— Ты научишь меня?

У Захариила не было на это времени. Ему необходимо тренировать свою армию, вести её в битвы. И ему совсем не нравилась мысль о том, что Аннабель будет сражаться с расой существ, у которых отсутствовало ограничение порочности. Но тот демон, что отметил её, рано или поздно захочет вернуть Аннабель, вне зависимости от того, оставил ли он её по доброй воле или нет... особенно, когда узнает, что она у Захариила. Больше, чем насолить друг другу, демонам нравилось пакостить ангелам. И они не постесняются истязать Аннабель ради этого.

Захариил не знал, как ей удалось так долго выживать.

— Да, — произнёс Захариил. — Я научу тебя убивать демонов.

Тэйн вернулся в облако Захариила с досье об очень короткой и несчастной жизни Аннабель Миллер. Новый предводитель Армии Отщепенцев, как их теперь многие называли, принял досье со своей обычной вежливостью, совсем не выказав своего отношения. Захариил казался таким же холодным, как обычно. Не пробормотав ни слова благодарности, он лишь кивнул, разрешая ангелу удалиться.

Однако Тэйн всё больше и больше симпатизировал прямоте воина. Ему нравился Захариил, и эта мысль потрясла до мозга костей. Более ста лет Тэйн не состоял в армии, и никогда бы ни к одной не присоединился, если бы Божество не приказало поступить в подчинение к Захариилу... или будет хуже.

Сначала Тэйн взорвался от гнева. Как кто-то смел диктовать ему, как проводить время? Если бы он захотел просто поваляться в кровати, соблазнить женщину, которая попадётся ему на глаза и сразиться с демоном, с которым столкнётся, Тэйн так и сделал бы. Он так и делал. И так же жили его друзья. Как говорили люди: "Один за всех и все за одного". Это понятие распространялось на них троих — него, Бьорна и Ксерксеса, которые, что бы ни случилось, были вместе, и Тэйн не мог позволить им взбунтоваться и пострадать из-за последствий. Он мог вынести всё, но не это.

Сейчас, спустя три месяца после нового назначения, Тэйн был рад, что не взбунтовался. Да, он донимал Захариила по мелочам, но предпочёл присоединиться к его армии, а не пасть. Тэйн понял, что отсутствие руководства и организации ему осточертело, что его жизнь являлась хаотическим беспорядком и отчаянно нуждалась в переменах.

Тэйн отправился в "Пропасть" — дом развлечений, находящийся в чертогах небес. На протяжении веков всё больше ангелов Божества поддавались искушениям плоти. Возникла потребность в месте, где можно было бы воплотить эти желания, и Тэйн его им предоставил.

"Пропасть" принадлежала ему. Наряду с бессмертными любовницами, в этом доме развлечений жили и Тэйн, Бьорн и Ксерксес. Но любовницы надолго не задерживались, потому что каждый из этих мужчин предпочитал разнообразие.

Невзирая на эту склонность, они все удержались от окончательного падения, хотя Тэйн понимал, что с друзьями балансирует на грани.

Ангелы, живущие под покровительством Божества, теряли его милость, потому что впускали в свои сердца зло, постоянно обманывали, крали — да, и такое возможно — или совершали хладнокровные убийства. Они впадали в немилость, потому что поддавались ненависти, зависти, страху или гордыни, или не могли устоять перед безнравственностью.

Они не поддавались демонам или мстили другим ангелам за узримое нарушение. Своё недовольство они должны были выносить на обозрение перед Высоким Небесным Советом.

С тех пор, как сотню лет назад Тэйн сбежал из демонской тюрьмы, он с парнями делал всё, кроме помощи существам тьмы. Он так и не понял, почему им выпал ещё один шанс.

Если они не исправят своё поведение, в конечном счёте, их грехи загонят в ловушку. Тэйн это понимал, но по-прежнему не мог заставить себя исправиться. Он стал тем, каким его сделали демоны.

Тэйн приземлился на крышу высотного здания. Над ним мерцали звёзды. Он предпочёл облаку кирпичное здание, поскольку подозревал, что слишком многие небожители испытывали искушение, требуя у облака противозаконных вещей. К тому же, облака были дорогими. Хотя, конечно, он мог позволить себе одно, и жить не в клубе, но знал себя довольно хорошо, чтобы понимать, что не устоял бы перед искушениями.

