Она в самом деле узнала лицо из старинных летописей и древних историй. Но как это могло быть? Ведь он давно погиб!

— Ну, давай же. Довольно этих игр. Назови меня, а я назову тебя.

— Ашмара, — прошептала она непослушным языком. — Вампир.

Бескровные губы растянулись в улыбке.

— Неужели, Широн, это было так трудно?

Джоак узнал имена из рассказов Кеслы об Аи’шане. Широн и Ашмара — две противоборствующие стороны, чье магическое сражение расплавило пески неподалеку от Южной стены, превратив их в черное стекло.

Девушка в ужасе смотрела на ледяное существо, укутанное в темный плащ из тумана.

— Как?..

— После нашего давнишнего сражения, — Ашмара взмахнул рукой, — мои кости остались глубоко в озере, которое вы назвали Аи’шан, вплавленными в черное стекло. А когда Тулар захватил Огненный Мастер, мою тень призвали сюда присматривать за василиском. — Белыми пальцами он погладил черные перья чудовищной статуи, а потом вновь повернулся к Кесле. — Но мне кажется, пустыня почувствовала, что я сбежал из ее стеклянной темницы. Она породила новый сон, вдохнула жизнь в новое создание — еще один побег, чтобы дать сражение Тулару.

— Я не понимаю, о чем ты…

Ашмара взмахнул ладонью, и пески под ногами Кеслы потекли, подтягивая ее поближе к вампиру. Джоак попытался удержать девушку, но по привычке потянулся правой рукой, и культя только скользнула по ее плащу. Лишенная возможности бежать, Кесла оказалась перед черным пятном, на котором возвышался Ашмара.

Призрак наклонился, вглядываясь в ее лицо.

— Так ты в самом деле не знаешь, кто ты?

Он выпрямился и громко расхохотался.

Девушка отважно смотрела прямо в лицо вампиру, но видно было, как дрожат ее плечи. Чего она боялась больше: Ашмары или той тайны, которую он собирался раскрыть? Джоаку хотелось защитить Кеслу, но как? Она должна узнать правду. Юноша жалел лишь о том, что сам молчал об этом. Тогда, возможно, слова Ашмары не причинили бы ей столько боли, а вампиру не доставили бы столько наслаждения.

— Ты — дитя пустыни, моя дорогая. — Призрак осклабился. — Широн этого века, вновь рожденный из песков. Ты не что иное, как сон, ставший вещественным. Разумный мираж. — Он указал на песчаные лапы, удерживавшие ее ноги. — По правде говоря, жизни в тебе не больше, чем в моих созданиях.

— Этого не может быть, — покачала головой Кесла.

— Перестань отпираться. Ведь в глубине сердца ты знаешь, что я прав. Я слышу это по твоему голосу.

— Нет… — отшатнулась девушка и обернулась к Джоаку в поисках помощи.

— Он говорит правду, Кес, — потупился юноша. — Шаман Партус узнал об этом, гадая на костях.

Обида и страх читались в ее глазах.

— П-почему?

Юноша знал, что это короткое слово вобрало в себя множество невысказанных вопросов. Почему он не сказал ей? Почему скрывал? Почему вел себя так, будто любит ее, ненастоящую женщину? Ответов у Джоака не было.

Кесла закрыла лицо ладонями и отвернулась.

Тень Ашмары издала злобный смешок.

— Похоже, пустыня остается верна себе. Снова она отправила в бой ребенка. — Изваянная из песка рука выросла из пола, подобрала осколок стеклянного кинжала. — И похоже, пустыне никогда не придумать новых уловок. Мой теперешний каменный василиск сильнее, чем прежний, сделанный из песка. «Ночное стекло» не способно его поразить.

— Если… Если ты в самом деле Ашмара, — Кесла опустила руки, едва сдерживая слезы, — зачем ты это делаешь? Как ты можешь помогать травить пустыню? Пускай ты так же злобен, как и прежде, но это же твой родной дом.

— Ну, прямо эхо. — Призрак поднял голову. — Те же самые слова Широн произносил во время нашей последней встречи, взывая к моему сердцу. — Он засмеялся, мрачно и жестоко. — Мои кости навеки вплавлены в стекло самой пустыней там, где мы бились последний раз. Почему я должен заботиться о ее целостности?

