Нина Степановна молчала. Вероятно, больше не желала ничего говорить. Мне было тошно. Ну разве так можно? Хотя, вероятно, при виде богатства Аглаи (а для Нины Степановны это было невероятное богатство), да еще, по мнению провинциальной немолодой женщины, полученного неправедным путем, Нина Степановна немного повредилась умом. То есть, конечно, она не сошла с ума в прямом смысле, а в некотором роде обезумела. Ей захотелось заполучить все это себе. Ее познания в медицине здорово помогли. И ведь могло сработать!

Я повернулась к Станиславу и спросила, связаны ли попытки отравления его в Лондоне и отравления Аглаи здесь.

— Это не отравления, Наташа. И это совершенно разные истории. Моя… сожительница хотела меня на себе женить. Хотела таким образом показать заботу, преданность… И она не медик. Она купила препарат у индуса-травника. Здесь ситуация совсем другая. Другой препарат, сложная схема. Как мне объяснили, Аглая под его воздействием должна была или выброситься из окна, или, например, вдруг начать раздеваться в ночном клубе (под воздействием алкоголя, который не сочетается с препаратом), голой выбежать на улицу и броситься под машину. Предсказать сложно. Она получала препарат малыми дозами, дозы накапливались в организме. Алкоголь, как я уже сказал, в случае приема строго запрещен. Он может послужить — как бы лучше выразиться? — спусковым механизмом.

— У Аглаи уже были срывы, — напомнил Андрей. — Она вдруг повела себя странно. Тогда Станислав с Робертом и подключили к делу меня. Но на тот момент в ее организме еще не успело накопиться достаточного количества этой дряни. Ведь, наверное, Нине Степановне не удавалось давать препарат Аглае каждый день. И Аглая отказалась немедленно сдать анализы.

— К сожалению, я подключил Андрея слишком поздно… Он не успел докопаться до сути. Надо было следить за Аглаей каждый день…

— Признаться, я подумал, что Аглая подсела на наркотики. Сама. Ну, то есть, конечно, кто-то продал, поделился… Она же входила во вполне определенную тусовку. Просто я не успел разобраться. Нина Степановна воспользовалась ситуацией — решила убить быстро и свалить убийство на кого-то из многочисленных гостей. Вероятно, больше не могла терпеть. Черная зависть и ненависть съедали ее изнутри.

Больше Нина Степановна до приезда полиции не произнесла ни слова. Я поехала домой, чтобы немного поспать перед основной работой. Андрей обещал приехать вечером.

Нину Степановну признали невменяемой. Возможно, Бергман заплатил, кому нужно. Правда, она не прожила долго в психиатрической больнице «специализированного типа с интенсивным наблюдением» — той, в которую отправляют вместо тюрьмы. Трудно сказать почему. Возможны варианты. Я не хотела знать истинную причину. Я вообще хотела бы забыть эту историю.

Но не удавалось. Я быстро написала книгу, получила приличный гонорар, как и обещал Бергман. Потом он познакомил меня с семейной парой, где жена — певица, а муж — его коллега, продюсер, и я взялась еще за одну книгу. И еще одна певица стояла на очереди. Что ж не заработать, если предоставляется такая возможность?

Сам Бергман выглядел не лучшим образом. На тему Аглаи и Нины Степановны говорить не хотел. Для Никиты нанял двух нянь, работающих посменно. Сам раскручивал каких-то новых восходящих звезд. Я не следила за ними. Меня они никогда не интересовали. Юрий Твердохлебов продолжал петь, как пел, как, впрочем, и мальчиковая группа, и бабушки, которые были у Бергмана в «конюшне».

Через месяц после памятной ночи в квартире Аглаи и ареста Нины Степановны пришло сообщение из Лондона о смерти Станислава Дубова. Причины не сообщались. Особого интереса к нему никто не проявил. Он же не был миллиардером, просто одним из наших многочисленных миллионеров, обитателем Лондонграда. В политических делах он не участвовал, с громкими скандалами связан не был. Для многих он являлся просто отцом Аглаи, а поскольку и про Аглаю уже стали понемногу забывать, Станислав вообще был мало кому интересен. Умер и умер.

