Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

1908—1920. Примерно в то же время, когда А. Блок j и А. Белый открывали для себя великого предшественника в Некрасове (Фет и Вл. Соловьев были ими открыты гораздо раньше), Некрасовым начал заниматься К. И. Чуковский. Статьи о поэте в газетах, публикации неизвестных текстов, освобождение стихов Некрасова от цензурных искажений — все это увлекло Чуковского, и в 1920 году в Петрограде вышло под его редакцией первое послереволюционное издание Некрасова. В это издание были включены выброшенные цензурой строки из "Пира…" (их прежде опубликовал А. Измайлов в газете "Русское слово" — 1 февраля 1908 года), но самое интересное для нас в этом издании — расположение частей "Кому на Руси…".

Чуковский поместил "Пир…" (напомним авторский подзаголовок "Пира…" — "часть II, глава вторая") перед "Крестьянкой": это вызвало возражения П. Н. Сакулина и… спор не закончен до сих пор[345]. На издание Чуковского откликнулся и М. Гофман. Публикуя в 1922 году рукописные варианты к "Кому на Руси…", он оценил работу Чуковского как "хорошую любительскую" с досадными признаками дилетантства: "отсутствием строгой системы и обоснованности"[346]. Научная текстология только еще начиналась — статья Гофмана была симптоматичной; она напоминала, что "всякому… изучению творчества писателя должно предшествовать установление канонического текста"[347]. Едва ли в 1922 году было ясно, что канонического текста поэмы Некрасова не может быть.

1921 —1922. "Споры вокруг Некрасова умолкли; он признан, по–видимому, окончательно"[348]. Так начиналась тыняновская статья 1921 года "Стиховые формы Некрасова". Статья Тынянова стала пограничной — с нее началось научное изучение поэтики Некрасова, противопоставленное "беспринципному и, в существе своем, безразличному "приятию" Некрасова, которое изучением назвать нельзя"[349]. Это уже из статьи Эйхенбаума 1922 года. В спорах вокруг метода Тынянова и Эйхенбаума, в полемике с Чуковским выяснялась специфика некрасовского стиля. Уровень некрасоведческих работ начала 20–х годов останется непревзойденным — на него будут вольно или невольно ориентироваться филологи последующих десятилетий.

1946—1949; 1981, 1987… Между тем изучение некрасовских текстов и публикация некрасовских материалов продолжались. В 1946 году вышел первый из трех томов "Литературного наследства", посвященных Некрасову, а в 1949 году начало выходить Полное собрание сочинений поэта в 12 томах. Исследование Некрасова продолжается, продолжается и новое Полное собрание сочинений (с 1981 года вышло десять томов стихов и прозы; впереди — статьи и письма поэта). Но споры вокруг Некрасова… не закончились. Прославленный по программе, он с трудом доходит до школьников и студентов (об этом свидетельствуют анкеты — и опубликованные, и неопубликованные). Не случайно, наверное, многие работы о Некрасове по сей день пишутся в чуть экзальтированном тоне, словно авторы спорят с неизбежным оппонентом, не признающим Некрасова. "Сегодня перечитывают Некрасова редко", — пишет В. Леонович в статье, предваряющей прекрасный путеводитель по выставке "Из архива К. И. Чуковского" (книжка издана тиражом 1000 экземпляров!). И продолжает: "Но загадка Некрасова в том, что о нем думают — не ведая даже, что думают именно о нем!"[350] А Юнна Мориц, отвечая на вопрос о некрасовской традиции, заметила: "Некрасовская поэтика вошла в организм отечественной словесности как вещество, подобное соли"[351]. Поэты продолжают думать о Некрасове— и у филологов по–прежнему много работы.

«Столетья не сотрут...»: Русские классики и их читатели - i_008.jpg

Б. ИГОРЕВ

СТОРОЖ БРАТУ СВОЕМУ...

