Царские путешествия по России — особая тема, имеющая различные аспекты.

Личность царя занимала совершенно особое место в представлениях русского народа. Глава государства и глава церкви, помазанник Божий, земной Бог и вместе с тем — высшая инстанция во всех земных делах… Понятно, что при таких взглядах на монарха уже сама возможность увидеть его составляла заветную и, как правило, неосуществимую мечту русского человека. Старые русские цари появлялись перед народом лишь по большим церковным праздникам либо во время поездок по монастырям. Петр и здесь, как и во всем остальном, сломал старую традицию. Он стремительно перемещался по России, решая самые различные вопросы. В народной памяти остались смутные воспоминания о посещении Петром тех или иных мест. Потомки почтительно хранили не только личные вещи Петра, собственноручно изготовленные им предметы, но и дома, в которых он останавливался. «Домик Петра» превращен в музей в Вологде. Деревянная церковь, поставленная Петром и его свитой, привлекает приезжих на Соловецких островах. Дом, в котором, по преданию, останавливался Петр, уцелел в селе Великом под Ярославлем. А на утесе над Волгой, в Жигулевских горах, местные жители показывали любознательным путникам какую-то полустертую временем надпись, уверяя, что она вырезана по камню лично Петром Великим, побывавшим в этих краях (208, 108).

Занимавшие престол после Петра императрицы Екатерина I и Анна путешествовали мало и неохотно. Набожная Елизавета любила совершать паломничество к святым местам. Просвещенная Екатерина II в поездках по стране не только искала народной любви и признания, но и стремилась лично осмотреть «моё маленькое хозяйство». Так шутливо называла она Россию в переписке с французскими просветителями.

Взбалмошный Павел проносился по России, как огненная ракета, рассыпая угрозы и кары местным властям. Летом 1798 года он ехал из Казани в Петербург через Ярославскую губернию. Император особым распоряжением запрещал какие-либо предварительные приготовления к его встрече и хотел увидеть Россию без прикрас. Однако уже одно только обслуживание царского кортежа, состоявшего из четырех карет, 37 колясок и двух кибиток, было настоящим бедствием для населения. На каждой почтовой станции надлежало выставить по 535 лошадей. Помимо этого, местные власти должны были обеспечить императору привычный стол, включавший редкие в провинции лимоны, спаржу, цветную капусту и столовое вино (194, 298—306).

Сыновья Павла Александр и Николай считали путешествие по России своим монаршим долгом. Оба ездили много и основательно, порой рискуя закончить жизнь под опрокинувшимся в овраг экипажем.

Первым самодержцем, которого Россия увидела вблизи, был Александр I. Его милостивые манеры и импозантный вид, его слава победителя Наполеона и внука великой Екатерины, наконец, его скоропостижная кончина в отдаленном Таганроге произвели неизгладимое впечатление на современников. Российская провинция благоговела перед Александром. И хотя ему не ставили такого множества памятников, как позднее поставили Царю-освободителю Александру II, память о нем хранили множество домов в уездных и губернских городах по всей России. Молва о том, что «в этом доме останавливался император Александр I», охраняла здание от разрушения лучше любых «обществ по охране памятников». Даже на необитаемом каменном островке посреди Ладожского озера стоял каменный крест с надписью: «Здесь отдыхал император Александр в 1818 году» (118, 148).

Наследник престола Александр Николаевич (будущий царь Александр II) в 1837 году совершал ознакомительную поездку по России. Во многих городах он останавливался именно в тех домах, в которых в свое время ночевал Александр Благословенный. Вот несколько выдержек из писем наследника отцу, императору Николаю.

По дороге в Вятку наследник обратил внимание на то, что «мы обедали на станции Дуволовщине, в домике, в котором в 1824 году покойный Государь Александр Павлович ночевал».

«На станции Якшур Бадья (по дороге на Ижевский завод) я заходил в хижину, где покойный Государь Александр Павлович останавливался в 1824 году. Там сделана надпись на белой доске».

На Урале наследник посетил золотые прииски, «где сам покойный Государь Александр Павлович киркой отбил несколько кусков золотоносного песку, на сем месте теперь памятник».

