Вполне предсказуемый выбор для двух женщин, не склонных поддаваться стадному чувству, забивая себе голову всякой чепухой, и никогда не разделявших заблуждение своих собратьев по профессии, что модели непременно должны быть тонкими как тростинки.

Пять месяцев назад, еще до начала «эпохи Джо», Иззи с Карлой как-то обедали на пожарной лестнице, лепившейся к западному фасаду солидного особняка, занимаемого агентством «Перфект». Они разговаривали о девушке-модели из другого агентства, подсевшей на героин. Ее карьера закончилась в реабилитационном центре. К тому времени она весила девяносто фунтов при росте в шесть футов и все еще тщетно искала работу.

— Жуткая история, — вздохнула Карла, уплетая обед. — Что за чертовщина творится кругом? Этим детям внушают, что они не вышли лицом или фигурой, когда от их красоты мурашки бегут по коже. К чему мы идем, если самые настоящие красавицы нынче недостаточно хороши? И кто, черт возьми, решает, что красиво, а что нет?!

Иззи хмуро покачала головой. Она не находила ответа. За прошедшее десятилетие требования к моделям радикально изменились. Перемены происходили на глазах у Иззи. Модели Прежнего образца — атлетически сложенные, стройные и сильные «стопроцентные американки» уступили место новым — высоким и поджарым, тощим как палки.

— Все идет к тому, что скоро деткам придется делать хирургическую операцию, чтобы их включили в каталог какого-нибудь агентства, — мрачно предрекла Иззи. — Нынешнее «лицо сезона» выглядит слишком фантастично, чтобы быть человеческим существом из плоти и крови. Куда катится весь мир моды, Карла?

— Лучше не спрашивай.

— Но мы с тобой часть индустрии. Пусть не мы принимаем решения, ответственность все равно ложится на нас. — Иззи угрюмо насупилась. Настало время взломать систему изнутри. — Знаешь, — подумав, добавила она, — будь у меня собственное агентство, я бы не стала работать с обычными моделями. Если вначале карьеры у них в голове еще хоть как-то ворочаются мозги, то к концу им напрочь сносит крышу. — Она проглотила кусочек жареной куриной грудки с румяной корочкой. — Модельеры требуют девушек все моложе и моложе. Скоро у нас в каталогах останутся одни двенадцатилетние йети.

— И это значит, что нам, почти сорокалетним, — Карла набожно перекрестилась при упоминании этой апокалипсической даты, — давно пора в утиль.

— Заплесневелые старухи, что там говорить, — поддакнула Иззи, — а в моем случае еще приходится подбирать одежду непомерных размеров. Представь, уже пошли в ход двузначные цифры.

— Ну, ты же женщина, а не мальчик-подросток. — возразила Карла.

— Спасибо, конечно, но в наше время я скорее отклонение от нормы. Самое смешное, что в первую очередь как раз женщины с деньгами, такие как мы с тобой, и покупают эту чертову одежду.

— Точно.

— Молодняк не станет выкладывать восемь сотен долларов за навороченное платье, которому показана исключительно сухая чистка и которое вдобавок через шесть месяцев выйдет из моды.

— Шесть? Скажи лучше, четыре, — фыркнула Карла. — Между началом круизного сезона и весенним показом мод каждый год появляются четыре новые коллекции. Ты не успеваешь развернуть упаковку и срезать ярлык, а твой наряд уже вышел из моды.

— Да уж, — согласилась Иззи. — Дизайнерские дома гребут на этом огромные деньги. Но меня не это больше всего бесит, а то, что в индустрии моды между целевым рынком и рынком модельным лежит глубокая пропасть.

— Одежду для взрослых теток показывают маленькие девочки? — понимающе кивнула Карла.

— Совершенно верно.

В Нью-Йорке незамужней деловой женщине, живущей в отдельной квартире, приходится заботиться о себе самой, и Иззи давно научилась справляться с самыми разными проблемами — от прочистки труб в ванной до оплаты счетов — и могла в одиночку противостоять огромным корпорациям, для которых ее юные модели были всего лишь пешками в игре. Но когда эти могущественные гиганты представляли одежду для деловых женщин вроде Иззи, они почему-то прибегали к помощи хрупких девочек-подростков.

Роскошная, дорогая одежда, казалось, предупреждала, насмешливо, с легким оттенком угрозы: «Мы с тобой равны, мистер, не забывай об этом». А юная голенастая модель с надутыми розовыми губками и бедрами не шире, чем ее коленки, в это же время безгласно молила: «Позаботься обо мне, папочка».

