Григорию Пантелеевичу Кравченко Золотые Звезды Героя вручались первому. Сергею Ивановичу Грицевцу дожить до этого дня было не суждено.

Четким армейским шагом Кравченко подошел к президиуму. Михаил Иванович Калинин прикрепил к гимнастерке майора две Золотые Звезды, развернул Героя лицом к залу, посмотрел как бы со стороны сам, по-отцовски обнял и расцеловал.

Когда он спускался в зал, к президиуму, четко чеканя шаг, шел младший командир П. К. Пономарев.

На следующий день «Комсомольская правда» опубликовала беседу своего корреспондента с дважды Героем Советского Союза. В ней Григорий Пантелеевич рассказал, какими успехами встречают XXII годовщину Великого Октября военные летчики.

В эти дни он был загружен до предела. Ему как выдающемуся летчику страны была оказана честь вести одну из пятерок истребителей над Красной площадью во время парада. Эта традиция зародилась в 1935 году. Первую пятерку скоростных машин вел над первомайской Красной площадью Валерий Чкалов. Потом — Василий Степанчонок, Анатолий Серов, Степан Супрун.

На этот раз готовились показать боевое воздушное мастерство две пятерки истребителей. Первую возглавлял Григорий Кравченко, вторую — полковник Иван Лакеев. На праздник синоптики не обещали хорошей погоды и, к сожалению, не ошиблись. Над столицей нависли тяжелые серые тучи, моросил дождь вперемешку со снегом.

Военный парад шел своим чередом. Ровняя нить штыков, чеканила шаг пехота, прогарцевала конница, показали свою мощь танки и артиллерия. Все ждали, посматривая на беспросветное небо, покажутся ли в такую непогодь летчики? И они не обманулись. Рев моторов заглушил все. Разрывая тучи, над самой крышей Исторического музея метеорами пронеслась десятка огненно-красных истребителей. Они взмыли над Красной площадью и стремительно исполнили серию фигур высшего пилотажа. Четкость была такой, будто всей десяткой управлял с пульта один человек.

А в небо, заглушая моторы, неслось многотысячное «ура!».

Вечером на торжественном приеме участников парада Сталин пригласил к себе Григория Пантелеевича, поздравил с наградами и, посмотрев на широкую грудь Героя, пошутил:

— А место и для следующей звезды еще есть!

Григорий Пантелеевич смутился.

— Товарищ Кравченко, гордитесь вашими звездами, они за мужество и подвиги вам даны. — И он заговорил о делах, интересовался боевыми качествами наших и зарубежных самолетов, организацией летной службы и подготовкой летчиков, деталями боев в Китае и на Халхин-Голе.

У Григория Пантелеевича «оттаивало» сердце. Он разговорился, и уже вскоре его ладони «плавали» в воздухе, имитируя воздушные схватки.

В ноябрьские же дни Григория Пантелеевича выдвинули кандидатом в депутаты Московского областного Совета депутатов трудящихся по Ленинскому избирательному округу столицы. Как-то вечером прямо домой к нему нагрянула делегация доверенных лиц от разных коллективов. Мария Михайловна поставила самовар, накрыла стол. Гости уже вовсю задавали вопросы. Тут были сотрудник газеты завода «Красный факел» Ямщиков, начальник планового отдела фабрики «Красные текстильщики» Савицкий, группа молодежи. Мария Михайловна все поглядывала на приглянувшуюся ей стахановку с фабрики. «Красный Октябрь» Лену Каренину. Когда гости распрощались и ушли, она внимательно и долго смотрела сыну в глаза и, задумавшись, спросила:

— Когда же ты у нас женишься, Гриша? Смотри, какие красивые девушки вокруг.

Он засмеялся. Обнял мать за плечи.

— Вот съездим, мама, на юг, отдохнем, потом и о невестах думать будем. Сегодня комкор Смушкевич выпроваживал меня в отпуск, предложил поехать в Сочи. Завтра пойду получу путевки, давай агитируй отца, все вместе и поедем. Ты ведь у моря не была?

— Нет, Гриша, не была.

