– Я не хочу покидать тебя, Жан, – прошептала я.

– А я не хочу, чтобы ты уходила. Но ничто не стоит на месте. Времена меняются, Элиза. Мак-Клелланд сообщил мне, что конгресс окончательно взял курс на войну с Англией. Значит, на многие месяцы этот район лишится торговых судов. Придется мне сменить профессию пирата на более мирную. Я стану оседлым, уважаемым гражданином. Захочешь ли ты остаться со мной таким, Элиза?

Я не могла ответить на его вопрос.

Двумя днями позже мы бросили якорь вблизи Гранд-Терры. Еще в порту мы увидели шхуну Гарта. Он ждал нас на берегу. Двое ребят Жана стояли рядом с ним с пистолетами наготове.

– А, мистер Мак-Клелланд, добро пожаловать на Гранд-Терру, – безмятежно приветствовал гостя Лафит. – Вы должны простить моих молодцов. Они не знали, кто вы – друг или враг, – и приняли меры предосторожности. Надо отдать им должное: они весьма мудро отложили решение вопроса до моего возвращения. Прошу вас в дом.

Жану не удалось обмануть меня: я чувствовала, что в присутствии Гарта он испытывает то же неприятное беспокойство и скованность, что и я. Гарт, как всегда, оставался для меня тайной. Он выглядел вполне спокойным, словно ему и дела не было до вооруженной охраны, и когда я подняла на него глаза, то увидела, что он с любопытством разглядывает меня. Внутренне поежившись, я взяла Жана под руку, решив впредь не обращать на Гарта внимания.

Мы вошли в дом. Гарт огляделся и удивленно поднял брови: богатство убранства произвело на него впечатление, впрочем, все, впервые побывавшие на Гранд-Терре, не могли скрыть изумления при виде великолепного особняка Жана.

– Добро пожаловать в мое скромное жилище, – церемонно пригласил Жан. – Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Вы, вероятно, хотите принять ванну и переодеться перед ужином.

– Вам незачем утруждать себя, – сказал Гарт. – Дело, по которому я прибыл, много времени не займет.

– Но вначале нам нужно поесть, – ответил Жан. – Терпеть не могу беседовать о делах на пустой желудок. Кроме того, мадемуазель устала, как и я.

– Что же, тогда до ужина. – Гарт слегка кивнул и последовал за Лили вверх по лестнице.

– Зачем ты предложил ему остаться? – напустилась я на Жана. – Нужно было выслушать его сразу и отправить восвояси! Я… Я не хочу, чтобы он был здесь.

– Элиза, дорогая, я бы не хотел, чтобы Жана Лафита считали человеком, отказывающим кому-либо в гостеприимстве, в особенности если речь идет о твоем друге.

– Он не мой друг, – быстро возразила я. – Я его ненавижу!

– У тебя весьма оригинальный способ выражать ненависть, – сказал Лафит, усмехнувшись. – Бросаться к врагу в объятия – что за мудрая стратегия!

– Это была случайность, – нетерпеливо ответила я.

– Да, корабль качнуло и бросило вас друг к другу, – ответил он со значением.

– Тебя ведь не проведешь, да, Жан? – Я рассердилась.

– Точно, моя дорогая. Ты прекрасный пират, но лгунья из тебя никакая.

За ужином мы болтали о пустяках: о политике, последних городских сплетнях, предстоящем театральном сезоне. Я догадалась, что Лафит хочет заставить гостя нервничать, откладывая разговор, но Гарт, казалось, был совершенно спокоен. Он нахваливал вкусное угощение, прекрасное вино, и – ни слова о деле.

В платье из голубого шелка с глубоким декольте я выглядела великолепно, но это не придало мне уверенности. С большим трудом я скрывала растущее беспокойство, думая только об одном: зачем он приехал. Наконец Жан предложил перебраться в гостиную.

– Может быть, наш разговор утомит мадемуазель, – сказал Гарт.

Жан улыбнулся.

– У меня нет секретов от Элизы. Я очень ценю ее советы.

– В самом деле? – Гарт, как мне показалось, удивился. – Но если дама желает…

– Разумеется, – сказал Жан, – если ты хочешь, Элиза.

Мне все это порядком надоело.

– Конечно, я останусь. Мне очень хочется услышать, что нам готовится сообщить мистер Мак-Клелланд. Я не пропущу ни слова. – И я направилась в гостиную.

