Внезапно Шарль ощутил пустоту. Дело было сделано: первый заказ на переплёт из человеческой кожи выполнен. Снова возвращаться к рутинной обработке трупов? Шарль подумал о том, насколько приятна непосредственная работа с уже готовой кожей и насколько противна всё-таки процедура свежевания. Тем не менее он понимал, что заказы так или иначе не посыплются как из ведра. Варианта всего три: через какое-то время некто снова выйдет на Шарля в поисках специалиста по антроподермическим переплётам; таинственный заказчик решит сделать ещё один переплёт из кожи Атенаис или другого человека; таинственный заказчик порекомендует Шарля кому-нибудь из своих знакомых. Все три варианта казались молодому мастеру исключительно натянутыми, неестественными. Он выдавал желаемое за действительное, не более того.

Вернувшись в кабинет, он высыпал на стол деньги из кошеля — золотые, сплошь золотые. И, как ни удивительно, вместе с деньгами на столешницу вывалилась небольшая записка, свёрнутая в трубочку и запечатанная, судя по размерам оттиска, перстнем. Шарль тут же сломал печать, развернул записку и прочёл.

«Добрый день, господин де Грези. Наш посланник должен был сообщить вам, что мы крайне довольны вашей работой. Мы надеемся, наше вознаграждение не показалось вам чересчур скромным, и уверены, что в дальнейшем наше сотрудничество продолжится. Насколько я понимаю, вы заинтересованы в подобных заказах. Что ж, они у вас будут. С уважением, N».

Шарль откинулся на спинку кресла. У него будут заказы — настоящие заказы на антроподермические переплёты. Он понимал, что радость в данном случае преждевременна, что стоит дождаться хотя бы второго заказа, но ничего не мог с собой поделать, поскольку его прямо-таки разрывало изнутри, хотелось вскочить и плясать прямо по кабинету, по лестнице, по прихожей, выбежать на улицу и сообщить о своей радости каждому случайному прохожему. Но Шарль умел себя сдерживать. Он просто аккуратно сложил деньги в кошель, а записку положил в стол. Предстояло много работы.

Потом прошло шестнадцать лет. Читатель скажет: как же так, то ты до безумия подробно останавливался на ничего не значащих мелочах, описывал, как Шарль пьёт чай, как свежует труп, как приводит к себе проститутку — а тут вдруг минуло шестнадцать лет, как будто ничего и не случилось за эти годы, ничего не изменилось! Нет-нет, так не пойдёт, скажет читатель.

Но я позволю себе возразить. Из предыдущих десяти глав можно составить достаточно цельную картину характера Шарля де Грези, понять его пристрастия, почувствовать, как внутри него сражаются две личности: юный паренёк, совершенно не знающий жизни и жаждущий новых открытий, и хладнокровный переплётчик, член гильдии, работающий днём и ночью, чтобы не только (и не столько) заработать себе на хлеб, сколько прийти к созданию настоящего шедевра. Переплёта, который будет поистине прекрасен и совершенен не в глазах окружающих, цеховых или клиентов — а в его собственных глазах.

Стоит ли так же подробно описывать последующее десятилетие? Полагаю, не стоит. Наступил 1683 год, Шарлю стукнуло тридцать пять. Незамеченными для него прошли деволюционная война[62] между Францией и Испанией, почти не обратил он внимания и на Голландскую войну.[63] Вышел целый ряд новых книг нового типа — достаточно далеко ушедших и от средневековых рыцарских приключений, и от церковных трактатов. Шарлю приходилось переплетать «Португальские письма» Гийерага[64], «Зайду» Жана де Сегре[65], сборники пьес де Скюдери[66] и Мольера[67], «Сатиры» Буало-Депрео[68], стихи Шаплена[69] и Лафонтена.[70] Шарль читал все эти удивительные произведения и постепенно набирался ума — не из жизненного опыта, не из реальных ощущений, а из книжных залежей, из воображения гениев и бумагомарак.

