Он сунул клочок бумаги в мой нагрудный карман.

— Позвони мне сегодня вечером.

Я пошел к машине.

— Извини, — крикнул Фрейзер против ветра.

— Катись к черту, — сказал я, доставая ключи.

Неподалеку от «вивы» у красного «ягуара» стояли и разговаривали два крупных мужика. Одной левой рукой я повернул ключ в замке, вытащил его и открыл дверь. Наклонившись, я бросил чертову книгу и фотографии на заднее сиденье и вставил ключ в замок зажигания.

— Мистер Данфорд? — обратился ко мне толстяк в коричневом кашемировом пальто.

— Да?

— Отобедать не желаете?

— Что?

Толстяк улыбнулся, потирая руки в кожаных перчатках.

— Я угощаю.

— С какой это стати?

— Хочу с вами побеседовать.

— О чем?

— Ну, скажем так: вы не будете разочарованы.

Я посмотрел на вход в крематорий.

Бил Хадден и Джек Уайтхед говорили с сержантом Фрейзером.

— Ну ладно, — сказал я, думая: черт с ними, с поминками в Пресс-клубе.

— Вы, может быть, знаете «Клуб Карачи» на Брэдфорд-роуд?

— Нет.

— Это — рядом с «Варьете», сразу перед въездом в Бэтли.

— Ясно.

— Через десять минут?

— Да я просто поеду за вами.

— Молодец!

Город пакистанцев, кроме них никого уже не осталось.

Черные кирпичи и сари, смуглые мальчишки на холоде играют в крикет.

Мечеть и завод — вот вам и весь Йоркшир образца 1974 года.

Карри и тюрбаны.

Потеряв «ягуар» из виду на последнем светофоре, я въехал на незаасфальтированную стоянку у «Клуба Варьете» в Бэтли и припарковался рядом с темно-красной машиной.

В соседнем здании репетировала группа Ширли Бэйси — они давали в «Варьете» рождественские концерты. Медленно пробираясь между лужами, полными окурков и пакетов из-под чипсов, я слышал, как они мучили тему из «Голдфингера».

«Клуб Карачи» находился в отдельно стоящем трехэтажном здании, которое когда-то было связано с комиссионной торговлей.

Я поднялся по трем каменным ступенькам ко входу в ресторан, включил свой диктофон и открыл дверь.

Изнутри «Карачи» представлял собой красную комнату, похожую на пещеру, оклеенную тяжелыми цветастыми обоями и наполненную звуками восточной флейты.

Высокий пакистанец в безукоризненно белой тунике провел меня к единственному столу, за которым сидели посетители.

Два толстяка сидели рядом, лицом к дверям. Перед ними лежали две пары кожаных перчаток.

Старший из них — тот, который пригласил меня на обед, — встал, протянул руку и представился:

— Дерек Бокс.

Я через стол пожал его руку левой рукой и сел, глядя на второго, помоложе, выглядевшего под стать своему спутнику.

— Это Пол. Мой помощник, — сказал Дерек Бокс. Пол кивнул, не говоря ни слова.

Официант принес серебряный поднос с соленьями и тонкими лепешками попадум.

— Сэмми, мы все возьмем фирменное блюдо, — сказал Дерек Бокс, ломая попадум.

— Очень хорошо, мистер Бокс.

Бокс улыбнулся мне:

— Надеюсь, вы любите острый карри?

— Я его пробовал только один раз, — ответил я.

— Ну, тогда вас ждет чертовское наслаждение.

Я оглядел огромную полутемную комнату с плотными белыми скатертями и тяжелыми серебряными приборами.

— Вот, — сказал Дерек Бокс, нагребая соленья и йогурт на попадум. — Накладывайте побольше.

Я сделал, как мне было сказано.

— Знаете, почему мне нравится это место?

— Нет, — ответил я, тут же пожалев об этом.

— Потому что оно — закрытое. Тут только австралийцы и мы.

Я взял свой промокший попадум в левую руку и сунул его в рот.

— И вообще, это — в моем вкусе, — сказал Бокс. — Частный подход.

Официант вернулся с тремя пинтами лагера.

— Да и жратва тут неплохая, а, Сэмми? — засмеялся Бокс.

— Большое спасибо, мистер Бокс, — ответил официант. Пол улыбнулся.

Дерек Бокс поднял свой бокал и сказал:

— На здоровье.

Мы с Полом присоединились к нему и выпили.

