Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Поэма "Кому на Руси…" была напечатана по предыдущему изданию (1873 —1874). "Пир на весь мир", вырезанный по требованию цензуры из ноябрьской книжки "Отечественных записок" за 1876 год[329], не был помещен и в посмертном издании; более того, переписав для Пономарева "Пир…", Буткевич предупреждает корреспондента: "Я дарю Вам поэму, которая есть только у очень избранных друзей брата, которым он дал сам. Помните, что мы переживаем трудное время, не подведите меня"[330]. Ни Буткевич, вообще склонная преувеличивать цензурную неприемлемость произведений брата[331], ни "редакционный комитет", хорошо осведомленный о последних мытарствах поэта, не решились предпринять новую попытку напечатать "Пир…" (была напечатана только "Песня Гришина").

Среди откликов на четырехтомник отметим рецензию "Одесского вестника" (1879. № 58), содержавшую упрек в неполноте — в частности, отмечалось отсутствие "четвертой части поэмы "Кому на Руси жить хорошо"" (т. е. "Пира…"). Между тем в том же 1879 году "Пир…" был издан Петербургской вольной типографией. Кто знает, повлияло ли это на петербургских цензоров или нет, но только в февральском номере "Отечественных записок" за 1881 год "Пир…" — искаженный, "с урезками и приставками"[332] — был наконец напечатан.

1889. В двух номерах газеты "Новое время" (14 и 15 ноября) помещена большая статья Сергея Аркадьевича Андреевского "О Некрасове" (Б. Эйхенбаум назовет эту статью "одной из самых умных в некрасовской литературе"[333]. Юрист и литератор, Андреевский напечатал свой первый стихотворный опыт (перевод "Ночей" А. Мюссе) в том самом январском номере "Вестника Европы", где был помещен некролог Некрасова. Главная мысль статьи — прозаичность Некрасова. "…Добрых две трети его произведений могут быть превращены в прозу и не только ничуть от этого не пострадают, но даже выиграют в ясности и полноте". Эту же мысль встречаем в более поздней статье "Вырождение рифмы": Некрасов, пишет Андреевский, "царствовал в самый характерный период "обмена веществ" между стихами и прозой", работая над тем, чтобы "опрозаить стих"[334].

В газетной статье Андреевского много тонких и верных замечаний — назовем хотя бы проницательное сближение демократизма Достоевского и Некрасова или сравнение автора "Кому на Руси…" с поэтами-самородками Кольцовым и Никитиным. По мнению Андреевского, Некрасов "является истинным поэтом в тех случаях, когда он излагает народные темы народным говором". "Некоторый пуризм, которого держались в отношении народной речи Кольцов и Никитин, был совершенно отброшен Некрасовым: он пустил ее всю целиком в поэзию. С этим, подчас весьма жестким, материалом он умел делать чудеса. В "Кому на Руси жить хорошо" певучесть этой совсем неочищенной народной речи иногда разливается у Некрасова с такой силой, что в стремительном потоке напева совершенно исчезают щепки и мусор". О рифмах Некрасова Андреевский говорит в превосходной степени ("виртуозность"). Это стоит заметить особенно, так как поэзия Некрасова для Андреевского не только объект исследования, но и веский довод в общей концепции русской поэзии. Эта концепция ясна из заглавия уже упомянутой статьи 1901 года. "Рифмованные стихи, — пишет критик и бывший поэт (Андреевский перестал писать стихи после выхода единственного своего поэтического сборника 1886 года), — положительно доживают свой век"[335]. В контексте современной поэзии прозаизация стиха у Некрасова и поэтизация прозы у Тургенева ("Стихотворения в прозе") подтверждали, по мысли Андреевского, исчерпанность традиционного рифмованного стиха.

Эта идея вызвала резкие возражения.

1901. Возражал Андреевскому Брюсов в том же пятом номере "Мира искусства" за 1901 год, в котором была напечатана статья "Вырождение рифмы". Важнейший пункт спора — мысль о преобладании материализма и позитивизма в духовной жизни той поры; именно с этим утверждением спорит Брюсов, доказывая все возрастающее влияние идеализма во всех европейских культурах. А непопулярность поэзии, замеченная критиком, вовсе не убеждает поэта: масса читающих увеличилась, но масса "чуждается вообще поэзии"[336] —так было во все времена.

И вот что интересно: именно в эти годы, утверждая торжество идеального, Брюсов одновременно вступает в борьбу за "кодификацию". Обращаясь к брюсовскому осмыслению творчества Некрасова, мы следуем С. И. Гиндину: он в большой глубокой и интересной работе показал основные моменты восприятия некрасовского наследия Брюсовым. Там же содержатся ценные суждения об общих особенностях кодификации литературных явлений, то есть включения их в число классических. [337] поэзии Некрасова, за "утверждение ее в пантеоне русской литературы, среди незыблемых культурных ценностей"[338].