— Мы живем в чокнутом мире, — заключила Иззи. — Мне нравятся наши девочки, но они такие юные. Им нужны матери, а не букеры.

Она нахмурилась и замолчала. Ей не раз приходилось слышать, что букер — это отчасти администратор, отчасти мамаша, и в последнее время Иззи все больше об этом задумывалась. Раньше ей было решительно все равно, как ее назовут, но теперь Иззи испытывала неловкость, когда о ней говорили как о заботливой мамочке восемнадцатилетних моделей. У Иззи не было детей, и ей вовсе не улыбалось выступать в роли наставницы. Неужели она настолько стара, что ее можно принять за мать взрослой девушки? Все чаще Иззи охватывала непонятная тревога. Что это? Сказывается возраст? Или, может быть, дело в другом?

— Вот именно. — Карла прикончила обед и принялась за кофе. — А было бы неплохо поработать с женщинами, которым дали хотя бы подрасти, прежде чем вытолкнули на подиум.

— Да-да, — с жаром поддержала подругу Иззи. — С теми, что не морят себя голодом так, что потом одежда висит на них, как на вешалках.

— Ты говоришь о моделях «плюс-сайз»… — медленно произнесла Карла, пристально глядя на подругу.

Иззи как раз собиралась отправить в рот кусочек курицы и замерла с вилкой в руке. Именно об этом она всегда и мечтала. Насколько приятнее было бы работать с красивыми девушками, которым не приходится вечно загонять себя в жесткие рамки стандартов. И что это за стандарты, если они заставляют женщину быть тощей и плоской как доска? «Никаких буферов, животиков и пышных задниц!»

Карла взяла чашку с кофе и поставила на ступеньку. Привычный монотонный гул, сопровождавший традиционные обеденные посиделки на пожарной лестнице, — жужжание автомобилей внизу и неумолчный рев гигантского кондиционера на крыше, который стонал и хрипел, словно ракета перед стартом, — внезапно оборвался. Иззи и Карла его уже не слышали.

— Мы могли бы…

— …открыть собственное агентство…

— …и работать с моделями «плюс-сайз»…

Они схватились за руки и завизжали, как школьницы.

— Думаешь, у нас получится? — серьезно спросила Иззи.

— На сегодняшнем рынке совершенно точно есть спрос на этот тип моделей, — заверила ее Карла. — Помнишь, еще несколько лет назад никто не хотел приглашать крупных девушек, а теперь нас постоянно спрашивают, нет ли у нас моделей «плюс-сайз». Так-то вот. Прошли те времена, когда фигуристые девочки нужны были только для каталогов белья и трикотажа. Теперь известные дизайнерские дома представляют специальные линии одежды для полных женщин, им нужны модели, приближенные к реальности. С заказчиками проблем не будет. Девушки в теле прочно занимают свою нишу на модельном рынке, и спрос на них только растет.

— Своя ниша на рынке… звучит обнадеживающе, — задумчиво сказала Иззи. — Мне это нравится. Нечто особенное, необычное, элитарное.

Иззи была сыта по горло работой в «Перфекте» и почти ежедневными баталиями со старшими партнерами, которых давно не интересовало ничего, кроме денег. Им было решительно наплевать на людей, будь то персонал агентства или модели. Удивительно, как они еще не завели в женском туалете журнал прихода и ухода, а заодно и машинку, которая отмеривала бы скудные клочки туалетной бумаги.

Иззи отдала агентству десять лет жизни и теперь стояла на распутье. Впереди маячила суровая цифра «сорок». Жизнь неслась вперед, и — Иззи внезапно поняла, что именно вызывало у нее противное чувство тревоги — в последнее время ей стало казаться, что она остается за бортом.

У нее было все, к чему она стремилась: независимость, собственная квартира, прекрасные друзья, великолепные праздники и каникулы, активная светская жизнь. И все же ее не покидало смутное чувство неудовлетворенности, как трещина в стене, которая не настолько заметна, чтобы испортить интерьер, но назойливо лезет в глаза, стоит о ней подумать. Иззи отказывалась верить, что ей, возможно, не хватает любви. От любви она не ждала ничего, кроме неприятностей. Испытывать разочарование, оттого что тебе некого любить, — слишком банально, а Иззи терпеть не могла расхожие штампы.