За этими печальными мыслями его застали братья, вернувшиеся с погребения. Вместе с ними подошли и Остронег с Морриган, которые уже сняли поклажу с лошадей и заправили корма. Время вздохов прошло, и грубая реальность снова окружила Эрика, смотря на него восторженными и преданными глазами. Так что он встал с лавочки, погладил коня по шее, улыбнулся и стал отдавать распоряжения своей небольшой команде. Они ведь искренне верят в него и пойдут за ним до конца, до последнего вздоха. А потому — к делу, господа, к делу! Каким бы оно тяжёлым ни было.

— Ворота в деревню закрыть. Никого не пускать. Мужчинам стоять на посту по очереди. Остронег заступает первым. Бери мой арбалет. Но прежде сними котту и отдай её Морриган, негоже светиться в таком виде. Тебя сменит Винценто, потом — Валентино и далее по кругу. Арбалет передаётся тому, кто заступает на пост. Остронег, твоя задача при смене показать ребятам, как им пользоваться. Вот песочные часы, каждые три оборота — смена караула, они будут у Морриган, и она следит за порядком при смене караула. Всем приближающимся говорить, что в деревне мор и ходу в неё нет. Ты и ты — берёте из поклажи по кольчуге и бегом в кузницу подгонять их под себя. Чтобы в карауле уже при броне были. А на тебе, моя прелесть, обед, ужин и подготовка лагеря. Выдвигаемся в полночь. Всем всё ясно? Вопросы есть?

Вопросов не было, и Эрик отпустил всех выполнять приказы. Молча понаблюдав за их суетой, он не спеша отвёл коня к остальным, расседлал, заправил ему корма и пошёл делать грязную часть работы — мародёрствовать. Сняв доспех и большую часть одежды, он отправился лазить по домам. Почему так? Потому что там можно было сильно испачкаться в крови и прочем, а с тела кровь и грязь смывается намного легче, чем с одежды. Задача, которую он ставил перед собой, — быстро пройтись по всем двадцати четырём домам и собрать всё, что можно было бы продать на рынке в Венеции. Ну не оставлять же всё гнить вместе с незадачливыми хозяевами? Со слов братьев, деревня третий год копила шерстяную ткань собственного производства, дабы после окончания полевых работ отправить караван в Венецию на продажу. Эти слова очень быстро подтвердились. Ткань была около шестидесяти сантиметров в ширину, но её было действительно много. В каждом доме по двадцать-тридцать отрезов длиной по два десятка метров. Ткань была окрашена в зелёный цвет одного оттенка. Всего оказалось шестьсот два отреза. Но часть из них было испачкано или повреждено прошедшей ночью, так что забрать можно было всего пятьсот четырнадцать отрезов. Из них выросла небольшая горка рядом с разбитым Морриган лагерем, прямо на пустыре, посреди деревни. С деньгами в деревне было довольно скудно, так как жили крестьяне в основном натуральным хозяйством. Десяток денариев и сорок два обола — это всё, что смог найти Эрик, да и то почти вся наличность оказалась у священника и старосты. В самой церкви брать особо было нечего, она была бедна — две старые затёртые и весьма убогие иконы и несколько медных, посеребрённых ритуальных атрибутов. Гнать овец да коров в Венецию было делом довольно опасным, слишком много вопросов будут задавать. Лошадей было немного, и все довольно тощие, его кони были практически богами по сравнению с этими клячами. Ещё обнаружились обширные запасы сушёных трав и ягод, из которых Морриган набрала целую кучу, заявив, что её можно будет загнать аптекарям.

Смеркалось. Костёр превратился в тихо тлеющие угли, рядом с которыми лежали двадцать четыре факела, по числу домов. Эрик заставил всех помыться. К слову, братья, не привыкшие к его порядкам, малость обалдели, когда девчонка, совершенно не стесняясь, сняла с себя всю одежду и стала мыться. Славянин похмыкал и, положив им руки на плечи, спокойно объяснил, что это дело полезное и нужно для здоровья. Там, откуда он родом, таких вещей стесняться не принято. Да и чего тут стыдиться? Стыдно показывать уродство, а не красоту. В общем, все помылись, оделись, снарядились и стали проверять по последнему разу, всё ли в порядке в обозе, который немного разросся. В него включили две подводы об одном коне и пару запасных коней, которых привязали к подводам. За кучеров посадили Валентино и Винценто, Эрик ехал на коне свободно, а у Морриган с Остронегом было по два заводных коня, которых, впрочем, облегчили, переложив всю поклажу на телеги. В голове колонны двигались барон и ирландка, что следовала за ним в хвосте. Замыкающим каравана ехал, как и прежде, славянин.