Жан предложил бренди и угостил гостя сигарой. Мы сели в кресла, и Жан, выпустив струйку дыма, спросил:

– Итак, что привело вас на Гранд-Терру? Чем мы можем вам помочь?

Гарт изучающе посмотрел на янтарную жидкость в бокале.

– Не вы ли три недели назад захватили корабль «Мон Олив»?

Жан нахмурился и взглянул на меня.

– Было такое, Элиза? Я что-то не припомню.

– Да, Жан, – сказала я. – Корабль плыл под испанским флагом, помнишь? Вез какао, кофе, корицу и индиго.

– А, теперь вспомнил, – кивнул Лафит. – Прекрасный корабль. Действительно, он до сих пор в моем порту. Мне нравится и его ход, и совершенство конструкции. Он не был столь быстр, чтобы убежать от «Элизы», но все же был к этому близок.

– Мне приятна ваша оценка, – сказал, усмехнувшись, Гарт, – но судно принадлежало мне. Я должен просить вас вернуть мне мою собственность.

Тяжелый камень упал с моей души. Гарт пришел не за мной, а за своим дурацким кораблем. Мне незачем его бояться.

– Вернуть? – Жан смотрел на гостя сквозь голубоватый дымок. – Но, мой дорогой сэр, если это был американский корабль, – Жан сделал ударение на слове «американский», – под испанским флагом, из этого следует одно: вы замешаны в контрабанде. Я очень сожалею о ваших потерях, но, когда один вор ворует у другого, о каком возвращении имущества может идти речь? Вы не должны были исключать такую возможность, когда решались на подобное, старина. Могу лишь пожелать вам удачи в следующий раз.

– Мне кажется, что месье Мак-Клелланд повел себя весьма неосторожно, решившись заняться контрабандой накануне выборов, – вмешалась я. – Что подумают добропорядочные граждане, если выяснится, что человек, избранный ими для защиты их интересов в конгрессе США, не более чем простой пират?

Жан хмыкнул.

Гарт задумчиво затянулся сигарой.

– Смертные подвержены греху, мадемуазель. Мне остается лишь уповать на то, что избиратели не будут судить меня строго и простят мое маленькое увлечение. Однако я вложил в это предприятие немало и не могу просто так смириться с потерей. Я вынужден вновь просить вас вернуть мне корабль и груз.

Лафит развел руками.

– Вы просите о невозможном. Ваши товары уже переведены в деньги, а что касается судна, оно мне слишком нравится самому, чтобы я согласился вернуть его вам.

– Когда играешь с огнем, немудрено и обжечься, ведь так? – сказал Гарт с недобрым смешком. – Простите меня за прямоту, но вы, мистер Лафит, не слишком благородны.

Я едва не задохнулась от возмущения. На месте Жана я немедленно выгнала бы Гарта.

Однако Жан только пожал плечами.

– Мне жаль, что вы видите меня таким, сэр, но что тут поделаешь.

– Месье Мак-Клелланд так сильно огорчен, что забыл о хороших манерах, – заметила я не без сарказма.

Гарт посмотрел на меня с улыбкой, от которой сердце мое болезненно сжалось.

– Я понимаю, что вы не можете вернуть мне мою собственность, но, может быть, мы договоримся о компенсации?

– Может быть, сэр, – согласился Лафит, допивая бренди. – О чем вы просите?

– Жан! – вмешалась я. – Он не заслуживает и су!

Даже не взглянув в мою сторону, Гарт тем же ровным голосом сказал:

– Я бы принял мадемуазель Лесконфлер.

Я почувствовала, что багровею.

– Какая наглость! Как вы смеете?

Лафит покачал головой.

– Боюсь, что вы просите слишком многого.

– Отчего же? Я думаю, что Элиза в обмен на «Мон Олив» и его груз – вполне справедливая сделка. В конце концов вы получили ее в качестве трофея. Кроме того, она хочет сама пойти со мной, правда, дорогая?

Я вскочила с кресла.

– Нет, лживый ублюдок!

Гарт улыбнулся так, как, верно, улыбался волк, беседуя с Красной Шапочкой.

– Перестань, дорогая, не стоит опускаться до брани. Мистер Лафит – человек справедливый, он не будет удерживать женщину против ее воли.

– Вы ведете себя вызывающе, – произнес Лафит угрожающе тихо, – и я должен просить вас покинуть мой дом.