об этом говорите, словно только и делаете, что вытаскиваете из воды женщин, собравшихся утопиться.
Аннелизе с любопытством разглядывала своего спасителя. Пожалуй, немногие из ее знакомых спокойно сели бы пить кофе с женщиной, едва не ставшей утопленницей, но Мак не выказывал ни малейших признаков беспокойства и не поглядывал косо на свою спутницу, ожидая, что она вот-вот с воплем рухнет на стол и забьется в истерике.
— Я и сам несколько раз едва не сорвался, так что знаю, как это бывает, — заметил Мак. — В этом и состоит жизнь: вечно балансируешь на краю.
— Откуда вы все это знаете?
— Просто знаю, и все.
— Плавали, знаем, вот и майку привезли как сувенир, да?
Мак насмешливо улыбнулся:
— У меня целая фабрика по производству таких маек.
— Расскажите, — попросила Аннелизе.
— Вы же не собираетесь выслушивать историю моей жизни.
— А почему бы нет? — Она весело усмехнулась. — Знаете, до моря (пожалуй, я так и буду это называть — ДМ, «до моря») я никогда не была такой наглой, а теперь, «после моря», я стала другой. Новая, исправленная версия Аннелизе говорит все, что думает. Так что давайте, исповедуйтесь, я вас внимательно слушаю.
Они выпили еще по чашке кофе, пока Мак рассказывал грустную историю об алкоголизме, неудавшейся женитьбе и двух маленьких девочках, которые, как он надеялся, сумели его простить. Мак завязал десять лег назад, но не в его власти было вернуть дочерям детство. Выросший с родителями-алкоголиками, сам он так и не узнал, что значит быть ребенком.
— Вы спрашивали себя, почему так вышло? — взволнованно заговорила Аннелизе. У нее в голове не укладывалось, что человек способен так нелепо разрушить свою жизнь, повторив горький путь родителей. Неужели невозможно выбраться из этого порочного круга?
— Один неглупый парень как-то сказал мне, что когда нормальный человек оказывается в заднице, он спрашивает себя: «Как мне отсюда выбраться?» Когда же такое случается с пьяницей, тот задается вопросом: «Как же вышло, что я оказался в заднице?» Что-то в этом есть, верно?
Аннелизе от души рассмеялась.
— Это точно про меня, — кивнула она. — Каждый раз, стоило мне попасть в переплет, я начинала раздумывать, как же это могло случиться, вместо того чтобы поскорее выбираться из неприятностей.
— Эти бесконечные «почему?» многим только мешают в жизни, — пожал плечами Мак. — Иногда стоит принять как данность то, что с тобой стряслось, перестать терзать себя вопросом «почему?» и просто идти дальше, стараясь обрести мир в душе.
— Мне это удалось, — с гордостью объявила Аннелизе. — Раньше я все ждала какого-нибудь знака свыше. Читала книги, пыталась медитировать, слушала музыку. Приходила в церковь Святого Кейниса и молилась, чтобы Господь послал мне знак, но знака не было. Оказывается, я искала его вовсе не там, где следовало. Ответ Господа во мне самой. Я здесь, я жива, значит, такова Его воля. Это и есть знак, которого я ждала. Знаете, это очень странное чувство, мир в душе, — немного подумав, добавила Аннелизе. — Мне кажется, это дар. Я просила о помощи, и она пришла. В последнюю минуту, — криво усмехнулась она. — Еще мгновение, и было бы уже поздно, но помощь пришла. Появились вы. Ангелы, Господь, не знаю, кто вас прислал. Но кто бы он ни был, я ему благодарна.
