Шарль отступил в тень комнаты. Угроза? Что с ним сделают? Странные люди, странный заказ. И первый посыльный был весьма необычным, и этот не лучше. Фиакр уже исчез. Шарль закрыл дверь и отправился на третий этаж, чтобы перейти в основной дом и спуститься в мастерскую. Свёрток он бережно нёс перед собой на согнутых руках, чтобы, не дай бог, не уронить его. Он понимал, что хрупких предметов внутри не должно быть, но кто его знает.
Добравшись до мастерской, он понял, что утром забыл тут убраться. Завершённый ночью переплёт небольшого поэтического сборничка по-прежнему лежал на столе в окружении инструментов и материалов. Шарль переложил книгу на стол для законченных работ, а всё остальное просто смёл со стола в сторону — так не терпелось ему приступить к изучению содержимого посылки.
Он развернул внешний слой сукна и обнаружил внутри второй свёрток, большой и бесформенный, поверх которого лежало запечатанное письмо, а также длинный узкий кошель с монетами и аккуратный прямоугольный пакет, видимо, с самой книгой. Шарль сломал печать и развернул бумагу. Текста было много — около восьми страниц, исписанных размашистым, но аккуратным почерком.
«Уважаемый господин де Грези, — говорилось в письме, — мне рекомендовали вас как великолепного мастера и знатока своего дела, и, кроме того, специалиста в той конкретной области знаний, которая в данный момент интересует меня более всего. Поэтому я принял решение обратиться именно к вам. Я уверен, что вы выполните свою работу в кратчайшие сроки и на высочайшем уровне, а за ценой мы не постоим. К письму прилагается небольшой задаток, должный продемонстрировать вам наши финансовые способности и окончательно рассеять все возможные сомнения».
Шарль взял в руки кошель, почему-то ни разу не звякнувший, когда переплётчик нёс свёрток и разворачивал его. Причина этого оказалась проста: набит кошелёк был так туго, как только можно. Не пересчитывая деньги, молодой человек снова обратился к письму.
«Как вы понимаете, господин де Грези, работа, вам порученная, весьма щекотлива. Исходя из этого, ни одна живая душа не должна узнать о том, что вы выполняли эту работу. Впрочем, вы и сами пострадаете от случайного оглашения обстоятельств нашей сделки, поэтому я не буду дополнять угрозу исключения из цеха и запрета на профессию дополнительными ужасами. Но есть одна вещь, которую вы должны понять и принять сразу же. Ровно через две недели к вам явится тот же человек, который навещал вас в первый раз. Он проконтролирует стадию выполнения заказа и уточнит сроки окончания последнего. Мы настоятельно рекомендуем не занижать эти сроки и не торопиться — качество для нас значительно важнее скорости. В случае утери материала или порчи оного путём создания некачественного переплёта мы будем вынуждены подвергнуть вас серьёзному наказанию, так как указанный материал является уникальным и существует в ограниченном количестве; большая часть имеющегося в наличии материала передана вам для работы. Чтобы в наших намерениях не возникало сомнений, спешим заверить, что в качестве наказания для вас мы избрали смерть. Таким образом, если вы не уверены в собственных возможностях, рекомендуем вам отказаться от сделки — на данной стадии наших отношений такой вариант ещё возможен».
Мороз пробежал по коже Шарля. Заказчик, видимо, и в самом деле относился к порученной переплётчику работе очень серьёзно. Но сдаваться молодой мастер не собирался, поскольку первый заказ, каким бы он ни был, вполне мог повлечь за собой последующие. Он продолжил читать.
«Закончив с формальностями, — продолжал неизвестный, — мы спешим перейти к самой сути вашего задания. Книга, которую вы должны оформить, является отпечатанным в одном экземпляре сборником стихотворений, посвящённых одной и той же женщине, называемой условно мадемуазель Атенаис. Её настоящего имени в книге не упоминается, можете не тратить время на поиски. Ввиду того что вы, несомненно, ознакомитесь с содержанием книги, спешу заметить, что автором большинства содержащихся там произведений является ваш покорный слуга, имя своё я также разглашать не планирую.