— Потому что здесь твоя родина! — Кесла сделала выпад спрятанным до поры кинжалом, двигаясь быстро, словно пустынная гадюка, и дотянулась до вампира с того места, где стояла, но лезвие прошло сквозь бесплотную тень, не причинив вреда.

— Я вижу, тебе не слишком-то везет с кинжалами нынче ночью, — спокойно улыбнулся Ашмара. Из песка поднялось копье и выбило клинок из рук девушки. Оружие упало на пол и провалилось в песок. — Давай же покончим с этим раз и навсегда. Если ты так любишь свою пустыню, то позволь мне помочь тебе в нее вернуться.

Вампир взмахнул рукой. Песчаные лапы, удерживавшие Кеслу, начали погружаться в пол, таща ее за собой.

— Однажды ты меня похоронила, — приговаривал Ашмара. — Теперь моя очередь оказать тебе любезность.

Девушка изо всех сил пыталась вырваться, но безуспешно. Ее ноги уже полностью погрузились в песок.

— Мы должны ей помочь! — шипел Каст, рубя собственные путы мечом.

Но Джоак не сдвинулся с места. Он знал, что нужно искать другой выход. И тогда он вспомнил слова шамана Партуса о том, что главной задачей Кеслы в А’лоа Глен, возможно, было не омочить кинжал из «ночного стекла» в крови ведьмы, а завлечь его самого — нового ваятеля — в пустыню. Юноша понял, для чего в нем нуждались — для борьбы с Ашмарой. Один ваятель против другого. Но как новичок может надеяться одолеть в схватке мастера? Бесполезные потуги…

И тем не менее, наблюдая, как Кесла погружается в песок, Джоак медленно поднес острый зазубренный край обломка кинжала к своей культе и глубоко вонзил его. Кровь закапала на песок. Юноша вздрогнул, закрыл глаза и перенесся в сонную пустыню.

Стены зала подернулись туманом. Теперь вокруг сияли пески. Два мира слились в один. Джоак окинул взглядом земли снов. Хотя в отдалении пески ярко светились, под его ногами их пятнала тьма. Получив способность видеть оба мира одновременно, он смог убедиться, что чудовищная статуя василиска нависла над рекой, глубоко запустив когти в ее серебряные воды.

В сонной пустыне он видел, как магия земли, медленно вращаясь, низвергается в водоворот, называемый Вейром, во тьму, вытягивающую из земных жил силы, будто чудовищная пиявка. Но юноша успел заметить и еще кое-что. Тьма распространялась по пустыне, искажая ее всюду.

И Джоак внезапно понял, какую цель преследует Темный Властелин. Зверь Гал’готы, должно быть, утомился наводить порчу на людей, обладающих стихийной магией, переделывая их одного за другим в Темных Стражей. Теперь он вливал в мир ту же темную магию, но в несоизмеримо больших количествах. Используя гигантские статуи, он хотел изуродовать порчей все стихийные силы без исключения, превратив саму землю в Темного Стража. И был близок к успеху!

Громкий крик привлек внимание юноши к реальному миру. Кесла уже по пояс провалилась в песок, отчаянно сопротивляясь и стараясь удержаться. Но все новые и новые лапы вырастали из песка и хватали ее. Девушка вырывалась, но освободиться не могла.

И вновь, слив воедино два мира, Джоак смог увидеть темные ручейки силы, соединяющие тварей, созданных Ашмарой, с сонной пустыней, — причудливую темную сеть. Эта связь поддерживалась не магией крови, а прибывала непосредственно из Вейра, что подтверждалось ее черной окраской.

Джоак поежился при виде темной силы, но знал, что бороться с ней можно лишь при помощи собственной крови. Он сосредоточился на разлитой у его ног лужице, впитывая из нее силу снов. И ударил по темным нитям своей магией, разрубая их.

Какова же была его радость, когда в реальном мире песчаные лапы, созданные Ашмарой, рассыпались. Кесла освободилась и выкарабкалась из песка. Вампир попытался схватить ее, но бесплотные пальцы просто соскользнули с девушки. Кесла перекатилась по полу подальше от него.

Каст тоже вырвался на свободу и стремительным броском поравнялся с Сай-вен, которая немедленно положила ладонь ему на шею.

— Ты нужен мне!

Ошеломленный атакой Джоака, Ашмара все же быстро обнаружил новый источник магии. Он повернулся к юноше, алые глаза его полыхнули яростью.