— В «Бхуне» тебя бы заставили делать стойку на мраморном полу. — Карен любила вспоминать «Бхуну» — Центр айенгар-йоги в Индии, где она училась.

— Значит, там одни садисты, — пропыхтела Аннелизе. — Я думала, йоги медитируют, укрепляют тело и дух, а не сплющивают себе черепа на мраморном полу.

Карен рассмеялась, ей нравился своеобразный юмор Аннелизе.

— Ладно, можешь выйти из позы. Ты вставала в стойку с правой ноги, значит, опускаться надо с левой.

С плавностью, поразившей даже ее саму, Аннелизе перенесла вес тела на левую ногу и опустилась на пол, затем, тяжело дыша, встала на колени на коврике.

— Уф! Никогда не думала, что смогу это сделать, не прислоняясь к стенке, — призналась она.

— У тебя настоящий дар, — улыбнулась Карен. — Шона, хотите попробовать?

Пока Карен помогала встать на голову другой участнице маленькой утренней группы, собиравшейся в зале по пятницам, Аннелизе закрыла глаза, наслаждаясь своим триумфом. Она прежде и не подозревала, какое бодрящее действие оказывает йога, оживляя тело и освежая ум. В юности Аннелизе занималась оздоровительной гимнастикой, но все упражнения сводились к борьбе с собственным телом и лихорадочному стремлению поддерживать форму, а йога помогала понять себя и найти собственный внутренний ритм. Аннелизе могла прийти в студию очень раздраженной, но час занятий приводил ее в состояние покоя и умиротворенности.

«Десятиминутная медитация в конце занятия лучше всяких антидепрессантов», — сделала она вывод. К радости всех женщин Тамарина, а Аннелизе в особенности, Карен решила остаться в Ирландии до рождения внука. Но теперь, когда ребенок Джоди появился на свет — маленький пухлый мальчик Кайл с пушком на голове, точная копия своего отца, — Карен заговорила о том, чтобы остаться в Тамарине навсегда.

По пятницам после йоги все десять женщин из утренней группы обычно шли к бухте, чтобы выпить чаю с булочками в «Доротас». В этот день Аннелизе и Карен шагали рядом. По мышцам разливалось приятное тепло, в теле ощущалась необыкновенная легкость, и Аннелизе с удовольствием предвкушала чашку горячего чаю.

— К завтрашнему дню все готово? — спросила Карен.

— Еще бы, — откликнулась Аннелизе. — Я рада, что Бет с Маркусом решили после крещения устроить обед в ресторане гостиницы «Харбор». Было бы не слишком удобно собираться у меня дома, хотя у нас с Эдвардом вполне приличные отношения. Крестины — событие радостное, ни к чему омрачать его старыми тягостными воспоминаниями, так что лучше всего встретиться на нейтральной территории.

— Ты выглядишь счастливой.

Аннелизе улыбнулась в ответ. За последние несколько месяцев они с Карен успели стать близкими подругами. Важно, что они сами выбрали друг друга, а не сошлись случайно, как бывает, когда люди живут по соседству или когда их дети ходят в один и тот же класс. Женщины мгновенно нашли общий язык, и, как верно заметила как-то раз Карен, здесь, возможно, сыграло роль то, что обе они разошлись с мужьями. Аннелизе поняла, что хотела сказать Карен. Одинокие женщины в городе разбивались на кучки. Вдовы держались особняком: смерть отняла у них мужей, и это их сближало. Другую группу составляли разведенные женщины, и третью — замужние, не важно, сложился их брак счастливо или нет.

Общаться с замужними было довольно утомительно, как вскоре поняла Аннелизе. Те из них, кто отличался деликатностью, боялись, что болтовня о семейных планах может задеть Аннелизе, и старались тщательно выбирать темы для разговора, что зачастую звучало неестественно, менее чувствительные без конца обсуждали недостатки своих мужей, ругая их на чем свет стоит, не задумываясь, какое впечатление производят их жалобы на одинокую женщину.

С Карен все было по-другому.

— Я с удовольствием жду завтрашнего дня, — призналась Аннелизе. — И я совершенно счастлива. Может, я рассуждаю, как настоящая стерва, но мне стало намного легче, когда Эдвард съехал от Нелл. Хоть я и не хочу, чтобы он ко мне возвращался, мне приятно думать, что с Нелл у них ничего не получилось и она не смогла занять мое место возле него. Скажи, я гадкая корова, да?

