Если всех холостяков разобрали, тебе приходится ждать следующего раунда. Он наступает, когда женатики разводятся и вновь поступают в обращение. Но здесь тебе запросто могут перебежать дорогу дамочки помоложе лет на десять, и ты опять останешься у разбитого корыта.

И в который раз Иззи задумалась о приближающемся дне рождения. В ноябре ей исполнится сорок.

«Страстный скорпион», так отзывалась о ней Тиш, приятельница Иззи, помешанная на астрологии. Когда Иззи только перебралась в Нью-Йорк, они вместе с Тиш снимали квартиру на втором этаже трехэтажного дома без лифта в Уэст-Виллидж.

Ровесницы, связанные общим делом (Тиш, как и Иззи подвизалась в индустрии моды, работала ассистентом фотографа), и вдобавок обе иммигрантки, они довольно быстро поладили и подружились. За прошедшие десять лет Тиш успела выйти замуж и стать матерью шестимесячного мальчугана, так и не избавившись от мелодичного уэльского акцента.

Иззи вздохнула. Тиш тоже скоро стукнет сорок, но вряд ли ее пугает приближение этой даты.

Во время показа мод все в зале принялись передвигать свои стулья, чтобы лучше видеть подиум, поэтому к началу аукциона мужчина в костюме от Бриони уже сидел намного ближе к Иззи, чем до начала шоу. Погруженная в свои невеселые мысли, Иззи заметила это, только когда уронила каталог аукциона, а незнакомец тотчас вскочил, поднял брошюру и вручил ей.

— Спасибо, — изумленно пробормотала Иззи, протягивая руку, чтобы взять каталог.

— О, вы не пользуетесь лаком для ногтей, как мило и необычно, — заметил мужчина.

Иззи действительно не покрывала ногти лаком, предпочитая полировать их, и здесь, в фешенебельном отеле, среди бесчисленных женщин, щеголявших изысканным маникюром, она, Пожалуй, выглядела немного эксцентрично.

— Я не девушка с кудряшками, — рассеянно ответила Иззи. Разговор с Линдой задел ее за живое, и интерес к занятному типу в костюме угас. Да и сам обладатель костюма вряд ли заинтересовался бы сорокалетней женщиной с увядающими яичниками и кожей, которую не смогли бы омолодить никакие ухищрения современной косметологии.

— Что? — Он недоуменно поднял брови.

— Я не девушка с кудряшками.

— Я ничего не сказал о ваших волосах. — Незнакомец не попытался провести ладонью по ее локонам цвета жженого сахара, в которых мелькали пряди медовых тонов — Иззи красила волосы каждые полтора месяца в салоне «Цирцея», и это обходилось ей в кругленькую сумму, — но вид у него был такой, словно он не прочь это сделать.

Линда вышла в туалет, и Костюм от Бриони не долго думая уселся на освободившееся место. Он придвинул стул так близко к Иззи, что у нее перехватило дыхание. Как большинство высоких женщин, она безошибочно угадывала, когда мужчина выше ее ростом. Этот был выше.

— Я Джо Хансен, — представился он, с улыбкой протягивая руку.

— Иззи Силвер, — автоматически откликнулась она, пожимая крепкую мужскую ладонь и чувствуя легкую дрожь где-то в желудке.

Неужели она в свои без малого сорок лет еще способна испытывать интерес к мужчине?

Увидев, как смотрит на нее Джо Хансен, Иззи сразу поняла, что он не занят поисками двадцатипятилетней красотки. Его интересовала именно она, женщина средних лет, отнюдь не модель. На мгновение Иззи представила себе, как срывает с него рубашку, бросается ему на грудь, целует в губы, эти сильные руки обнимают ее, все крепче и крепче, его рот находит ее грудь… Уф!

Даже сейчас, спустя три месяца, Иззи могла бы вспомнить во всех подробностях их первый разговор с Джо.

— Так что же такое «девушка с кудряшками»? — Он не сводил с нее заинтересованного взгляда.

С трудом отогнав от себя навязчивое видение — этот роскошный мужчина, сбросив костюм от Бриони, страстно ласкает языком ее соски, — Иззи улыбнулась. Не дерзкой и капельку развязной улыбкой многоопытной жительницы Нью-Йорка, а робкой улыбкой девочки, родившейся и выросшей в маленьком ирландском городке, улыбкой, которую мгновенно узнала бы бабуля Лили.