На крыше имелись два входа: один вёл в клуб, а другой — в комнаты Тэйна. По обе стороны от каждого прохода стояли по два ангела-стража. Тэйн кивнул паре, которая охраняла вход в его комнаты, и они разошлись в стороны. Мысленный посыл, и створки дверей распахнулись перед ним.

Снизу доносились звуки музыки, пока Тэйн шагал по пустому коридору к гостиной, где его ожидали Бьорн и Ксерксес. Они развалились на бархатных креслах и потягивали заказанные напитки.

Тэйн остановился у мини-бара, налил себе абсента и повернулся, прислонившись спиной к мраморной стойке. Осмотрев комнату, он подумал о том, что его берлога была местечком отпущения грехов. Куда бы он ни взглянул, повсюду видел сокровища, дарованные ему королями, королевами, бессмертными и даже людьми. Замысловато вырезанные столы, отполированные до глянцевого блеска, кушетки и кресла, обтянутые роскошными тканями, редкие ковры, люстры с драгоценными камнями вместо хрусталя.

— Неужели Захариил начал спать с людьми? — спросил Бьорн — пожалуй, один из красивейших когда-либо созданных ангелов. Его кожа отливала золотом, глаза переливались, словно драгоценная мозаика из аметистов, сапфиров, изумрудов и турмалинов.

Но Тэйн помнил, то время, когда воин выглядел не так привлекательно. Их похитители приковали Тэйна к грязному полу клетки, а Бьорна подвесили над ним. Затем демоны живьём содрали кожу с Бьорна, осторожно, чтобы не повредить плоть. Кровь лилась дождём на Тэйна. Он почти утопал в ней.

Как же он кричал... в начале. К концу пытки его лёгкие опустошились, а горло превратилось в бесформенную массу. Демоны по очереди одевались в его кожу, как в плащ, смеялись, изображали Бьорна во всякого рода непристойностях.

Ксерксеса приковали к стене напротив них: его живот прижимался к камню, руки скованы над головой, а ноги разведены в стороны. Он был вынужден слушать всё то, что творили с его друзьями, но не мог этого видеть. И, возможно, это было самым худшим. Ксерксес никогда не узнает, что происходило тогда вокруг него, когда его пороли... и творили другие ужасные вещи.

Пережитый им ужас в той клетке лишил красок его золотисто-каштановые волосы и персикового оттенка кожу, которая теперь была белой, как молоко. Кровеносные сосуды лопнули, и его когда-то янтарные глаза обрели красные радужки.

Никто из них никогда не разговаривал о плене и мучении, но Тэйн знал, какими именно стали его друзья. После каждой битвы Бьорн терял контроль. После каждого сексуального контакта Ксерксеса тошнило. Но, ни один из них не отказывался, ни от сражений, ни от сексуальных утех.

Тэйн научился сдерживать себя.

— Кто-то затерялся в собственных мыслях, — произнёс Бьорн. Последствие последней битвы ещё не охватило его... но охватит. Так всегда происходило.

— Дай ему по зубам, — посоветовал Ксерксес. — Он ответит, обещаю.

Они же задали ему вопрос... вроде как... о Захарииле и человеке.

— А сами как думаете? — наконец ответил он. — Захариил сидел в кабинете, писал о чём-то отчёт. Скорее всего, о нашем сражении.

— Думаешь, он когда-нибудь станет дружелюбнее? — спросил Бьорн.

Тэйн вздрогнул.

— Надеюсь, что нет.

Ксерксес потёр шрамы на шее. Все предполагали, что его бессмертие сыграло с ним злую шутку, так или иначе он напоминал плохо подогнанную головоломку, но правда заключалась в том, что он постоянно находился в процессе заживления от ран, которые причинял себе.

— В той психушке я убил шестнадцать демонов, — сказал Ксерксес. Это была одна из немногих тем разговора, от которых он получал удовольствие.

— Двадцать три, — произнёс Бьорн мрачным тоном.

Тэйн припомнил своё число жертв — он никогда не забывал об убийствах.