— Не вздумай мешать, будет только хуже, — строго предупредил полковник, когда мы бесшумно вошли в полутемное полуподвальное помещение, явно не предназначенное для сексуальных игр. Тем не менее, парочка увлеченно занималась любовью — он стоял, поддерживая подругу руками за задницу, а она упиралась ногами в стенку и таким образом совершала необходимые движения. Мужчина стоял лицом к двери, но, вероятно, его глаза были закрыты, поэтому вторжение осталось незамеченным. К тому же полковник быстро отошел в тень.

— В индийском эпосе кто-то сильно пострадал за то, что случайно убил оленей во время случки, — позволил себе заметить я.

— Здесь не Индия, — сухо возразил полковник, — там вдовы бросаются в погребальный костер мужа, а здесь одно блядство.

— Это она от горя — не ведает, что творит, — робко произнес я, отчетливо понимая, что сейчас произойдет двойное убийство. Тем не менее, я малодушно наблюдал за действием со стороны, из своего темного уголка, остановленный железной волей призрака. Мужчина зарычал, а женщина громко закричала, словно у нее больше не было сил сдерживаться, приблизившись к кульминационному моменту не только соития, но и всей жизни.

— Вот и все, — тихо сказал полковник и плавно нажал на курок. Любовники, пронзенные одной пулей, странно дергали головами, как будто стремились разглядеть внезапно прилетевшую смерть и понять, чем она отличается от экстаза. Они плавно, словно в замедленной съемке, начали падать, не разжимая объятий.

— Сволочь! — изо всех сил закричал я. — Что мне теперь делать?

Мой вопль остался безответным, ибо полковник исчез, оставив меня наедине с двумя трупами. Впрочем, он вернул мне власть над моим телом, в том числе над рукой, которая держала орудие преступления. В ноздри ворвался кислый запах пороха, и меня охватила паника. Я стремглав бросился из страшной комнаты, но еще на ходу опомнился настолько, что спрятал пистолет и замедлил движение. Выбравшись из дома, где на меня не обратили внимания, я сел на землю, прислонившись спиной к стене.

Только что моими руками убили двух людей. Наверное, подсознательно каждый человек готов совершить убийство. Это какой-то психологический атавизм, дальний отголосок суровых времен, может быть, звериных перерождений. Бывает, что стоишь с близким другом и любуешься панорамой гор, и неожиданно возникает совершенно немотивированное желание столкнуть его в пропасть. Или катаешься с любимой девушкой в лодке и вспоминаешь «Американскую трагедию». Причем, эти мысли не имеют к тебе никакого отношения, ибо сам ты ужасаешься.

Боже мой, что я думаю о пустяках, если меня подставили самым подлым образом? Скорее всего, меня специально поместили в номер полковника, чтобы я надел его вещи и взял пистолет. А 10 тысяч долларов — это плата за убийство. Все сходится. Впрочем, меня подставил не полковник, ибо он покойник, а в таком положении обычно не боятся правоохранительных органов. Вполне возможно, что его самого подставили. В том смысле, что сначала убили, потом вывели на меня, чтобы он, моими руками, убил собственную вдову, когда она на его поминках будет трахаться с его лучшим другом. Кто может иметь такую большую власть, чтобы интриговать даже в потустороннем мире? В любом случае, нужно бежать отсюда подальше, пока меня не втянули в еще большую авантюру.

Я побежал, не разбирая дороги, в нахлынувшую темноту, освещенную белесым светом полной луны, пока не осознал, что ноги вынесли меня к пруду, где я впервые заметил безголового полковника. Впрочем, возможно, это кто-то другой ходит по водам, как по суше. Ночной пруд, разделенный лунной полосой на почти равные части, выглядел таинственным и зловещим. Я остановился, прислушался к ночной жизни, вспомнил поэтическую строчку «а трупы птиц и маленьких животных дрожали, как живые, на ветру» и осознал всю степень низости и подлости совершенного надо мной насилия. Это еще хуже, чем изнасиловать женщину. Со мной поступили так мерзко, что захотелось умереть и уйти от ужаса гнусной действительности, где твоими руками убили двух людей и даже намекнули, что ты спал с собственной дочерью. Я забросил пистолет далеко в пруд, и он исчез с шумным плеском в темных неподвижных водах.

