В таверну наш герой возвращаться не стал, а отправился на городскую площадь, где размещался торг. Там быстро разыскалась местная стража, которая после подаренного денария, дабы выпили за покойных Берту и Генриха фон Ленцбург, резко разговорилась. Видя интерес к торговым делам у столь добродетельного человека, стражники показали самые ходовые места в железных рядах и проводили его к старосте, что следил за рынком. Выбранное место стоило денарий в день. Эрик, не торгуясь, оплатил на месяц вперёд и отправился в гости к Готфриду, в надежде, что тот уже вернулся на подворье.
Барон был доволен, в голове его крутились мелодии разных смешных и весёлых песенок из прошлой жизни. Он так и шёл до самой кузни, пока не услышал отборную ругань, которая зычным эхом расходилась по улицам. Остановившись и прислушавшись, Эрик пришёл к выводу, что мастер уже вернулся. Какой, однако, у него ласковый нрав и нежный голос! Чуть позже выяснилась причина его гнева: оказывается, тот самый Ульрих, протягивая проволоку, умудрился сделать все заготовки меньшего диаметра, так что теперь восемь килограммов железных болванок нуждаются в переделке. Осчастливив бедного ученика своим трепетным участием, Готфрид бросил взгляд на гостя. Хмыкнув и, видимо, поняв, кто к нему пришёл и зачем, молча показал на дверь дома и пошёл туда первым.
Язык они нашли сразу, так как барон чуть ли не с порога заявил, что кладёт за своё учение по денарию в неделю. Условия, правда, потребовал весьма вольготные и свободные. В общем, всё складывалось как нельзя лучше. Слишком всё и слишком хорошо, даже как-то стрёмно.
Следующий месяц прошёл довольно спокойно. В нечётные дни недели, кроме воскресенья, шли занятия в кузнице, да и то не с рассвета. Чётные дни проходили в тренировках, верховых прогулках, домашних хлопотах и языковой практике. Дело в том, что по вечерам он занимался со своей спутницей языком, носителем которого она была, и практиковался в письме с помощью гусиного пера.
На рынке дела шли хорошо: к концу месяца все трофеи были распроданы, даже жемчуг и тот удалось продать. После всех трат у них всё равно было огромное состояние — суммарно около тридцати пяти венских серебряных марок. Это десять килограммов серебра! На эти деньги он мог бы жить до глубокой старости в спокойствии и довольстве. Но, увы, покой — не его удел.
Через месяц Эрик стал замечать странных людей, фланирующих возле его дома, явно следящих за ним и вообще проявляющих заинтересованность. Это настораживало. Поэтому в один из вечеров Эрик поделился с девушкой своими подозрениями. Выяснилось, что она их тоже заметила, причём ещё на рынке — все знакомые лица, которые не раз подходили и спрашивали, приценивались и вообще старались поговорить по душам. Прикинув, что к чему, они пришли к выводу — их пропалили на доспехах. Дело в том, что доспехи были дороги, а их хозяева не многочисленны и не свирепы. Если сложить два этих факта в единое целое, то становится вполне очевидно — их хотят ограбить, а следят, чтобы выяснить — где спрятаны деньги. Да уж, называется — доигрались. Ведь только одних наблюдателей пятнадцать человек!
Утром он оставил Морриган сидеть дома, под засовом, и впускать его только по звуковому сигналу — он особым способом должен постучать. А сам спокойной походкой направился в кузницу. Там, обговорив ситуацию с мастером, приступил к работе, да не один, а со всеми подмастерьями. До обеда они работали, делая так называемые стрекачи — пространственные конструкции из четырёх шипов, собранных таким образом, что как стрекач ни положи — один шип будет всегда вверх торчать. Получилось изделий около сотни. Забрав их, Эрик отправился на рынок, чтобы купить ещё два простых арбалета, болтов, разгрузку с крюком и лёгкое копьё. Отоварившись, пошёл к своему дому мимо одного из наблюдателей, демонстративно бряцая снаряжением. А на шутливый вопрос о том, куда это он так снарядился, сказал, что завтра выезжает с тамплиерами в Святую земли, вот и готовится.
