Прикосновение к этому совершенному изделию вызывало в ладонях Бедр-ад-Дина нечто, похожее на легкую щекотку. И в этот момент несколько раз подряд звякнули монеты в кошеле на поясе.
«Мальчик, ты нашел то, что искал, – услышал юноша голос мудреца Тети. – Это седло дарует смирение, не унизив гордости. Я боюсь сказать тебе, сколь древняя магия живет в узоре, но верь мне – сила этого волшебства поможет тебе, мой юный друг».
– Мне это очень нравится, мудрая Тилоттама-тян, – сказал Бедр-ад-Дин. – Красота эта столь изысканна, что мне остается лишь узнать цену.
Женщина, улыбнувшись, заговорила с хозяином лавчонки на певучем языке. Несколько раз она отрицательно качала головой в ответ на быструю речь торговца. Потом кивнула, соглашаясь, и повернулась к Бедр-ад-Дину.
– Увы, юный друг, мастер не хочет снижать цену. Он согласен расстаться с этим седлом лишь за тридцать золотых динаров.
Юноша мысленно вздрогнул, ибо эти деньги были столь велики, что могли для небогатой семьи составить запас всей жизни. Но на кону было нечто более ценное, чем деньги. И потому юноша, кивнув, отдал Тилоттаме тридцать монет.
– Отдай, о мудрая женщина, деньги, и скажи, что его удивительное мастерство стоит много дороже горсти золота.
Та передала слова Бедр-ад-Дина и протянула раскрытую ладонь, чтобы хозяин забрал монеты. Но тот взял лишь две трети, проговорив нечто, что заставило мастера-кузнеца улыбнуться.
– Уважаемый странник, мастер просит сказать, что почтение и восхищение тоже стоят немало.
– Да будет так, о прекраснейшая.
Бедр-ад-Дин с усилием, причем не наигранным, снял с подставки седло и, повернувшись к Тилоттаме, сказал:
– Я прощаюсь с тобой до заката солнца, о великий мастер. Вечером мы со «Смелым» будем ждать тебя. А сейчас мне надо поторопиться – ибо и упряжь, и моя новая покупка весят немало, но нужны еще припасы, дабы мы с удовольствием и без хлопот добрались до острова пряностей, где живет мастер мастеров, Дайярам…
– Жди меня, почтенный странник. Я считаю мгновения, когда смогу наконец увидеть мастера мастеров.
И в глазах Тилоттамы-тян блеснули слезы.
Макама двадцать вторая
Тихо дышал во сне океан. Звезды своим сиянием ослепляли, радуя душу правоверного великими чудесами, на которые так щедр Аллах всесильный и всемилостивый. Увы, против течения, что соединяло берега острова пряностей с древней землей Канагава, плыть оказалось неизмеримо тяжелее. Но боги, которые некогда мешали Тилоттаме покинуть пристанище, сейчас сменили гнев на милость.
Один день перетекал в другой, с неторопливостью слагаясь в недели. Долгие беседы, которые вели на палубе «Смелого» Бедр-ад-Дин и Тилоттама, помогали обоим скрасить вынужденное безделье.
И вот наступил день, когда берега острова царя аль-Михрджана показались вдали. С замиранием сердца ждал Бедр-ад-Дин того мига, когда наконец сможет он изловить крылатого коня.
«Но если маги ошибаются? Что будет, если ни упряжь, ни седло не смогут смирить гордый нрав волшебного животного? Что тогда делать мне?»
Должно быть, мудрец Тети догадывался о тревогах, которые измучили душу юноши. Но решил промолчать.
Совсем иначе вела себя Тилоттама. Видимо, долгие годы суровой жизни в стране Канагава стоили ей многих сил. И сейчас, окунувшись в негу ничегонеделания, она один за другим сбрасывала с себя эти годы лишений. Мудрая женщина словно молодела. Разглаживались морщинки, что пролегли в уголках ее прекрасных губ, ярче сияли глаза, теперь широко раскрытые навстречу океанским волнам и ясному небу.
Вот потому она первой и заметила черную точку высоко в небе. Сначала Тилоттама приняла ее за птицу, что кружит над берегом. Но потом поняла, что птица не может быть так велика.
– Уж не сказочная ли это птица Рухх из легенды? – спросила она себя.
И вскоре убедилась, что никакая легенда не может быть столь прекрасна, как обыкновенная жизнь. Ибо в сторону «Смелого», свободно распластав в воздухе изумительные крылья, спускался с небес крылатый конь.