Под Смоленском «мы расположились на ночлег в Островни в том же доме, где покойник Александр Павлович останавливался обедать» (19, 41, 44, 65, 95).

Впрочем, поездки Александра I имели и обратную сторону. В «Старой записной книжке» князя П. А. Вяземского находим любопытное воспоминание, относящееся к декабрю 1818 года, когда царь проезжал по Литве.

«Государя ожидали 17-го числа к вечеру. Он приехал 18-го числа к 12-ти часам утра. Артиллерийская рота простояла на ногах почти сутки. Государь думает, что он, проезжая губернию, ничего с места не трогает, потому что запрещает встречи, приемы. Каждый проезд его — новый налог. Всё в движении: губернаторы и вице-губернаторы невидимо следуют за ним или провожают» (28, 560).

Путешествие наследника по России было организовано в соответствии с тем опытом, который был накоплен в прежних императорских выездах. Царь Николай дал сыну особую инструкцию, регламентировавшую распорядок движения.

«В дороге экипажам делиться на 2 отделения: в первом, которому отправляться с вечера, быть: 1. фельдъегерю, заготовляющему лошадей, 2. кухне, 3. камердинеру Его Высочества, 4. коляске полковника Юрьевича, 5. коляске полковника Назимова. Во втором отделении: 6. коляске Его Высочества, 7. коляске генерал-адъютанта Кавелина с доктором Енохиным, и фельдъегери при Его Высочестве, 9. дормезу князя Ливена, 10. коляске действительного статского советника Жуковского, а фельдъегерю, платящему прогоны, 11. заключать шествие 6-ю часами позже» (19, 23).

Летом 1850 года царь Николай отправил в поездку по России и двух своих младших сыновей — 19-летнего Николая и 18-летнего Михаила. Их путешествие также сопровождалось большой помпой. Иван Аксаков в письме отцу рассказывал об этом так: «Я приехал в Ярославль вчера, в 4 часа. Дорогой я встретил по Ярославской губернии сильную деятельность, страшную суматоху… Причиною — путешествие великих князей Николая и Михаила Николаевичей. Их отправили путешествовать по России, и так как они завтра или послезавтра должны быть в здешней губернии, о чем дано знать несколькими эстафетами, то все мечутся, как угорелые. Почтовых лошадей согнали со всех станций в те места, где великие князья проедут, а вместо почтовых взяли обывательских (натуральная земская повинность). Обывательских лошадей взято 1474, и как всё это делалось в несколько дней, то можете вообразить, как велика должна была быть деятельность. Я читал маршрут великих князей: в Мологе обед, в Рыбинске ночлег, в Угличе обед, в Ростове ночлег, в Ярославле обед и, кажется, в Костроме ночлег Таким образом совершится знакомство с Россией и остальных двух сыновей Государя!..» (3, 151).

Несколько дней спустя Аксаков пишет: «Приезд великих князей, ожидание их и приготовление к приему до того вскружили голову всем, начиная от Бутурлина (ярославского губернатора. — Н. Б.) до последнего чиновника, что все дела остановились. Великие князья приехали только вчера вечером и едут завтра поутру» (3, 153).

Приезд знатных особ провинциальная интеллигенция издавна пыталась использовать для решения завязших в бюрократической трясине культурных проектов. В Ростове великие князья останавливались в доме местного купца и антиквара П. В. Хлебникова. «Великие князья останавливались также у него и подарили ему бриллиантовый дорогой перстень, а он поднес им записку о монументальных древностях Ростова. Как в это время за отсутствием головы он правил его должность, то весьма ловко, умно и искусно сделал прием великим князьям. В поданной им записке слегка коснулся он того, что древности Ростова рушатся по причине бесконечного формализма, связавшего всем руки, и что Государь одним словом может поправить дело. Не знаю, что из этого выйдет. Он поднес также великим князьям на серебряном подносе свежего зеленого горошка (символ процветания ростовских огородников. — Н. Б.) и очень было этим озадачил их, но, разумеется, сейчас же и объяснил значение зеленого горошка для Ростова» (3, 154).