— Значит, договорились. Все вместе и поедем.

В последней декаде ноября Григорий Пантелеевич вместе с отцом и матерью выехали на отдых в Сочи. Обслуживающий персонал санатория больше всего удивило, что прославленный в боях летчик приехал отдыхать с родителями.

— Разве так отдыхают Герои?! — пожимали они плечами, судачили между собой.

А Кравченко удивлял их все больше. Сделав зарядку, он шел с отцом и матерью к морю, в парк, то катал их на катере, то нес с базара корзинку винограда и фруктов. Заботился, как о детях.

— Не пойму, Григорий Пантелеевич, кто из вас приехал отдыхать, вы или ваши родители? — сыронизировала как-то молодая врачиха.

— А вы разве песен не знаете? — улыбнулся Кравченко.

— А при чем здесь песни? — подняла та брови.

— Как при чем? — И он запел:

А если прозой и серьезно, то сыновья вырастают, какими их воспитали родители. Мои старички честно поработали в жизни. Мой долг — воздать им за это по заслугам.

На третий день в санаторий нагрянула группа летчиков. Среди них Кравченко заметил своих друзей по Халхин-Голу Владимира Николаевича Калачева, Леонида Александровича Орлова. Они расцеловались.

Теперь настало хлопотное время для Марии Михайловны. Друзья заходили к ним по одиночке и группами. А она любила принимать гостей.

Отдохнуть летчикам было не суждено. 30 ноября 1939 года финская военщина объявила состояние войны с Советским Союзом.

Григорий Пантелеевич от себя и отдыхающих летчиков немедленно направил телеграмму маршалу Ворошилову с просьбой разрешить им выехать на фронт для участия в боях.

Через два дня был получен ответ:

Вечером друзья собрались вместе, Григорий взял гитару… «В далекий путь товарищ улетает…» — пели летчики. Мария Михайловна плакала: за один год провожала она сына в третий военный поход.

Григорий Пантелеевич был назначен командиром особой авиагруппы. Она была смешанной по составу: в нее входили два полка истребителей, два — бомбардировочных. Штаб ее находился в Эстонии, в городе Хаапсалу. Советский Союз для усиления безопасности имел тогда договор с буржуазными прибалтийскими республиками о военных базах на их территориях.

Перед авиагруппой стояли сложные задачи. Надо было в условиях зимы наладить аэродромное хозяйство, боевую деятельность полков в условиях полярной ночи. Такого опыта у Кравченко не было. Это понимали и в штабе ВВС. В помощь молодому командиру назначили опытного полковника инженерно-технической службы Дмитрия Константиновича Бугрова и заместителем по строевой части полковника Александра Михайловича Кравцова, авиатора с дореволюционным стажем, участника гражданской войны, добровольца, дравшегося с японскими империалистами в небе Китая.

Вместе с назначением на новую должность Григорию Пантелеевичу было вторично во внеочередном порядке присвоено внеочередное звание — полковника. Командование авиагруппой вылетело на свою главную базу. Началась совсем новая для Григория Пантелеевича служба, в корне отличавшаяся от халхин-гольской практики. Бездорожье, нехватка транспорта и горючего, слабые средства связи, сорокаградусные морозы, неподготовленность летного состава к боевым действиям в таких условиях, — и все это на чужой территории, где помощи ждать было неоткуда.

Теперь от него требовалось умение другого масштаба, нежели водить группу в бой. Раньше он был блестящим исполнителем замыслов других, теперь пришлось стать «дирижером» самому. А для этого надо было знать, как складывается общая обстановка на театре войны, в армии, как дела у соседей, с которыми взаимодействуешь. Следить за противником, изучать «почерк» его работы, навязывать ему свою тактику. Были проведены первые налеты на военные объекты в Финляндии. Пролетев над Балтийским морем, авиагруппы Кравченко неожиданно появлялись у линии фронта с тыла противника, чем вводили в замешательство белофинских командиров. Удары авиаторов были мощными. По словам П. М. Стефановского, Кравченко на этом посту проявил «недюжинный организаторский талант крупного военачальника».