Как вы, видимо, уже догадались, обработанная человеческая кожа, присланная вам для работы, принадлежит означенной мадемуазель. Наша прекрасная дама почила в бозе ровно десять дней тому назад. К сожалению, переплётчик, который должен был изначально заниматься данной работой, внезапно скончался на пятый день после мадемуазель Атенаис, и потому мы были вынуждены срочно подыскивать ему замену. Он успел лишь подготовить кожу к последующей обработке, но даже не приступил к созданию самого переплёта.
Нам сложно судить, какая информация поможет вам в вашей миссии. Мадемуазель Атенаис на момент смерти было несколько более тридцати лет, она была полна сил, поэтому кожа её отличается великолепной упругостью и красотой. Нам бы хотелось, чтобы переплёт был светлым, радостным и отражал стремление мадемуазель Атенаис к жизни, к теплу, к любви. Она не любила яркие краски, но теряла голову от украшений, в особенности от драгоценных камней. Некоторые из её любимых экземпляров приложены к пакету, рекомендуем использовать их в работе.
Также в пакете наличествует ранний портрет мадемуазель, выполненный с натуры. Данный портрет мы также рекомендуем разместить на одной из крышек переплёта — на ваше усмотрение. В остальном мы доверяемся вашему вкусу и профессионализму. Наш посланник получил немалое удовольствие от изучения других ваших работ, выполненных из схожего материала, от блестящего соответствия обложки и внутреннего содержания, от качества переплётов и их художественной составляющей. Его мнению мы склонны в данном вопросе доверять безоговорочно.
Когда он посетит вас с визитом, вы вправе задать ему любые вопросы и уточнить любые детали, помимо одной. Ни в коем случае не пытайтесь узнать настоящее имя мадемуазель Атенаис и причину её смерти. Пусть эти сведения останутся за пределами ваших знаний.
С глубочайшим уважением и надеждой на плодотворное сотрудничество, N».
Шарль отложил письмо и начал разворачивать большой свёрток. С самого верха и в самом деле лежал небольшой, буквально три на три фута, холст, где лёгкими мазками, в незнакомой Шарлю манере был набросан портрет юной девушки с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. Она была изображена по грудь, и последняя показалась Шарлю не слишком выдающейся; вообще, мадемуазель Атенаис производила впечатление не красоты и лёгкости, а скорее чрезмерной худобы и измождённости. Художник стремился придать её коже аппетитный розовый оттенок, но Шарль видел, что такому сложению скорее соответствовала бы мертвенная бледность.
Тут же находился небольшой пакетик с драгоценными камнями — четырьмя рубинами, двумя бриллиантами, двумя сапфирами и двумя топазами. Все были великолепно огранены, но, судя по едва заметным следам окисления на боках, ранее находились в медных, то есть не очень дорогих, оправах, а после извлечения не подвергались чистке.
Наконец, Шарль приступил к разворачиванию самого главного, самого драгоценного свёртка — того, где хранилась кожа мадемуазель Атенаис.
О, да, это была кожа. Ровная, блестящая, аккуратная, со встречающимися тут и там чёрными точками — родинками. Обработана она была мастерски и пахла именно кожей и ничем иным — любимый аромат Шарля, волшебное благоухание свежеизготовленного переплёта. Для качественного блинтового тиснения кожа показалась переплётчику чрезмерно тонкой — такой блинт будет постепенно сравниваться с остальной поверхностью, и через два-три века рассмотреть рисунок будет практически невозможно. Впрочем, подобные проблемы обходились легко: под тонкий верхний слой подкладывалась вторая кожа, потолще, штамп продавливал оба слоя, закрепляя их сцепление и образуя значительно более глубокий рельеф.
В голове у Шарля уже рождался замысел. Он понимал, что в работе нужно гармонично сочетать желания заказчика и собственный художественный вкус. Просто поместить в центр передней крышки портрет девушки и обвязать его узорами — слишком примитивное решение. Шарль понимал, что в данном случае нужно создать нечто более сложное, по всей видимости, дублюру[59] с четырьмя независимыми, но изящно сочетающимися узорами на четырёх поверхностях переплёта.