Уже через год после памятного заказа книги из кожи мадемуазель Атенаис Шарль окончательно отказался от услуг бродяг. Ему были не нужны безымянные трупы пропойц и проституток, потому что один за другим на него посыпались заказы, за которые платили, заказы на книги из человеческой кожи. Таинственный клиент не обманул, и уже через месяц после первой работы пришла вторая — от него же (по крайней мере, посланец был тем самым молодым человеком, который доставил кожу в первый раз), а ещё через две недели — третья, от другого человека, по рекомендации. Рекомендации множились, количество желающих приобрести своеобразную память о дорогом человеке росло, как снежный ком. Заказывали книги из кожи умерших родственников и возлюбленных, преданных слуг и друзей. Были и весьма своеобразные заказы: один дворянин, например, содержал при своём поместье цирк уродов, и когда кто-либо из актёров умирал (что случалось по крайней мере раз в год, а то и чаще), он в обязательном порядке заказывал своему писарю создать краткую историю жизни актёра, которую переплести надлежало в кожу умершего.

Некоторые стремились сохранить инкогнито, но далеко не все. Большинство заказчиков предпочитали хранить подобные книги на почётных местах в своих библиотеках и ни в коем разе не скрывали их происхождения.

Из-за этого Шарлю пришлось столкнуться с конкуренцией. С одной стороны, среди парижских переплётчиков ему не было равных в антроподермической области, но с другой — такая работа очень хорошо оплачивалась, и его собратья по цеху всеми силами стремились заполучить подобные заказы — правда, исключительно легального плана. Шарль же брался и за грязную работу, когда клиент оставался неизвестным, а источник кожи держался в секрете.

Дважды Шарль узнавал — один раз из третьих уст, другой — напоив посланца, — откуда взялась кожа для переплёта, и оба раза был порядком напуган, поскольку чувствовал себя соучастником преступления. В первом случае один богатый самодур очень хотел книгу из кожи одного из своих лакеев, мальчика тринадцати лет, иногда ублажавшего самодура в интимном плане. Кожа стала фетишем богатея, иногда он наносил своему любовнику порезы, которые затем лобзал, а однажды в порыве страсти случайно заколол его тонким стилетом. Не испугавшись содеянного, он приказал освежевать мальчишку, а кожу отправил Шарлю для изготовления кожаного переплёта для книги указанной толщины. Самой книги на тот момент не существовало — Шарль так и не узнал, какие страницы скрыл в итоге переплёт его работы.

Второй случай тоже был связан с убийством, но на этот раз неслучайным. Некий знатный господин привёз из Африки негритёнка, которого демонстрировал гостям. Когда живая игрушка ему опостылела, он задумал обить кожей мальчика своё парадное кресло. Мастер-мебельщик сказал, что кожи будет маловато для полноценной детали интерьера, но можно сделать вставки. По приказу господина ребёнка убили и освежевали, кожа пошла на кресло, но мебельщик немного не рассчитал, и остался порядочный шмат довольно приличного качества. Он и достался Шарлю с поручением переплести в него простой блокнот с чистыми белыми страницами. Шарль не знал, что случилось впоследствии с господином. Видимо, ничего, поскольку чернокожие далеко не всегда считались людьми, а за убийство животного никаких санкций не полагалось.

Конкуренция с другими мастерами была более или менее честной. Шарль, до первого заказа живший внутри своего замкнутого ареала и смутно представлявший, как обстоят дела в окружающем мире, неожиданно обнаружил, что не слишком-то отличается от других переплётчиков. Более того, многие цеховые мастера совмещали искусство переплетения с типографскими и книгоиздательскими работами, из-под их рук выходили не тетради, не брошюры и не переплёты, а полностью готовые книги. Шарль чувствовал, что сам устроился очень хорошо. Он мог позволить себе заниматься достаточно узким делом, сугубо переплётами, и ничем более, что положительно сказывалось на качестве его работы. Впрочем, переплётчиков, работавших по схожему принципу, тоже хватило с лихвой.