Промокшая и усталая, Иззи захлопнула за собой дверь и опустила на пол дорожные чемоданы. После посещения индейской деревни ее не покидала щемящая тоска. Мирная жизнь пуэбло и искренняя доброжелательность индейцев напомнили Иззи крошечный ирландский городок, где прошло ее детство. Живя в большом городе, Иззи оставалась в душе жительницей маленького городка и скучала по Тамарину. В последние дни она часто вспоминала о доме. Может быть, потому что особенно остро ощутила свое одиночество, когда Джо уехал от нее среди ночи? Вот ее мысли и обратились к семье, к близким людям?
А может, всему виной эта постоянная сосущая тревога? Их отношения с Джо так безнадежно запутались, что Иззи даже не пыталась ничего объяснять ни Карле, ни папе, ни бабушке.
Она сорвала с плеч насквозь мокрый пиджак и только тогда разрешила себе взглянуть на автоответчик. На экране высвечивался большой жирный ноль. Ни одного сообщения.
Чертов автоответчик! Иззи с ненавистью посмотрела на аппарат, словно это телефон был виноват в том, что Джо так и не позвонил.
Включив повсюду свет, Иззи хмуро протопала в ванную, сбросила одежду и встала под душ, чтобы смыть с себя дорожную пыль. В последнее время страсть к чистоте переросла у нее едва ли не в манию. Наверное, навязчивое желание очиститься — следствие замысловатой любовной истории, в которой она увязла по уши. Никогда прежде Иззи не принимала душ так часто. Каждый раз, остервенело намыливаясь, смывая шампунь и натирая кожу маслом, она надеялась, что зазвенит телефон. Обычно так и случалось, но только не на этот раз. Вот уже пять дней Джо не давал о себе знать.
Пять дней.
— Нам нужно поговорить, — прошептал он в то утро, когда Иззи собиралась лететь в Нью-Мексико.
— Позвони, я буду ждать, — шепнула она в ответ, мечтая послать все к черту и никуда не ездить. Ей хотелось остаться с Джо, разлука пугала ее, наполняя душу мертвящим холодом.
О чем же он хотел поговорить?
Но Джо так и не позвонил.
Не позвонил даже в самый последний вечер, когда группа шумно праздновала успешное окончание съемок и общее веселье достигло такого накала, что всякий нормальный любовник даже на расстоянии почувствовал бы слабый укол ревности. Иззи очень надеялась, что Джо позвонит, и заранее мысленно отрепетировала эту сцену. Она представляла, как отходит в сторонку, прижимая к уху телефон, и под оглушительную музыку, развеселые выкрики и взрывы смеха в красках распивает Джо, как замечательно проходит вечеринка, и как Айван, фотограф, мастерски танцует лимбо. «Это просто потрясающе, дорогой». Настолько потрясающе, что Джо непременно стал бы ревновать… Но Джо испортил ей всю игру. Он не позвонил.
Иззи вышла из душа, кипя от гнева.
Нет, зря она выбрала душ. Ванна, вот что будет в самый раз.
Иззи принялась наполнять ванну, вылив в воду по меньшей мере половину драгоценного остатка розового масла от Джо Малоун, затем открыла бутылку белого вина, щедро плеснула в бокал и добавила содовой. Наконец с бокалом в руке она погрузилась в душистую пену.
Лениво вытянувшись, Иззи отпила глоток вина, запрокинула голову, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Обычно в теплой, благоухающей розами воде она забывала обо всем на свете, но на этот раз привычный ритуал не помог. Блаженное забвение не пришло. Джо по-прежнему занимал все ее мысли. Это наваждение началось с той первой встречи в отеле «Плаза».
Потом был их первый обед. Джо пригласил ее в маленький итальянский ресторанчике Гринич-Виллидж. Этот выбор приятно удивил Иззи. Она думала, что Хансен предпочитает роскошные заведения в верхней части города с вышколенным персоналом, знающим в лицо каждого нью-йоркского миллиардера. Джо заработал в ее глазах еще одно очко.
Расправляясь с аппетитными итальянскими закусками антипасто, они весело болтали, и чем больше рассказывал о себе Джо, тем стремительнее таяла линия обороны Иззи.
Получив диплом экономиста, Хансен пришел работать стажером в инвестиционный банк «Джей-Пи Морган».
— Тогда-то я и помешался на биржевой игре, — усмехнулся он, отправляя в рот кусочек хлеба чиабатта, пропитанный оливковым маслом с базиликом. — Правильно просчитанный ход приносит мгновенное удовольствие необычайной остроты. В этом и состоит прелесть торгов.