Андрей улетел в Лондон и сказал, что будет держать связь, но не звонил. Признаться, я не очень переживала по этому поводу, то есть вообще не переживала. Я по большому счету ни на что не рассчитывала. Мы несколько раз гуляли в парках с Робертом и его двойняшками и моей Джулией. Роберт оказался интересным собеседником и очень знающим человеком. Да и детишки были замечательными. Но интереса ко мне как к женщине Роберт не демонстрировал. Похоже, я была ему нужна как семейный психолог, чтобы вовремя углядеть проблемы, если такие возникнут у обожаемых им детей. Возможно, ему также требовалась женщина для общения. Может, он уже импотент?

Гром грянул, когда минуло полгода со дня смерти Аглаи, то есть пришло время вступления в права наследства. До этого дня я ничего не знала о том, занимается ли кто-то оформлением бумаг или не занимается. Признаться, меня это мало интересовало.

Но новость о смерти известного продюсера Петра Аркадьевича Бергмана от обширного инфаркта прямо в нотариальной конторе сообщили все средства массовой информации. Потом стали смаковать детали.

Петр Аркадьевич все-таки собирался получить наследство за своего младшего сына. Но оказалось, что Аглая оставила завещание, чего от нее никто не ожидал. И по этому завещанию все принадлежащее ей имущество, деньги, драгоценности и акции наследовали ее племянники, дети Роберта.

А наследовать было что. Основной капитал составляли акции крупных компаний, которые мать Аглаи, в свою очередь, унаследовала от своего американского мужа, а потом отписала Аглае…

Через пару дней мне позвонил Станислав Дубов, сказал, что находится в Петербурге, и пригласил в ресторан.

— Так вы же… — только и смогла вымолвить я.

Мужчина рассмеялся.

— Это была ложная информация. Мало ли кто что из журналистов напутал, а другие подхватили. И я не такая крупная фигура, чтобы заострять на мне внимание, не правда ли?

— Это была информация специально для Бергмана?

— Конечно. Наташа, я пришлю за тобой машину. Я хочу с тобой поговорить.

Я приняла предложение и услышала объяснения, которые хотела получить.

Петру Аркадьевичу пришлось потратить немало денег на откупы. Конечно, он был обеспеченным человеком по меркам среднего россиянина, но не миллиардером. С другой стороны, он не мог бороться со своей патологической любовью к несовершеннолетним девочкам. А подобное «увлечение» требовало немалых денег. Конечно, имеются поставщики подобного «товара» для старых извращенцев, но Петр Аркадьевич любил чистых девочек, не желал связываться с дочерьми бомжих, да и не хотел никому давать повод для компромата. Все-таки он был медийным лицом, а не одним из многочисленных чиновников или средних бизнесменов.

Он случайно узнал, что Аглая получила от матери огромное наследство. Ему об этом сказала сама Аглая — бросила в лицо, в очередной раз унижая и заявляя, что она вполне может прожить и без карьеры. Денег у нее хватит на несколько жизней. Тут как раз забеременела Анечка, дочка старых друзей — и в голове у Бергмана сложилась многоходовая комбинация.

И у него все получилось! Он был талантливым организатором, умел разбираться в людях, умел уговаривать, убеждать. Нина Степановна была просто подарком судьбы.

— То есть он ее еще и психологически обработал? — уточнила я.

— Конечно. И его обработка легла на благодатную почву. Он сделал ее козлом, то есть козой отпущения.

— А узбеки?

— Думаю, что их нанимал Бергман — убить меня, а в ту ночь, когда убили Аглаю, они тут все-таки не появлялись. Хотя они дали показания на Нину Степановну. Они вообще их несколько раз меняли. То есть делали то, что им говорили. Кстати, они до сих пор находятся в местах не столь отдаленных за деньги наших налогоплательщиков. Но сроки им убавили.

— Что будет с Никитой? Ребенка жалко…

— Его возьмет кто-то из старших детей Бергмана. А самого Петра Аркадьевича скоро все забудут. Про его пристрастия мало кто знал. Да и кого в нашей стране удивишь извращениями? Его подопечных подберут другие продюсеры, в которых опять же нет недостатка.