Выехали по густой темноте. Пройдя пару миль, остановились в старом лагере, но не стали спешиваться. Эрик забрал двух заводных коней у дреговича и отправил того в деревню, завершить начатое дело. Спустя полчаса тот вернулся, а вдали бушевало огромное пламя большого пожара, который к утру оставит после себя лишь дикое по своему размаху пепелище.

Из-за подвод серьёзно снизилась скорость движения отряда. Так что следующую неделю они провели в дороге, пока наконец из-за горизонта не показался Местре. Коротко объяснившись с охраной на воротах, Эрик заплатил входную пошлину, ибо шёл с товаром. После чего их пропустили, и караван въехал на городские улочки. А оттуда переправились в саму Венецию, где традиционно разместились на небольшом и уютном постоялом дворе с незначительным количеством посетителей. Наш герой вместе с Морриган занялся обустройством полученной территории. Валентино был оставлен караулить товар во дворе, а Остронег с Винценто отправились на рынок подбирать и оплачивать место в торговых рядах, так как от ткани нужно было избавляться максимально быстро. Но как только все разошлись и Эрик с девушкой остался наедине, она решила отвлечься от уборки и поговорить с ним на довольно щекотливую тему.

— Я хочу с тобой поговорить, — сказала она, краснея.

— Ты уже говоришь, — улыбнулся Эрик.

— Понимаешь, мне несколько неудобно об этом спрашивать…

— Да ты не стесняйся, давай, я же не кусаюсь. — Он снова улыбнулся.

— Я тебе нравлюсь? — спросила она, и её щеки стали совершенно красными.

— Конечно нравишься. Зачем бы иначе я тебя оставил при себе? Ты сама по себе вполне смышлёная девчонка, в травах неплохо разбираешься и человек верный. А подвернётся ситуация — станешь замечательным врачом, вон как нашего любителя франков выходила.

— Прекрати. Я не об этом спрашиваю. Ты и сам это понимаешь. Ответь мне, я тебе нравлюсь как женщина?

— Хм… А с чего вдруг такие вопросы?

— Эрик! Ответь. Не издевайся надо мной.

— Хорошо. Да, ты мне нравишься. Ты красивая, смышлёная и верная женщина — это просто превосходное сочетание.

— Да?! Правда?! Эрик! Я…

— Стоп, стоп, стоп. — Он взял её за плечи и чуть надавил на них, усаживая на лавку. — Присядь. Давай я тебе кое-что объясню. Ты готова меня и слушать, и услышать?

— Да, конечно. Я вся внимание.

— Отлично! — Барон отошёл к распахнутому окну и встал там, обдумывая, с чего ему начать. — Любовь. Семья. Всё это, конечно, прекрасно. Да и тело моё решительно взрослеет. Настолько, что с каждым днём всё громче заявляет своё желание женщины. Да что я говорю? Вспомни, ведь столько раз во время омовений… Хоть вешай гирю на него, чтобы не смущать тебя. Но если я поддамся и уступлю, то нас обоих ждёт беда. Надеюсь, ты ясно понимаешь, что мы вздыхать не будем, томно держась за ручки на лавочке, а сразу приступим к делу. С одной стороны, всё это будет весьма приятно. С другой, учитывая обстоятельства и перспективы, — совершенно недопустимо. Во-первых, ты человек, который нужен мне для дела, а не для развлечения. Я не горю желанием получить в отряд беременную женщину. Ты станешь обузой. — Он обернулся, взял табурет и уселся на него в двух шагах перед ней, так, чтобы смотреть прямо в глаза. — А во-вторых… Хм… Вспомни, Морриган, как тебя за то, что отказалась стать подстилкой у деревенских мужиков, решили убить? Особенно напоминаю — всем миром и с благословения священника. А если бы хоть раз, хоть одному, но уступила, то тебя бы пользовали все мужики в деревне. Причём бесплатно и в любое время. Или ты забыла?