Я старалась двигаться бесшумно, чтобы не разбудить адъютанта Перкинса, спавшего на первом этаже в каморке за кухней. Стараясь не дышать, я прошмыгнула через холл в библиотеку.

Я выдвинула ящик. Он был пуст. В бессильном отчаянии я опустилась на стул. Что делать? Я не знала. Дом был полон каких-то шорохов и вздохов, то половица скрипнет, то что-то зашелестит. Повсюду мне чудились шаги. Я приказала себе успокоиться. Где может быть сейф? Не мог же адмирал унести его с собой? Разумеется, нет. Этим тайником распоряжался только Росс.

Может быть, на ночь генерал переносит его в другое место? Скажем, к себе в спальню? Я вновь на цыпочках поднялась наверх. В камине догорали угли. Я зажгла свечу и шаг за шагом методически обыскала комнату. В конце концов я нашла то, что искала, на шкафу. Я осторожно опустила тяжелый сундучок на крышку секретера, стоявшего у окна, и вставила ключ в замок. Крышка открылась, и я выложила содержимое на столик, стараясь сохранить бумаги в том же порядке, в котором они были сложены.

Я нашла несколько сообщений от адмирала Буша о предполагаемой защите Балтимора и военной активности в Чесапикском заливе, карту укреплений Балтимора, подписанную аббревиатурой F. C. (как я поняла, Форрестом Кокрейном), несколько писем из Англии от некоей «любящей жены Руфи» и, наконец, на дне – множество карт, указаний, писем и планов относительно вторжения в Новый Орлеан и захвата района дельты Миссисипи. Мое внимание привлекла одна фраза: «… при возможности привлечь на свою сторону контрабандиста Жана Лафита. Потенциально неплохой осведомитель». Нашли тоже осведомителя! Они не знали Жана Лафита, как его знала я. Он никогда бы не стал сотрудничать с англичанами, никогда!

Я прилежно переписывала количество пушек, названия кораблей. Ночь пронеслась незаметно. Я работала, пока часы не пробили пять, тогда я сложила бумаги обратно в тайник, закрыла его и убрала туда, откуда взяла, – на шкаф. После того, как перо и чернила заняли свое место в библиотеке, я на цыпочках вернулась к себе в спальню. Роберт Росс мирно посапывал. Засунув пакет с записями за умывальник, я скользнула к нему под одеяло и стала дожидаться рассвета.

Я все еще не спала, когда около шести Росс потянулся и сел.

– Боже, я так сладко не спал уже сто лет.

– Кто такая Руфь? – спросила я. Роберт заморгал.

– Где ты слышала про нее?

– Ты повторял ее имя во сне, – сказала я ровным голосом.

– Да? Странно. Руфь – моя жена, Элиза. Я собирался рассказать тебе о ней… в свое время.

– Она жива?

– Да, конечно. Но это ничего не меняет, Элиза. Знаешь, мне надо уходить. В восемь я должен принимать пополнение. К одиннадцати я вернусь домой.

Роберт вылез из-под одеяла и стал одеваться.

– Тогда и поговорим, – закончил он. Странно… Гарт был уверен, что Росса в одиннадцать не будет.

– Но я думала… – сказала я, поднося руку к виску.

– Что, дорогая?

– О, я думала, ты… Вы никогда не говорили, что у вас есть жена, Роберт.

Генерал смутился.

– Да, наверное, мне следовало бы рассказать тебе. Прости, Элиза. Я люблю Руфь, как и положено супругу, но в тебя я влюблен. Пожалуйста, постарайся мне поверить. Ты… Ты ведь не жалеешь об этой ночи?

Мы посмотрели друг на друга. Я ничего, ровным счетом ничего к нему не чувствовала. Даже благодарности. Заставив себя улыбнуться, я как можно проникновеннее сказала:

– Нет, ничуть не жалею, Роберт. Поцелуй меня перед уходом.

Он наклонился, и я нежно поцеловала его.

– Ты не передумала ехать со мной? – спросил он. – А жена… Но я думал, для такой женщины, как ты, это не важно.

Меня словно хлестнули по ране.

– Я не знаю, – честно ответила я. – Это было бы несправедливо по отношению к ней, я имею в виду твою жену. Мне надо подумать.

Генерал грустно улыбнулся, поцеловал меня еще раз и ушел. Я слышала, как он прошел через зал к себе, и вдруг испугалась: а что, если он догадается?