— Это выражение придумала моя лучшая школьная подруга. Ей нравилось играть словами. «Девушки с кудряшками» любят розовые ленты и блестящие заколки для волос, рисуют себе глаза а-ля Бэмби и искренне верят, что, отправляясь на обед с мужчиной, необходимо заранее поесть, чтобы произвести впечатление эфемерного создания, а не здоровой кобылы с отменным аппетитом.

— Позволю себе предположить, что вы никогда не делаете ничего подобного, — весело заметил Джо, окидывая Иззи оценивающим взглядом. — Кстати, я не вижу ничего плохого в отменном аппетите.

Сладкое замирание в животе подсказало Иззи, что Джо имеет в виду отнюдь не обычный голод.

— Я люблю поесть, — прямодушно заявила она. Иззи не собиралась подыгрывать этому хитрецу. Она не первый год жила на Манхэттене и не раз встречалась с мужчинами. Играми она была сыта по горло.

— Тогда назовите ваше любимое блюдо. Без чего вы жить не можете.

Джо Хансен откинулся на спинку стула Линды, не обращая внимания ни на кого вокруг. Благотворительный аукцион начался. На торги выставили какую-то омерзительную на вид скульптуру, и большинство мужчин в зале, словно стая горилл, яростно колотили себя в грудь, сражаясь за первый лот.

Джо не проявлял никакого интереса к торгам. Все его внимание было приковано к ней, и Иззи вдруг поняла, что не может отвести взгляд от его лица. Серые, стального оттенка, глаза, Джо смотрели на нее с таким откровенным восхищением, что она почувствовала себя самой важной персоной в зале. Неужели это какой-то ловкий трюк? Быть такого не может. Так достоверно не сыграл бы даже самый гениальный актер.

Женщины за соседними столиками принялись с любопытством рассматривать ее и Джо. Иззи понимала, что пора положить конец этому безумию и вернуться к реальной жизни. Имя мужчины в костюме показалось ей смутно знакомым. Было ясно: этот Хансен — большая шишка, а она сама по сравнению с ним козявка, и все же Иззи не могла ничего с собой поделать. Прошла целая вечность с тех пор, как она последний раз флиртовала с мужчиной, ее тянуло к Хансену, и ей отчаянно хотелось продлить это непривычное, будоражащее ощущение. В конце концов, ну что изменят каких-то несколько минут в его обществе?

— Пожалуй, микстура от кашля и болеутоляющее, — отшутилась Иззи. Она всегда принимала насмешливый тон, когда нервничала.

— Я не имел в виду вашу последнюю трапезу в клинике «Синайские кедры». — Его глаза весело блеснули, а уголки губ едва заметно дрогнули. Джо улыбался одними глазами. «Это мало кто умеет», — заметила про себя Иззи.

— Форель, пойманная в ручье рядом с моим Сломом в Ирландии, и салат руккола, который сажает моя бабушка у себя в саду. Она утверждает, что руккола помогает справиться с раздражением и придает бодрости. А еще я люблю крыжовенный пирог со сливками.

— Настоящая еда, — одобрительно кивнул Джо. В глазах его снова вспыхнул озорной огонек, и у Иззи потеплело на сердце. — Я боялся, что вы назовете иранскую икру или какой-нибудь редкий сорт шампанского из тех, что поставляют только в пятизвездочные парижские отели.

— Это значит, что вы меня совсем не знаете.

Мистер Хансен производил впечатление человека, которого нелегко чем-нибудь удивить. Ушлый тип, это еще мягко сказано. Заметив изумление в его глазах, Иззи испытала неожиданный прилив гордости, словно ей удалось совершить редкий подвиг, всего лишь оставаясь самой собой. Обычно ее естественность и простота не привлекали мужчин. Поэтому особенно приятно было встретить парня, сумевшего оценить «натуральную» Иззи Силвер, лишенную лакировки и декора. Иззи, стоящую на пороге сорокалетия.

— Мне бы хотелось это исправить, — откликнулся Джо. — В смысле, узнать вас получше.

«Продано за семьдесят тысяч долларов!» — победоносно выкрикнул аукционист. Иззи обвела глазами зал. Краснолицый нефтяной магнат за соседним столиком наслаждался своим триумфом: он стал счастливым обладателем чего-то бесформенного, напоминающего расплющенную коробку передач, испещренную ядовито-желтыми пятнами краски. «То еще художество», — подумала Иззи.