Игнасио де Сиснерос получил донесение от разведки, что командир фашистской бомбардировочной группы из легиона «Кондор» в скором времени передает свою должность другому командиру, а сам улетает в Германию. Столько бед и горя принес народу Испании этот фашист, что дать возможность улететь ему безнаказанно было нельзя. Игнасио де Сиснерос вместе с Агальцовым и Шараповым в строгой тайне решали вопрос, кому доверить операцию по уничтожению фашистского разбойника.

Предполагалось, что фашист должен ввести своего преемника в курс дела и на земле, и в воздухе. Возможен их совместный полет на одном бомбардировщике.

И если это случится, тогда… Это «тогда» и не выходило из головы Сиснероса. Решили поручить уничтожение фашистского аса Грицевцу. С этой целью и хотел Сиснерос лично познакомиться с Грицевцом.

Во время беседы между Сиснеросом, нашими советниками и Грицевцом по предложению Грицевца был рассмотрен новый вариант: заставить сесть фашистский бомбардировщик на республиканский аэродром.

Несколько дней Грицевец летал на «свободную охоту», выработал тактику ведения боя на случай встречи один на один, эскадрилья на эскадрилью, группа на группу.

И вот наступил день, когда разведка сообщила, что «нужный бомбардировщик» в полете. С аэродрома Вальс и Реус поднялись все республиканские самолеты. Через 15—20 минут увидели «гостей». Грицевец поставил задачу своей и 4-й эскадрилье отрезать истребители от бомбардировщиков. Истинную цель операции знали немногие.

Вражеские истребители схлестнулись с истребителями республиканцев. Завязался бой на равных, и только «хейнкели» почувствовали себя не совсем удобно. И тут два звена И-16 и И-15 налетели на «хейнкелей». Фашисты заметались в поисках спасения. Еще несколько атак — и Грицевец с испанским летчиком Маргалефом зажали с двух сторон ведущего.

Покачиванием крыльев Сергей подавал сигналы своим летчикам преследовать других, а сам «повел» вперед фашистского аса. На «хейнкеле» забеспокоились. Воздушный стрелок успел дать всего две пулеметные очереди и замолчал навеки.

Ас начал маневрировать, но перехитрить наших летчиков не смог. С земли республиканцы тоже очень зорко следили за исходом боя.

«Хейнкель» открыл бомбовый люк, и бомбы посыпались на горы, не причинив никому вреда. Значит, враг рассчитывал совершить посадку. Истребители, зажав «хейнкель» в клещи, короткими очередями, рядом с кабиной пилота, указывали ему путь полета. Последние попытки врага перехитрить не увенчались успехом. До Барселоны оставалось не более 20 километров, когда он, резко снизившись, пошел вдоль берега реки Ноя. Но и этот вариант нашими летчиками был предусмотрен. Несколько очередей по плоскостям, и фашисты пошли на вынужденную посадку. Испанский летчик развернулся и полетел в сторону Барселоны, чтобы сообщить о посадке. Грицевец увидел, как фашисты покинули самолет и бегут в сторону гор. И опять огненные трассы истребителя прижимают немцев к земле.

Со стороны селения в направлении приземлившихся летчиков продвигались люди. Это республиканцы, больше быть здесь некому. Прошло еще несколько минут, и в небе появился самолет испанского друга. Теперь они оба кружились над немцами, пока не увидели, как подъехала легковая машина и фашисты были взяты под стражу.

На допросе пленные немецкие асы просили показать им летчиков, которые заставили их сесть. Им показали Маргалефа.

— Нет! Это могли быть только русские, — заявили они.

В тот день испанский летчик подарил русскому летчику свою фотографию с надписью:

Командующий республиканской авиацией Игнасио де Сиснерос в специальном приказе объявил благодарность «камарадо Сергио».