– О Аллах великий! Как щедр ты в своих дарах, позволяя простым людям увидеть тайны, некогда скрытые за завесой легенды! – почти простонал и Бедр-ад-Дин, выбежавший на палубу: – Это они, добрый мастер! Это крылатые кони царя аль-Михрджана! Мы приближаемся!
Слезы блестели на глазах горбуна. Тилоттама с удивлением поняла, что все эти долгие дни странствий почти не замечала ни уродства, ни изогнутой спины своего спутника. Ибо разум юноши оказался столь пытлив, а жизнь Тилоттамы столь богата знаниями и событиями, что всегда находилась тема для долгой беседы.
Волшебный конь, почти не шевеля крыльями, совершил несколько кругов вокруг корабля и растаял в высоком полуденном небе.
– Что ж, моя прекрасная гостья! Вскоре мы узнаем, так ли сильна магия, которую нам даровала земля страны Канагава.
– О да, и сколь сильно мое искусство.
«Смелый» входил в порт. И вот вскоре крутые бока парусника заскребли о причал. Бедр-ад-Дин оставался на палубе, не решаясь сделать ни шагу. Ибо вскоре должно было случиться нечто, что заставит его душу петь от счастья или рыдать от боли несбывшегося желания. Молчала и Тилоттама. Она тоже не ведала, что принесет ей следующий миг.
И в это мгновение зазвенели изрядно поредевшие монеты в кошеле на поясе Бедр-ад-Дина – мудрец и маг Тети пытался ободрить своего юного друга.
– Да будет так. Не надо мешкать, ибо промедление нам ничем не поможет.
И Бедр-ад-Дин в своем дневном обличье начал медленно спускаться по сходням. Да, каждый шаг в нем выдавал и нерешительность и боязнь. Но в душе юноши нарастало злое упрямство.
«Неужели, о Аллах всесильный, какая-то дрянная джинния способна помешать мне жить своей жизнью? Неужели не смогу я перебороть ее злые чары? Что значит ее никчемное проклятие по сравнению с помощью многих людей, дарующих мне знания, опыт, умения и свои силы?»
«О да, мальчик мой, – услышал Бедр-ад-Дин голос Тети. – И заметь, эти люди ничего не просят взамен, отдавая бесценные крупицы золота знаний лишь потому, что ты в этом столь нуждаешься. Смелее, юный странник!»
Вот, наконец, и камни берега. Тропа привела Бедр-ад-Дина к лестнице, что соединяла дворец царя аль-Михрджана с портом. И здесь сам владыка острова крылатых коней встречал путника.
– Приветствую тебя, Бедр-ад-Дин, сын визиря Рашида! Успешно ли было твое странствие к берегам страны Канагава? Нашел ли ты то, что искал?
– О да, добрый царь! Я нашел и упряжь с удилами, и седло с богатой вышивкой. Более того, я нашел и мастера, который подарил мне знания о магии металла. А это само по себе стоит целой жизни.
– Да пребудет с тобой милость Аллаха, странник! Приветствую и тебя, удивительная гостья!
– Позволь, о царь, представить тебе великого мастера, что своими руками сковала волшебную упряжь для крылатого коня.
Царь поклонился в непритворном почтении.
– Да будет с тобой милость Аллаха, о мастер! Я прошу вас присоединиться к моей трапезе.
– Но, мой царь, разве не должны мы отправиться немедленно на поиски крылатого коня?
Аль-Михрджан рассмеялся.
– О нет, путник. Для того чтобы крылатый красавец дался в руки, над островом должны сгуститься сумерки. Тогда он сам найдет тебя – такое же сумеречное существо, подобное ему. Но до тех пор есть у нас немного времени, которое мы можем провести за приятной и поучительной беседой. Ибо нет в мире ничего сладостнее обмена мнениями и знаниями.
– Да будет так, о добрый царь. Я сочту это платой за охоту в твоих владениях…
Аль-Михрджан рассмеялся и жестом пригласил путников подняться на верхнюю террасу, где в этот дневной час были накрыты столы для пиршества.
– О Аллах всесильный! Да ты хочешь нас убить этими яствами!
– О нет, всего лишь побаловать. Ибо нигде в целом мире не найти столь же искусных мастеров, как мои повара, столь же трепетных музыкантов, как мои арфистки и столь же нежных напитков, как те, что созданы на склонах гор моего прекрасного острова.