— Зачем же выбрасывать вещественные доказательства? — спросил знакомый сиплый голос.

Я вздрогнул всем телом и резко обернулся. Неподалеку от меня стояла телега, непонятным образом возникшая в ночной тишине. Вероятно, я настолько был поглощен своими мыслями, что не услышал топот лошади и скрип колес. Рядом с карликом сидел незнакомый человек, чье лицо скрывалось во мраке.

— Жалко, что выбросил, — дерзко ответил я, хотя мои ноги подкашивались от страха.

— Тогда было бы совсем скверно, — сказал Сиплый с нескрываемой угрозой.

Мне стало настолько дурно, что я мог свалиться в обморок. Однако и в таком состоянии мне хотелось упасть на четвереньки и превратиться в волка, чтобы в таком образе атаковать горло — источник ненавистного сиплого голоса. Я начал падать на землю, но неведомая сила остановила мое тело в воздухе и оставила его висеть в немыслимом положении.

— Садись, подвезем, — предложил Сиплый.

— Спасибо, — неожиданно для самого себя поблагодарил я, когда, споткнувшись, побежал за поехавшей телегой и с разбегу прыгнул в душистое сено.

— Я же вам говорил, что журнал лучше не брать, — сказал карлик.

— Да ладно, читай, — великодушно позволил Сиплый, — все равно скоро конец всему.

— Вы, наверное, пророк? — спросил я и потерял сознание. Когда я очнулся, телега остановилась возле дома Анастасии.

— Ты видишь только одну сторону бытия и не можешь измениться самостоятельно, — объяснил на прощание Сиплый. — Именно в незнании воли Бога причина упорства страждущих людей.

— Спасибо за все, — устало сказал я, — но я не хочу изменяться.

— Что вы такой зеленый? — спросила Анастасия, когда я, стараясь не шуметь, вошел в темный дом.

— Устал, — ответил я и, пройдя в свою комнату, быстро открыл таинственный журнал.

В строительстве грядущего существенная роль принадлежит апостолам, чья судьба отмечена предопределенностью. Иисус изначально знает учеников, ибо видел их в ином времени и пространстве: «Прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницей, я видел тебя» (Ио.1:48). Они же, владея бессознательным знанием, едва услышав неминуемый зов, оставляют родных, привычные занятия и, как овцы, магнетически следуют за пастырем.

Выбор безусловен, поэтому безошибочен. Многие ученики, вникнув в странную проповедь, оставили учителя. Остались лишь те, кому от века уготовлено стать апостолами: «Не двенадцать ли вас избрал я?». Мир не знает Иисуса, но он знает мир, отвергая книжников и призывая простодушных людей, чтобы, преобразив их, поместить на уготовленное место в грядущем. Поскольку исчерпала себя мудрость мира сего и блаженны лишь нищие духом: «Вино молодое надобно вливать в мехи новые» (Мар.2:22).

Небожитель нуждался в посредниках, которые лишь поначалу служили этой роли, а затем преображенные, вкусившие небесного хлеба, стали чудотворцами. Ученики, несомненно, должны претерпеть метаморфозу, чтобы совершить предназначенные им деяния.

С обычной точки зрения процесс подготовки проходил неоднозначно, ибо за исключением Иуды Искариота никто не понимал ни слов учителя, ни его жертвенного служения. Удручающая нерадивость избранников объясняется тем, что общение с небожителем изменяло прежде всего не души, а тела, делая их способными к восприятию святого духа.

После трех дней пребывания на земле, которые люди воспринимают как три года, Иисус воскресает на небесах: «Изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу» (Лук. 13:32). Евангелическая хронология едва поддается анализу. Небожитель, очутившись в настоящем сущего мира, попадает в свое прошлое, поэтому ему открыты тайны грядущего.

Ситуация с эсхатологическим временем еще более запутанна, чем парадоксы Эйнштейна. Иисус оказывается и в своем прошлом, и в своем будущем относительно небес, которым суждено стать землей. Отсюда кощунственные слова: «Прежде нежели был Авраам, я есмь» (Ио.8:58). Будущее завещано и предопределено, ибо оно — прошлое.