Россия во всей этой истории объективно выглядит весьма и весьма благородной и доброй силой. Вопреки распространённому мнению о нашем империализме русское правительство очень долго не желало ввязываться в разворачивающиеся события. Послы Хмельницкого и других казачьих вождей бывали в Москве много раз, много раз шли переговоры и на малорусской земле. Молодой в те поры царь Алексей Михайлович, опираясь на мнение ближайших к нему бояр, не единожды отказывал украинским послам в просьбе взять Украину под свою державную руку, в то же время не отказывая казакам в помощи деньгами и оружием. Переломную роль тут сыграл патриарх Никон, который в годы своего возвышения фактически определял многие царские решения как во внутренней, так и во внешней политике. Никон стал истинным заступником страдающего от прямого польского геноцида украинского народа. Сочувствуя малороссам, которых шляхта вырезала целыми сёлами, царь предоставляет для поселения беженцев земли, соответствующие нынешней Харьковской области, и другие окрестные территории, до того не имевшие украинского населения.

Конечно, немаловажную роль в решении о воссоединении сыграло стремление патриарха поставить под свой контроль Киевскую митрополию и всё православное украинское население, чему, кстати, исподволь весьма сопротивлялась сама Киевская митрополия. Однако и государственных интересов тут исключать нельзя. Никон мнил себя грядущим Папой всего православного мира, и Украина была тут только первым шагом на юго-восток. В итоге всё-таки состоялась великая Переяславская Рада, закрепившая единство великорусского и украинского народов. И, спасая народ Малороссии от истребления, Россия вступила в изнурительную 13-летнюю войну с Речью Посполитой.

Конечно, читая роман, невольно думаешь и о дне сегодняшнем. Перед нашими глазами разыгрывается драма под стать той, что произошла в XVII веке. Недруги русского и украинского народов пытаются столкнуть их лбами, пытаются убедить наших единокровных братьев украинцев, что они – прогрессивная Европа, а Россия – ужасная, отсталая и мрачная Азия и ничего общего между нами нет. Бог весть чем всё это кончится. Однако трезвой украинской элите и интеллигенции было бы очень полезно вспомнить события XVII века, понять исторической выбор украинской элиты той эпохи, осознать, насколько не случаен он был.

Несколько слов об истории написания и публикации романа. Владислав Бахревский родился в Воронеже, жил на Нижегородчине, на Рязанщине, в Подмосковье. В середине 1970-х годов писатель с семьёй переехал в Евпаторию. Интерес к XVII веку и то обстоятельство, что, находясь в Крыму, нельзя было не ощутить, что живёшь-таки на территории УССР, не могли не привести писателя к фигуре Богдана Хмельницкого. Роман писался несколько лет. Автор побывал во многих уголках Украины, связанных с эпохой Хмельничины. Закончен «Долгий путь к себе» был в 1980 году. Автор предложил роман издательству «Современник» – одному из крупнейших московских издательств на тот момент. Роман был встречен редакторами благожелательно. Однако по нормам тех лет необходимо было получение как минимум двух рецензий.

Впоследствии академик и директор Института истории, а в ту пору ещё только доктор исторических наук А. Н. Сахаров дал очень благожелательный отзыв. Однако другие рецензенты оказались из Киева. Их вердиктом было: «запретить издание романа во всех издательствах Советского Союза». Причиной тому послужило, возможно, то обстоятельство, что образ Богдана Хмельницкого в романе лишён черт идеального героя, этакого «рыцаря без страха и упрёка». Он – живой человек, не без слабостей и не без сомнений. Не кумир, не памятник, состоящий из одних добродетелей. Однако возможно и более прозаическое объяснение. Точно в это же время свой роман о Хмельницком писал классик украинской литературы и один из руководителей Союза писателей УССР Павло Загребельный.