Ф. М. Достоевский "Братья Карамазовы"

1

Еще в 1862 году Достоевскому мечталось о появлении "хоть к концу‑то века" "какого‑нибудь такого великого произведения, которое выразит стремления и характеристику своего времени так же полно и вековечно, как, например, "Божественная комедия" выразила свою эпоху…". Всю свою творческую жизнь Достоевский готовился создать такое произведение. И все же оставил лишь большое предисловие к тому замыслу, который вынашивал. Ему хотелось только успеть завершить эту работу, собственно, все его романы можно рассматривать как подходы к этому, последнему. Не зря же он как‑то записал: "Никогда ни на какое сочинение мое не смотрел я серьезнее, чем на это". Сама необычайная продуманность, поразительная отчетливость композиции в целом и во всех деталях, безукоризненная выстроенность оставленной нам книги говорит о том, как автор многие годы лелеял этот замысел в душе, снова и снова продумывая его. И в то же время постройка эта не просто не завершена, а указует на то, что должно быть, но не совершилось, вся носит печать предварительности, подготовки к чему‑то, имеющему быть. Автор сам и назвал его "вступительным романом".

В экспозиции "Братьев Карамазовых", закладывая фундамент идейной конструкции романа, упирающейся в вопрос о преступлении — и, как всегда у Достоевско–го, о наказании, — автор ставит во главу угла "идею о возрождении вновь человека". Это, конечно, и есть та идея о "восстановлении погибшего человека", которую уже тогда, в 1862 году, Достоевский считал основой произведения, дающего бессмертие. Правда, эту‑то идею Достоевский и не осуществил, проведя нас в своих произведениях через "ад" и оставив в преддверии "чистилища". Но во всяком случае, первую часть замысла он исполнил с поистине энциклопедической полнотой.

Пристрастие к энциклопедичности, существующее в русской литературе, пожалуй, и независимо от знаменитого определения Белинским романа Пушкина, мы заметим и в гоголевском дотошном обследовании царства омертвевших душ, и в замысле обозреть всю Русь целиком у Некрасова, и в толстовском всеобъемлющем размахе "мысли народной" и "мысли семейной"; у Достоевского же нельзя не поразиться энциклопедии человеческих страданий и преступлений, надлома и надрыва: длинная вереница лиц и сцен, и нет такого запрета, который не был бы нарушен, порыва, который не был бы уличен и извращен, но и такого преступления, которое бы не терзало душу, не обратилось бы в наказание. И так — все глубже и глубже, из круга в круг, из круга в круг. Архитектоника "Братьев Карамазовых" зиждется на таких кругах, зримым разграничением которых явились бесконечные заборы (подсказанные пейзажем Старой Руссы, где писался роман); в центре их — дом Карамазовых, близ них, но вне их — монастырь.

К 1868 году у Достоевского, в исполнение этого его проспекта на конец века, сложился замысел цикла романов "Атеизм", где современный русский человек в своих скитаниях по России теряет, ищет и находит веру. Таким духовным скитальцем должен был потом стать Алеша Карамазов, в следующем романе. Мальчишеский клуб, игравший столь неоправданно большую роль в набросках к "Идиоту", оказался на месте в "Братьях Карамазовых": ведь в продолжении романа эти здесь никак не связанные с сюжетной линией мальчики должны были вырасти и действовать. Так что замысел романа "Детство" тоже вошел в "Карамазовых". Тогда же, в конце 60–х годов, у Достоевского созрел план "Жития великого грешника", ставший источником столь многого в его последующей творческой жизни. Оно оказалось генеральным конспектом готовившегося в мысли "произведения" — предисловие к которому есть "Братья Карамазовы".

вернуться

345

Краткое изложение дискуссии о расположении частей поэмы см. в последнем — Академическом — издании сочинений поэта (Т. 5. С. 609— 614).

вернуться

346

Некрасов по неизданным материалам… С. 61.

вернуться

347

Там же. С. 62.

вернуться

348

Тынянов Ю. Н. Указ. соч. С. 18.

вернуться

349

Эйхенбаум Б. М. Указ. соч. С. 37.

вернуться

350

Перечитывая Некрасова: Путеводитель по выставке. М., 1987. С. 20.

вернуться

351

Там же. С. 58.

79
{"b":"220484","o":1}