— Но это страшно нервное занятие, разве нет? — Иззи содрогнулась, представив себе потерю своих кровных миллионов. Будь у нее такая работа, ей бы пришлось пить лекарства тоннами, чтобы выдержать напряжение.
— Я не испытывал стресса, — пожал плечами Джо. — Мне нравилось просчитывать комбинации. Иногда я оказывался в проигрыше, иногда в выигрыше, но что бы ни случилось, шел домой и спокойно ложился спать. Нередко люди не выдерживали перегрузок и ломались. Приходилось выкладываться полностью, работать с колоссальным напряжением сил и при этом сохранять хладнокровие и собранность. Это многих вышибало из седла. Но только не меня.
К двадцати девяти годам Джо уже управлял собственным инвестиционным фондом, хеджерским фондом. Суть хеджирования состоит в том, что продавец товара заключает договор на его продажу и одновременно осуществляет фьючерсную сделку противоположного характера, то есть выступает в роли покупателя. Таким образом, любое изменение цены на товар приносит проигрыш по одному контракту и выигрыш по другому, что служит своего рода страховкой.
— А, так вот что это такое, — потрясенно выдохнула Иззи. — А я и не знала.
Хансен уверенно завоевывал все новые вершины, и суммы, которыми он оперировал, становились все крупнее, а риски все выше. Но вместе с рисками росли и прибыли. Теперь Джо продолжал заниматься биржевыми операциями, будучи главой крупного банка.
— В сущности, задача заключается в том, чтобы обставить рынок, то есть получить значительно больше прибыли, чем приносит рыночный портфель, — объяснял он. — Как говорится, извлечь выгоду. Наш фонд был закрытым. — Иззи, успевшая набить рот жареным перцем, недоуменно посмотрела на Джо. — Это значит, что мы занимались реинвестированием прибыли и не выпускали новых акций, то есть наш фонд был закрыт для новых инвесторов.
— А-а… — кивнула Иззи.
Их беседа с Джо напоминала мастер-класс «Уроки Уолл-стрит: как разбогатеть на финансовом рынке». За годы работы в агентстве Иззи часто приходилось встречаться с преуспевающими дельцами, и она никогда не могла взять в толк, о чем они говорят.
В конце концов Джо и его друг Лео Гард основали закрытый хеджерский фонд «Эйч-Джи»[4].
— Потом дела у нас пошли в гору, и мы изменили структуру комиссионных отчислений с двух и двадцати до пяти и сорока.
— Я с трудом на пальцах считаю, — призналась Иззи, — и понятия не имею, что это значит.
Джо широко улыбнулся и передал ей хлеб.
— Обычная структура комиссионных — два и двадцать — означает, что вы получаете два процента за управление инвестициями и двадцать процентов от итоговой прибыли.
— Господи! — изумилась Иззи. — И вы ворочали миллионами?
Джо кивнул.
— Представьте себе, шестьсот в доверительном управлении.
Иззи не хотелось выглядеть полнейшей тупицей, и все же она переспросила для верности:
— Шестьсот миллионов долларов? — Джо снова кивнул. — Так вы чертовски богаты, — задумчиво протянула Иззи, ненавидя себя за то, что набросилась на антипасто и наелась до отвала, даже не дождавшись основного блюда.
Джо весело рассмеялся.
— Вот это деловой подход, Иззи Силвер. Вы бесподобны. Сразу ухватили суть.
— Если честно, — Иззи отодвинула в сторону тарелку, — далеко не всем это нравится.
— Мне нравится. Да, вы правы, меня можно назвать богатым.
— И все же у вас нет суперъяхты? — Иззи лукаво прищурилась.
— Нет, — покачал головой Джо и непринужденно добавил: — А вы хотите обзавестись яхтой? Или вам просто нужен мужчина с яхтой?
Иззи усмехнулась такой наивности.
— А вы еще не определили? — произнесла она будничным тоном. — Я так мало похожа на женщину, желающую заполучить мужчину — владельца яхты, что, можно сказать, мы с ней на разных полюсах. — Иззи передвинула приборы и взяла в руки солонку и перечницу. — Перец — это я. — Она поставила ночку с перцем на край стола. — А соль, — солонка перекочевала на противоположный конец, — это женщина, которая даже выпить с парнем не согласится, прежде чем не выяснит размер его банковского счета. Видите? Между нами пропасть. Разница огромная. Колоссальная.