Издание романа застопорилось. Автор написал письмо Загребельному. Написал письмо Юрию Бондареву – руководителю СП РСФСР. Ни от того, ни от другого ответов не было. Было написано письмо и в Госкомиздат. Эта организация, ознакомившись с романом, ответила, что не видит никаких препятствий для публикации романа. В «Современнике» же Владиславу Бахревскому сказали, что вообще-то он – писатель УССР, а они публикуют в основном писателей РСФСР. Именно это заявление послужило одной из причин для решения писателя вернуться из Крыма в Подмосковье. Автор забрал из издательства роман, а потом, уже вернувшись в Россию, заново принёс его в издательство уже в качестве писателя РСФСР. Однако и теперь дело с места не сдвинулось. Кто-то чего-то очень боялся. Очевидно, имело место некое противодействие.

Владислав Бахревский никогда не имел врагов, будучи истинным патриотом своей страны, не примыкал к литературным политическим партиям. Тем не менее кто-то, по-видимому, не желал роста популярности писателя. В 1986 году десять разных издательств, не сговариваясь, поставили разные книги Бахревского в план. Это была оценка уровня реальной популярности и даже коммерческой успешности книг писателя. Однако тут же нашёлся некто, написавший донос в Госкомиздат. По неписаным правилам того времени советский писатель должен был издавать в год не более одной-двух книг. На секретарей СП СССР и других, приближённых к власти авторов это правило не распространялось. В итоге в 1986 году из 10 книг не вышло в свет ни одной. Вспоминает писатель и о таком случае. В 1969 году в издательстве «Молодая гвардия» вышел сборник его рассказов, озаглавленный по числу рассказов – «Дюжина». Возможно, самой сильной вещью сборника был поэтический рассказ об иконописце «Настасья Красная Туфелька». Сборник не был замечен критикой, но сам автор считал упомянутый рассказ неким важным рубежом в своём творчестве. «И вот уже через несколько лет после выхода книги в одной литературной компании, – вспоминает автор, – один почти незнакомый мне человек, не писатель, но некий чиновник, занимавшийся вопросами литературы в ЦК партии, вдруг, про между прочим, сказал мне: “А туфельку твою мы тебе не забудем!”…»

Роман «Долгий путь к себе» всё-таки вышел в свет только в 1991 году. Уже давно бушевала перестройка. Самому Советскому Союзу оставалось не так долго жить. «Современник» выпустил роман тиражом в 200 000 экземпляров, что даже по широким советским меркам считалось массовым тиражом.

Думается, не развались Союз, в дальнейшем у Владислава Бахревского сложилась бы очень успешная литературная судьба. Авторитет его как исторического писателя был высок. Он был одним из популярнейших авторов «Мурзилки» и «Пионерской правды», выходивших многомиллионными тиражами. Не единожды его произведениями интересовались кинопродюсеры. Интенсивность работы автора как в историческом, так и в детском жанре не снизилась и в лихие 90-е, и в 2000-е. К сожалению, наступивший «рынок» по-своему понял коммерческую свободу, сведя книгоиздательство почти исключительно к детективному жанру. Дёшево и сердито. Интересами и вкусами читателя СССР, воспитанного на весьма высоких художественных и интеллектуальных стандартах, пренебрегли. Серьёзная русская литература стала малотиражной и местечковой.

Но всё меняется. Возможно, новые политические реалии заставят государство взглянуть на настоящую литературу по-новому. Можно лишь быть уверенным – книги Владислава Бахревского, как и раньше, постоят за себя сами.

«Темнозрачному, адских пропастей начальнику и всем служителям его, демонам, чертям, всем рогатым и хвостатым, премерзостным харям…»

Перо скрипело, да так, что лучше бы кожу драли с живого мяса.

Казак намотал на палец оселедец, вперился в темный угол и углядел кошачьими своими глазами на земляном полу дувшуюся жабу. Плюнул в сердцах под ноги, отпустил оселедец, выжал из пореза на руке кровь на перо и, прикусывая от старания нижнюю губу, дописал грамоту до конца.