Я не поеду с ним. Я не хочу ни его «занятий любовью», ни тем более его «любви». С меня довольно боли. Я разыщу Джозефа и отправлюсь с ним к его друзьям в Филадельфию. В нем я была уверена: Джозеф не предаст и поможет добраться до Франции.

Я умылась и оделась, не вызывая горничной, и после завтрака собрала все наряды, подаренные мне Россом, в большую дорожную сумку. То, что не поместилось, я связала узлом в шаль. Конечно, оставить все Россу – было бы очень красиво, но сейчас не время для гордыни. Я забрала все, что могла. Записи я сунула за пазуху, а на шею повязала косынку, чтобы скрыть внезапно округлившийся бюст. В десять я покинула дом с черного хода. Я спрятала вещи в кустах.

Генералу я оставила записку с выражением благодарности и пожеланием удачи. Невольно с тяжелым сарказмом я подумала о том, что моя карьера проститутки или маркитантки, как будет угодно, закончилась на удивление быстро.

С тревогой ждала я появления Гарта. Он обещал быть в одиннадцать, и Росс должен вернуться в то же время. Когда мой благодетель прочтет записку и кинется меня искать, то, не найдя ни меня, ни моих вещей, он может позвать на помощь солдат. Тогда и меня, и Гарта схватят, а значит, я никогда не найду Джозефа, а следовательно, никогда не увижу Франции. Мне надо было заранее сказать Гарту, что поеду с ним. Он может послать меня ко всем чертям, мы начнем ссориться, и тогда бог знает чем это может кончиться.

Внезапно Гарт вырос прямо передо мной.

– Откуда ты взялся?

– Мальчиком я обожал играть в индейцев. Сейчас, как видишь, мне пригодились детские игры. Я надеюсь, и тебя не подвели хорошо усвоенные навыки? Могу я получить бумаги?

– Ты, как всегда, крайне самоуверен, – холодно заметила я. – К сожалению, ты ошибся в одном: генерал Росс вернется как раз к одиннадцати. Придется тебе разжаловать своих информаторов.

– Тебе-то какое дело? – пожал плечами Гарт. – Давай сюда бумаги и можешь катиться к своему любовнику.

– Он не мой любовник, и я не собираюсь к нему возвращаться. Я еду с тобой. Мне хочется увидеть своими глазами, что с Джозефом все в порядке.

– Нет, ты не поедешь со мной. Джозеф в добром здравии и в таковом и останется, если ты не прекратишь играть в свои дурацкие игры и тратить мое драгоценное время.

– Я написала Россу записку, что оставляю его с миром, но он может начать меня искать. О Боже, он уже здесь.

Мы услышали, как хлопнула дверь.

– Элиза! Элиза, ты где?

– Проклятие на твою голову, – пробормотал Гарт. – Отдай мне бумаги.

– Себя проклинай, – упрямо сказала я, понимая, что сейчас настало мое время диктовать условия. – Ты получишь бумаги, когда я увижу Джозефа. И не раньше.

Хруст гравия на дорожке насторожил нас. Росс снова позвал меня.

– Элиза, вернись! Я… Я хочу тебя, – униженно-жалко кричал он.

Шаги отдалялись: Росс шел к дому.

– Будь ты неладна, – выругался Гарт, – пошли отсюда быстрее.

Я схватила пожитки и побежала следом за Гартом в лес. В зарослях его ждал вороной жеребец.

Я забралась в седло без помощи Гарта, хотя конь был настолько высок, что я едва доставала ногой стремя. Гарт подбросил мне вещи и вскочил на коня позади меня. Когда он потянулся за поводьями, невольно коснувшись меня, я почувствовала, как напряжены его руки. От гнева он был натянут как струна. Ну и что? Я одержала свою маленькую победу и чувствовала законную гордость.

Мы перешли Потомак вброд у места, где река образовала небольшие пороги, а затем свернули на юг. За несколько часов пути никто из нас не произнес ни слова. Пару раз я засыпала. Голова моя откидывалась назад, на его грудь, и тогда я вздрагивала и просыпалась. Почти с наступлением темноты мы въехали на поляну у устья реки. Там был небольшой домик, вокруг росла высокая трава и несколько узловатых сосен. На отмели, почти у самой кромки прилива, стояло на причале средних размеров судно.