Были и другие сражения, в которых наши И-16 вступали в неравный бой с врагами и одерживали победу. Однажды эскадрилья Петра Неделина вылетела на разведку и в пути встретила эскорт из «мессершмиттов», сопровождающий какую-то важную фашистскую персону. Неделин никогда еще не встречал сразу столько вражеских самолетов. На помощь Неделину была поднята эскадрилья Грицевца. Зайдя со стороны солнца, Сергей внезапной атакой обрушился на «мессеров». Четыре вражеских машины горящими факелами пошли вниз. Еще несколько атак — и немцы, не приняв боя, ушли восвояси.

Не верилось, что исход будет таким скоротечным. После посадки, когда улеглись страсти, кто-то из летчиков заявил, что у Грицевца не пять, а шесть органов чувств, что он видит врага еще на взлете.

А соотношение республиканских самолетов к фашистским было один к пяти. Нужно было принимать какие-то меры. Единственный выход Грицевец видел в групповой внезапной атаке с большой высоты. Высота обеспечит скорость, маневр и психологическое преимущество. В свободные минуты летчики продумывали варианты группового удара, потом вместе с испанцами готовились к бою.

Наступил день, когда наши и испанские летчики вылетели вместе на прикрытие боевых действий наземных частей. Было предусмотрено: если в небе появятся фашисты, уйти в высоту и оттуда атаковать всем одновременно. Такой случай представился. Звено истребителей, выполнявшее роль разведчиков, ушло далеко вперед за линию фронта и, заметив группу вражеских самолетов, вернулось к своим.

Грицевец, возглавлявший советско-испанскую группу из четырех эскадрилий, оставил одну прикрывать действия пехоты, а с тремя ушел на высоту и в сторону.

…Давал знать недостаток кислорода. Не помогали апельсины, которые, по уверениям врача, были очень полезны при кислородном голодании. Выждав удобный момент, вся группа истребителей устремилась на фашистов. Удар был столь ошеломляющим и столь эффективным, что неприятель, насчитывающий более сотни самолетов, потерял управление и был деморализован. Очевидно, и ведущий группы был сбит, потому что мятежники в панике отступили, не приняв боя.

В газете «Правда» 15 августа 1938 года сообщались имена летчиков-испанцев, сбивших семь самолетов врага. Все они были из группы добровольцев, в которой сражался и Сергей Грицевец. В этот день у них не было потерь.

Испанскому правительству удалось провести через французскую границу полсотни новых истребителей И-16. На некоторых самолетах устанавливали радиостанции и кислородные маски. Наверное, это были последние наши самолеты, которые удалось переправить в Испанию. Командование решает сформировать в ближайшее время семь эскадрилий. Первая — под командованием Редондо. Командиром второй назначен П. И. Неделин, третьей — Франсиско Тарасона, четвертой — Антонио Ариас, пятой и он же командир всей группы — С. И. Грицевец, шестой — Франсиско Мераньо, седьмой — Хосе Пуига.

У республиканцев осталось около 150 «чатос» и «москас». С каждым днем полеты становились все более напряженными, воздушные бои — более жестокими, потери более значительными.

18 августа наша страна отмечала День авиации. К празднику пришли из Москвы газеты, письма и посылки. Получили подарки от наркома обороны К. Е. Ворошилова. Все присланное соединили вместе. Пришли испанские друзья. Девушки принесли букеты цветов, вино и много фруктов.

Вечером к аэродрому подъехала кавалькада автомобилей. Это Мартин привез к летчикам прославленных народных полководцев Модесто и Листера в сопровождении большой группы офицеров.

Русские и испанские летчики встретили гостей громкими аплодисментами. Было много хороших речей. Говорили и Модесто, и Мартин, и русские, и испанские летчики. Сергей, осмелев, произнес тост в честь командования «армии Эбро» на испанском языке. Ему долго аплодировали.

…А на следующий день опять неизменная готовность номер один, ожидание ракеты или приказа на взлет. Бои с каждым днем становились все более трудными. Сказывались недостаток и изношенность самолетов.

Только-только проглянет на востоке сероватая полоска рассвета, а летчики и техники уже у машин. «Колдуют» возле «птичек». Каждому хочется участвовать в предстоящем бою с фашистами.