Дома начались активные приготовления к отражению штурма. Были заблокированы ставнями на засовах все окна, надёжно закрыта дверь, устроена баррикада при входе на второй этаж, весь первый этаж был аккуратно уложен стрекачами, рядом с подоконниками второго тоже положили немного. В общем, все приготовления длились до самых сумерек, поэтому, когда около полуночи возле двери послышался какой-то шорох, они с Морриган, уже расположившись за баррикадой, имели три заряженных арбалета и надежду на успех. Как ни странно, но эти ухари смогли открыть массивный засов на двери довольно тихо, как и саму скрипучую дверь. Ступив через порог, первая тень сдавленно замычала и выскочила обратно, видимо наступив на стрекач. Идущие за ней были уже умнее — передвигали ноги, не отрывая от пола, чем просто смещали стрекачи в сторону. Вошло их человек семь. Эрик тронул девушку за плечо, и они, взяв по арбалету, прицелились. Целились в район шеи с таким расчётом, чтобы болт, пробивший с такой расстояния её насквозь, повредил идущего следом. После первого залпа, застонав, упали четверо, а трое испуганно присели. Тут-то и повалили остальные. Наткнувшись в темноте на баррикаду и получив пару ударов копьём, они быстро остыли и стали обстреливать позиции хозяев из дверного проема. Осаждённым приходилось в свою очередь так же отстреливаться — Морриган заряжала, а Эрик стрелял. После седьмого выстрела он почувствовал сильный удар в правую ключицу — туда угодила бандитская стрела. Слабея, он стал отдавать распоряжения девушке о том, как именно нужно стрелять по быстро выглядывающим фигурам и прочее. Минут через пять он потерял сознание. Для него бой был сегодня закончен — девять к одному, хороший результат.
Прозрачная лента, извиваясь самыми причудливыми способами, убегала вперёд, а её края пульсировали ядовитым зелёным цветом. Вокруг неё простиралась без края кромешная тьма, а от тишины закладывало уши. Он, такой же призрачный, как и эта лента, шёл по ней неспешной походкой. Его наполняла пустота и спокойствие. Сколько он провёл здесь? По его ощущениям — целую вечность! Он всегда шёл по этой дороге и всегда будет идти. Осознание спокойствия и гармонии убаюкивало его и поглощало так, что больше ничего и не хотелось. Вдруг темноту разодрал луч яркого света и ударил в прозрачное полотно, — то задрожало и заходило волнами. Состояние равновесия нарушалось с дикой, неудержимой скоростью, и его заполняла ярость. Он побежал вперёд, всей своей сущностью разгоняясь и наполняясь энергией. Под его напором дорога стремительно выпрямлялась, издавая жуткие скрипящие звуки, практически стоны. Каждый шаг буквально мучил его, доставлял невыносимую боль и делал тьму светлее. А там, вдали, уже виден небольшой шар яркого белого цвета. Почувствовав приближение разъярённого человека, шар как будто испугался и начал улетать от него. Но та немыслимая скорость, с которой мерцающий призрак бежал вперёд, сделала своё дело — он догнал и влетел в него так, что шар разлетелся вдребезги, заполняя всё вокруг светом, холодом, болью и какими-то голосами.
— Господин де Рэ, скажите, он выживет? — спросил знакомый женский голос.
— Думаю, да. Горячка спадает, он молод и крепок.
Эрик усилием приоткрыл глаза, но картинка очень смазана. Чуть поодаль стоят два каких-то силуэта.
— Кто вы? — тихим, ослабленным голосом пытается взять инициативу барон.
Вот она — дурная случайность. Кто бы мог подумать, что вражеская стрела попадёт в небольшую бойницу в темноте. Один удачный выстрел — и наш герой провёл без сознания целых шесть суток, и лишь на седьмые пришёл в себя. Так и хочется пошутить про воскрешение.
Если вернуться к тому злополучному дню, то после потери сознания её господином Морриган не только продолжила отстреливаться от бандитов и смогла уложить ещё троих, но и тем самым не пускала тамплиеров в дом, сделав не одну дырку в их щитах. Вы спросите, откуда же взялись тамплиеры? Но тут нет никакой мистики, всё очень просто. Город ведь маленький, а потому, когда ночной пост подворья услышал невдалеке шум боя, то незамедлительно разбудил командора. Жан де Рэ, недолго думая, взял десяток и повёл их на шум битвы. Буквально через два квартала они застали феерическую картину штурма маленького домика толпой бандитов. А ещё через пару минут всё было кончено. Но помощь до самого рассвета не могла войти в домик. Девушка так перенервничала, что стреляла, не желая ничего и никого слушать, во всё, что шевелилось. Когда, наконец, рассвело, разобрались, что на дом напала банда Гильома Рыжего, которого уже давно искал Фридрих I Банберг, герцог Австрии. За него было даже назначено вознаграждение в марку серебром любому, кто сможет его захватить в плен или убить. Банда этого негодяя терроризировала округу и грабила проезжих купцов. Они не стеснялись нападать даже на крестоносцев, когда те были в уязвимом положении. Когда Жан де Рэ разбил оставшихся бандитов, их главарь был ещё жив, но сильно ранен, болт попал ему в правую часть груди. Поэтому Фридрих не стал особенно стесняться и приказал повесить раненого Гильома на воротах Вены уже в полдень того же дня, а марку серебром передал тамплиерам, которые взяли на себя охрану девчонки и имущества Эрика, а также его лечение. Мало того, герцог был так поражён отвагой этой парочки, что пару раз проведывал больного, а Морриган в знак внимания и уважения подарил отрез красивого тёмно-зелёного шёлка.