— Да, — невозмутимо отозвалась Карен. — Нужно предложить мэру воздвигнуть тебе памятник в гавани, увековечить тебя в мраморе в виде большой коровы. Брось ты, какая из тебя стерва? То, что ты чувствуешь, естественно. Хоть ты и вполне счастлива одна, но видеть, как Эдвард и Нелл гуляют по городу, словно парочка влюбленных голубков, неприятно и обидно. Ты еще замечательно держалась. Будь я на твоем месте, я бы каждый раз при виде Нелл пыталась выцарапать ей глаза. Или, — мечтательно добавила Карен, — расклеила бы номер ее телефона во всех телефонных будках графства Уотерфорд с припиской «Мадам Садо-Мазо».

Аннелизе громко расхохоталась.

— Мне это тоже приходило в голову. Но если серьезно, то какой в этом смысл? Если кто-то хочет от тебя уйти, он все равно уйдет. Глупо срывать зло на том, к кому он ушел. Это только уводит от сути.

— Но Нелл была твоей подругой, — возразила Карен (Аннелизе посвятила ее в подробности своей истории).

— Да, мне было больно. Если бы Эдвард оставил меня ради незнакомой женщины, было бы легче. Вышло слишком жестоко. Ты не представляешь, как я мучилась, вспоминая наши вечера втроем. Все пыталась угадать, были ли они любовниками и не шушукались ли обо мне у меня за спиной. «Кажется, Аннелизе сегодня не в духе?» или что-нибудь в этом роде. — Аннелизе передернуло от отвращения. — Но сейчас все это позади. Мне жалко Эдварда.

— Беру свои слова обратно, мэр может спокойно спать, тебе не нужен памятник в виде коровы, — усмехнулась Карен. — Тебя надо причислить к лику святых. Святая Аннелизе.

— Я серьезно, — возразила Аннелизе. — Женщины легче переносят одиночество, чем мужчины. Нелл жила одна долгие годы, а я, оставшись одна, наслаждаюсь свободой. Но Эдвард совершенно уничтожен.

Ей рассказала об этом Ивонна. А та узнала обо всем от Коринны, которая узнала новость от Деклана, почтальона.

— Эдвард живет теперь у Фредди Поллока, занял свободную комнату. Уже неделю как переехал. Нелл заявила Деклану, чтобы он больше не приносил ей почту Эдварда, — сообщила Ивонна.

Аннелизе немного помолчала и заметила:

— Что ж, меня это не удивляет. Я всегда считала, что они друг другу не подходят.

Сказав это, Аннелизе задумалась. Может быть, многие думали то же самое и про нее с Эдвардом?

— Возможно, он теперь захочет вернуться, — с надеждой предположила Ивонна.

Несмотря на охватившее ее смятение, Аннелизе не смогла сдержать улыбки. Ивонна слишком наивна. Она думает, что все так просто: Нелл стояла между Эдвардом и Аннелизе, и теперь, когда она исчезла с горизонта, все снова будет по-прежнему, по-старому.

— Я сомневаюсь, Ивонна, — покачала головой Аннелизе. — На самом деле я не хочу, чтобы он возвращался.

— Ох, — потрясенно выдохнула Ивонна.

— Мне нравится моя нынешняя жизнь. И Эдварду в ней нет места. Я отпустила прошлое и Эдварда вместе с ним.

— Дело в Маке, да?

Мак действительно стал частью новой жизни Аннелизе, но только как друг. Ей очень нравился этот человек, однако она совершенно не представляла себе, что их отношения могут быть иными. Аннелизе не думала о новой любви, она не была готова к ней. Но со стороны вполне могло показаться, что их с Маком связывают отнюдь не дружеские чувства.

— Мак тут ни при чем, — заявила она непререкаемым тоном, желая убить подозрения Ивонны в зародыше. — Он мне друг, и ничего больше. Если я вдруг в кого-нибудь влюблюсь, Ивонна, обещаю, ты узнаешь об этом первой, но боюсь, это случится не скоро.

— Но тебе, наверное, ужасно одиноко, Аннелизе, — осторожно возразила Ивонна. — Я волнуюсь за тебя, ты все время одна, и рядом никого, кроме этой глупой собаки.

— А мне больше никто и не нужен, кроме этой глупой собаки. Я по-настоящему счастлива, правда.

— По крайней мере теперь не надо ломать себе голову, приглашать ли Нелл на крестины, — заметила Карен. Они дошли до «Доротас» и, хотя на улице было довольно тепло, решили посидеть внутри кафе, а не под открытым небом.