Страх перед мучительной агонией в лифте гнал Лили прочь, даже взрывы бомб пугали ее меньше. На земле всегда остается надежда выжить, но задыхаться в замкнутом металлическом гробу в ожидании смерти…

— Выпустите меня! — пронзительно крикнула она и принялась проталкиваться к выходу.

Окружавшая ее толпа и не подумала расступиться, но Лили все же удавалось медленно брести против течения. Спешащие в панике люди сдавливали ее со всех сторон, так что невозможно было набрать в легкие воздуха.

— Лили!

Ей показалось, что кто-то окликнул ее по имени, но это вполне могло быть игрой воображения. Попытка вырваться из толпы напоминала жуткий, отвратительный сон, и Лили уже не в силах была отличить кошмар от реальности.

— Лили!

Этот голос она узнала бы из тысячи, так часто он звучал в ее мечтах.

Джейми. Он был последним, кого она ожидала увидеть в этой жестокой давильне.

Он стоял позади нее в толпе и, держась за перила одной рукой, вторую протягивал ей.

— Мне нужно выбраться отсюда, — пронзительно закричала Лили. — Я ни за что не поеду в лифте.

— Хватайся за перила, — крикнул Джейми. — Я тебя вытащу.

Умом Лили понимала, что пытаться выбраться на улицу, где рвутся бомбы, — настоящее безумие, но ей было все равно. Ее вдруг охватила сумасшедшая уверенность, что рядом с Джейми она в безопасности.

Толпа понемногу редела, и Лили, собравшись с силами, дотянулась до перил и нащупала пальцы Джейми. В следующий миг сильная рука выдернула ее из толчеи, и Лили оказалась в объятиях Хэмилтона. Она прижалась щекой к колючему шерстяному сукну его кителя и замерла, вдыхая знакомый запах. Блаженное чувство покоя вливалось в нее, изгоняя страх.

Людской поток схлынул, и Лили с Джейми побрели на улицу, не размыкая объятий.

Всего несколько минут назад слышался тошнотворный вой сирены, но казалось, прошли долгие часы. Город вымер, на пустынных улицах, перегороженных бесчисленными мешками с песком, не было ни души. Только самые безрассудные не прятались сейчас в убежищах.

— Сюда. — Джейми потянул Лили за собой к большому, величественному зданию с глубоким портиком. — Здесь так же безопасно, как и под землей.

Хэмилтон обнял Лили за плечи, и она тесно прижалась к нему. В отдалении слышался грохот рвущихся снарядов. «Похоже на раскаты грома», — подумала Лили. В детстве она любила считать удары грома в грозу. При мысли о том, что бомбы падают где-то далеко, у нее вырвался вздох облегчения.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Я пришел увидеться с тобой, — ответил Джейми.

Лили посмотрела ему в лицо. Серые глаза его сверкали необычайно ярким огнем, в них читались сила, мужество и искренность. Такие глаза не смогли бы солгать.

— Зачем?

— Ты знаешь зачем, — тихо произнес он.

Лили вглядывалась в лицо Джейми, и каждая черточка казалась ей знакомой и родной. Удивительно, ведь она едва знала этого человека. Темные брови, тонкий шрам у виска, как бы ей хотелось погладить его, легко коснуться того места, где он пересекает бровь.

— Я держался от тебя на расстоянии. Пришлось заставить себя. Я предупредил Филиппа, что не приду, но ничего не смог с собой поделать. Я должен был увидеть тебя снова. В «Савое» Дайана сказала мне, что ты осталась дома, и я решил попробовать тебя найти.

— Это неправильно. — Лили отвела взгляд.

Он искал ее, и ей больше всего на свете хотелось быть вместе с ним, но это было неправильно. Джейми женат. Перед лицом Господа он не может предать свою жену. Поддавшись искушению, они оба совершат прелюбодеяние, а это смертный грех. Сможет ли Господь ее простить?

Откровенно говоря, за годы войны ее вера немного поколебалась из-за того, что ей приходилось видеть вокруг. Где был Господь, когда повсюду гремели взрывы и лилась кровь?

Джейми поднес к губам ее руку и поцеловал. Его дыхание участилось, и Лили решила, что сейчас не время думать о Боге. Это можно сделать и потом.

Они пришли в дом крестной Дайаны и поднялись по лестнице в спальню Лили, большую, погруженную во мрак комнату с темно-малиновыми стенами, широкой кроватью, гардеробом красного дерева и голым дощатым полом.