Я достал сигареты. Пол протянул мне тяжелую зажигалку «Ронсон».

— Неплохо, да? — сказал Дерек Бокс.

Я улыбнулся:

— Очень цивильно.

— Ага. Не то что это вот дерьмо, — сказал Бокс, показывая на мою руку в серых бинтах, лежавшую на белой скатерти. Я посмотрел на свою руку, затем перевел взгляд на Бокса. Он сказал:

— Я был большим поклонником вашего коллеги, мистер Данфорд.

— Вы были с ним хорошо знакомы?

— О да. Нас связывали особые отношения.

— Вот как? — сказал я и сделал глоток пива.

— М-м-м. Взаимовыгодное сотрудничество.

— В каком смысле?

— Ну, к счастью, мое положение позволяет мне время от времени делиться информацией, которая попадает ко мне в руки.

— Какой информацией?

Дерек Бокс поставил бокал и посмотрел на меня в упор.

— Я — не дятел, мистер Данфорд.

— Я знаю.

— И уж тем более не ангел. Но я — бизнесмен.

Я сделал большой глоток пива и тихо спросил:

— А что у вас за бизнес?

Он улыбнулся:

— Я занимаюсь автомобилями. Еще у меня есть кой-какие планы в отношении строительного бизнеса, о которых я буду говорить с вами начистоту.

— Какие планы?

— Расстроенные планы, — засмеялся Дерек Бокс. — На данный момент.

— Так все-таки, каким образом вы с Барри…

— Как я уже сказал, я не ангел, и никогда им не прикидывался. Однако в этой стране, в этом графстве есть люди, которые, на мой взгляд, слишком близко стоят у кормушки.

— У строительной кормушки?

— Ну да.

— Значит, вы передавали Барри информацию о неких людях, занимающихся строительным бизнесом, и об их деятельности?

— Ну да. Барри проявлял недюжинный интерес к деятельности неких людей, как вы изволили выразиться.

Официант вернулся с тремя тарелками желтого риса и тремя мисками темно-красного соуса. Он поставил по тарелке и миске перед каждым из нас.

Пол взял миску и опрокинул ее в тарелку с рисом, смешав содержимое.

— Наан не желаете, мистер Бокс? — спросил официант.

— Давай, Сэмми. И еще всем по пиву.

— Очень хорошо, мистер Бокс.

Я взял ложку и положил немного карри на рис.

— Давай, парень, принимайся за дело как следует. Мы тут не церемонимся.

Я съел ложку карри с рисом, почувствовал огонь во рту и одним глотком допил оставшееся пиво.

Через минуту я сказал:

— Да, неплохо, совсем неплохо.

— Неплохо? Да это же просто объеденье, — заржал Бокс с открытым красным ртом. Пол кивнул, ухмыляясь такой же ухмылкой цвета карри. Я съел еще одну ложку карри с рисом, глядя, как два толстяка с каждым глотком подвигались все ближе и ближе к своим тарелкам.

Я помнил Дерека Бокса или, по крайней мере, истории, которые люди рассказывали о нем и его братьях.

Я съел ложку желтого риса, глядя на дверь в кухню в ожидании следующей пинты пива.

Я помнил истории о братьях Бокс, которые отрабатывали технику побега с места преступления на улице Филд-лейн. Я помнил, как по воскресеньям с утра дети приходили посмотреть на них и как Дерек всегда был за рулем, а Реймонд и Эрик запрыгивали на ходу в машину, разгоняющуюся по Черч-стрит.

Официант вернулся с пивом и тремя лепешками наан на серебряном подносе.

Я помнил, как братьев Бокс отправили за решетку за ограбление эдинбургского почтового поезда, как они утверждали, что их подставили, как Эрик умер в тюрьме буквально за несколько недель до освобождения, как Реймонд уехал то ли в Канаду, то ли в Австралию и как Дерек пытался пойти воевать во Вьетнам добровольцем.

Дерек и Пол разорвали лепешки и дочиста вытерли ими свои миски.

— На, возьми, — сказал Дерек Бокс, швырнув мне половину своей.

Закончив с едой, он улыбнулся, закурил сигару и отодвинулся со стулом от стола. Глубоко затянувшись, он внимательно осмотрел кончик сигары, выдохнул и спросил:

— А вы были поклонником трудов Барри?

— М-м, да.

— Какая потеря!

— Да уж, — сказал я. Свет отражался в капельках пота на лбу Дерека Бокса, у корней его светлых волос.