Отвечая газете "Новости дня" (предложившей высказаться о поэте в связи с 25–летием со дня его смерти нескольким известным писателям), Брюсов писал: "Поэзия Некрасова до сих пор не оценена справедливо, и, конечно, первая причина тому — его "гражданское служение". Оно сделало из его стихов предмет партийных споров и лишило их спокойных читателей и критиков" (27 декабря 1902 года). Во всех своих работах о Некрасове Брюсов восстанавливал справедливость в отношении к поэту, причем в ранних заметках — с восторгом, с нажимом, с полемическим подтекстом (как убедительно показал С. Гиндин, адресат полемики — С. Андреевский)[339].

О "Кому на Руси…" Брюсов выскажется дважды — в 1898—1899 годах (датировка С. Гиндина) и в 1919 году. В первом наброске (из материалов к "Истории русской лирики") поэма сравнивается с "Россиадой" Хераскова; при этом любопытно тонкое замечание (чувствуется поэт–символист): "Она не кончена, но есть какое‑то обаяние и в этой неоконченности"[340].

Во второй заметке (конспекте "Десять лекций по истории новой русской литературы") поэма "Кому на Руси…" названа высшим созданием поэта: "В поэме ряд типов: мужиков, помещиков, попа, разбойника и мн. др.; высокопоэтические картины (напр., в Прологе— ночи, обращение к теням, к эхо), много метких слов и выражений, частью ставших поговорками, тот же прекрасный язык, своеобразие размера"[341]. Интерес к поэме углубляется — отмечена не только эпичность; да и незаконченность уже не заключает обаяния ("не вполне законченная автором и до сих пор печатающаяся с грубыми цензурными искажениями и пропусками" — это уже речь не поэта, но исследователя). Специально отмечен язык — здесь же Брюсов скажет, что "Некра-1 сов создавал новую народную поэзию"[342].

1903—1909. Кажется, К. Чукрвский был прав, когда i писал о "декадентах" и "символистах", что они Некрасова "воскресили" и "благоговейно пред ним преклонялись"[343]. В 1903 году в журнале "Новый путь" (№ 3) К. Бальмонт писал о "красоте трагического" в поэзии Некрасова. Далеко не близкий Бальмонту автор "Кому на Руси…" (как известно, символисты начинали с преодоления некрасовской традиции прозаического слова) поставлен в этой статье в ряд великих русских поэтов: кодификация Некрасова еще актуальна. Поэты < рубежа веков (и прежде всего "младшие символисты") испытывают заметное влияние некрасовской поэтики — влияние, ими самими осознанное и порой подчеркнутое. А. Белый посвящает книгу "Пепел" памяти Некрасова и эпиграфом к ней берет некрасовское "Что ни год — уменьшаются силы…". Стихотворение "Веселье на Руси" и "Песенка Комаринская" (примерно в то же время Блок пишет свою "Гармонику…", предвосхищающую ритмы "Двенадцати") из сборника "Пепел" ориентированы на многоголосье "Пьяной ночи" и "Пира на весь мир" с его "Соленой", "Солдатской" и другими песнями; а "Горе" и "Русь" прорастают из Руси некрасовской с ее знаменитыми антитезами ("Ты и могучая, ты и бессильная…")[344].

вернуться

329

Известно, как тяжело переживал Некрасов этот последний удар. О попытках поэта провести "Пир…" через цензуру см.: Некрасов Н. А. Поли. собр. соч. и писем: В 15 т. Т. 5. С. 672.

вернуться

330

Лит. наследство. Т. 53/54. С. 188.

вернуться

331

Так, Буткевич считала, что "Элегию" 1874 года "напечатать нельзя", не зная, что это стихотворение уже было напечатано II Лит. наследство, 1949. Т. 53/54 (Некрасов, III). С. 170.

вернуться

332

Отеч. зап. 1881. № 2. С. 262 (примеч. Н. К. Михайловского к его же статье «Записки современника»).

вернуться

333

Эйхенбаум Б. М. Указ. соч. С. 38.

вернуться

334

Андреевский С. А. Литературные очерки. 4–е изд. Спб., 1913. С. 384.

вернуться

335

Там же. С. 382.

вернуться

336

Мир искусства. 1901. № 5. С. 244.

вернуться

337

Гиндин С. И. Брюсов о Некрасове. Ст. 1 II Некрасов и русская литература. Кострома, 1974; Ст. 2 // Некрасов и русская литература. Ярославль, 1975.

вернуться

338

Гиндин С. И. Брюсов о Некрасове. Ст. 1. С. 60.

вернуться

339

Там же. С. 64.

вернуться

340

Там же. С. 61.

вернуться

341

ОР ГБЛ, ф. 386, к. 40, ед. 5, л. 29.

вернуться

342

Там же. Л. 20.

вернуться

343

Чуковский К. И. Лица и маски. Спб., 1914. С. 214.

вернуться

344

См. гл. «Некрасов в поэтическом мире Александра Блока и Андрея Белого» в книге Н. Н. Скатова «Некрасов. Современники и продолжатели» (Л., 1973).

78
{"b":"220484","o":1}