Джейми запер дверь на задвижку, бросился к Лили, сжал ее в объятиях и приник жадными губами к ее губам. Страсть захватила их обоих. Когда пальцы Лили нашарили первую пуговицу на груди Джейми, он быстро отстранился, сорвал с себя китель и распахнул кардиган Лили.

Она не успела даже подумать, что же на ней надето, как оказалась совершенно нагой. Они упали на кровать, поверх покрывала, их тела сплелись.

Никогда еще мужская рука не касалась ее обнаженной кожи, ощущение было волнующим, восхитительным. Губы Джейми сжали ее сосок. Лили тихо застонала и изогнулась дугой. Бедром она чувствовала упругое прикосновение восставшей плоти Джейми. Прежде секс всегда казался ей странным занятием, ослабевшие мужские тела в госпитале не вызывали мыслей о близости. Но Джейми был силен, полон жизни и неукротимой энергии. Им владели страсть, неистовство и ярость.

Лили нежно провела пальцем подлинному багровому рубцу у него на бедре. След ранения шрапнелью, из-за которого Джейми вернулся домой из Африки. В Белтонуорде на свадьбе Сибил Джейми заметно прихрамывал, но теперь хромота почти прошла.

— Болит? — спросила Лили.

— Только не сейчас, — прошептал Джейми, покрывая поцелуями ее грудь. Лили закрыла глаза, растворяясь в новом ощущении. — Я не хочу причинить тебе боль, — выдохнул Джейми.

— Мне все равно.

— Но мне не все равно. Я хочу, чтобы ты снова желала меня, как тогда.

— Я хочу этого.

— И чтобы тебе не было больно. — Рука Джейми скользнула к ее лону, и по телу Лили пробежала дрожь наслаждения. — Мы не должны…

— Нет, должны. — Лили казалось, что она умрет, если это вдруг прекратится. Ей хотелось пройти весь путь до конца. Она высвободилась из объятий Джейми и уселась на нем верхом. Ей нравилось ощущать, как откликается его сильное тело на малейшее ее прикосновение. — Покажи мне как…

Джейми обхватил ладонями бедра Лили. Их взгляды встретились. Серые глаза и ярко-синие будто заключили безмолвный договор. Два нагих тела медленно двинулись навстречу Друг другу, и Лили ощутила, как плоть Джейми входит в ее плоть. У нее перехватило дыхание, и Джейми, не сводя глаз с ее лица, тотчас остановился.

И тогда Лили качнулась вперед, теснее прижалась к Джейми и невольно вскрикнула, принимая в себя его естество.

— О, Дану[19], — простонал Джейми, в следующий миг их тела уже двигались в тесном сплетении, руки Джейми сжимали ягодицы Лили. И вот по телу ее, словно морская зыбь, прошла легкая дрожь и где-то внутри начала подниматься жаркая волна блаженства.

Лили всхлипнула, задыхаясь, прогнулась всем телом, словно исполняя диковинный танец, и Джейми крепче сжал ее в объятиях, сливаясь с ней в единое целое.

После они лежали обнявшись в сумраке комнаты, так и не потрудившись задернуть шторы на окнах. На черном небе сиял блестящий серп луны.

— Ты не представляешь, сколько ночей я провела, глядя в окно и думая о тебе, — сказала Лили, положив голову на согнутый локоть Джейми. — Все думала, где ты, что с тобой, видишь ли ты ту же луну, что и я, и вспоминаешь ли обо мне хотя бы иногда.

— Я просто не мог думать ни о чем другом, — усмехнулся Джейми. — В военном министерстве не слишком-то мной довольны. Скоро мне придется вернуться на подлодку. — Джейми замолчал. Моряки никогда не говорят, куда они отправляются, это непреложный закон. Умом Лили это хорошо понимала. Умом, но не сердцем. Если Джейми уйдет в море, ей важно будет знать, где он, чтобы следить за событиями, вчитываться в газеты, прислушиваться к сообщениям радио, всматриваться в кадры кинохроники. Так по крайней мере она сможет быть ближе к нему.

Она почти ничего не знала о подводных лодках, но четко усвоила одно их отличие от военных кораблей: если субмарина сбита, у экипажа нет никакой надежды спастись. Море похоже на ракеты «Фау-2», оно так же жестоко и безжалостно. Джейми легко мог погибнуть в толще воды, задохнуться в своей бронированной замкнутой камере. При мысли об этой страшной смерти Лили пронзил ужас.