— Ну зачем же душу? — вежливо возразил Оскар — Вы можете расплатиться, когда вернетесь домой. Просто деньгами!

И они пообещали мне место в своей «Сесне».

Приходила Нинель. Она не может найти среди своих припасов соль. Наверное, забыла в Москве.

Удивительно! Я нахожусь неизвестно где: то ли на том свете, то ли во сне — а может, в Австралии или Африке? — и при этом идет какая-то обычная, прозаическая, с заурядным бытом жизнь: приходит соседка, одалживает соль… Как будто мы в обыкновенной московской коммуналке, где-нибудь на Маросейке.

Я одолжила ей соль, у меня есть.

Она взяла соль и задержалась.

— Может, кофе? — стараясь быть любезной, предложила я.

— Может, — задумчиво согласилась она.

Я принялась кипятить воду, а Звездинская присела возле моей палатки.

— Вы слышите по ночам вой, Элла? — вдруг спросила она, с интересом оглядываясь по сторонам.

— Слышу, — призналась я.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Что я могу думать? — Я вздохнула. — Кто-то воет!

— И кто же? Как вы думаете?

— Ну животное какое-нибудь.

— А вы…

— Хотите знать, не видела ли я его?

— Угу… Хочу знать.

— Да нет, не видела.

— Правда?

— К счастью или к сожалению, не видела.

— Вот как?

— А вообще-то я уже стала привыкать, — призналась я своей собеседнице. — Воет и воет… Главное, чтобы в гости не приходило.

— Значит, вы думаете, что это — животное, — снова задумалась Нинель. — Зверь, что ли?

— Ну а кто же?

— Да, но, видите ли, Элла… — Она нерешительно замолчала.

— Да?

— Вы когда-нибудь прежде бывали в экзотических турах?

— Нет, — вздохнула я. — Это мой самый первый и самый экзотический тур!

— Значит, вы никогда прежде не слушали «ночные голоса»?

— Ну, бывает, орут у меня под окнами в нашем дворе твари всякие. А так, чтобы какие-то другие ночные голоса. Нет.

— Так вот, Элла… Понимаете… Представьте ночь где-нибудь, ну, скажем…

— В диких прериях?

— Допустим. В диком лесу, джунглях, прериях, пампасах, саванне и тому подобном. Так вот, доложу я вам… Происходит это примерно так. Сначала ночь полна разноголосьем животного мира. Она наполнена разнообразными звуками, криками, шорохами, движением. А потом… Потом, в какой-то момент наступает тишина.

— Тишина?

— Да. Это происходит знаете когда?

— Когда же?

— Когда на охоту выходят хищники.

— Ах, вот отчего эта тишина наступает.

— А потом… А потом в этой довольно жуткой тишине вдруг слышится рычанье.

— Рычанье?

— Да. А затем предсмертные крики… И вновь тишина. И лишь через некоторое время, когда насытившийся хищник удалится, остальные обитатели животного мира опять наполняют ночь своими голосами. Ночные птицы, шуршанье змей, возня грызунов и все такое прочее…

— Да-да… Очень интересно. И что же?

— Ничего похожего мы тут не слышим. Совсем другие звуки.

— Вот как?

— Мы ведь почти ничего не знаем об этой долине, не правда ли? — несколько тревожно заглядывая мне в глаза, произнесла Нинель.

— Согласна, — вздохнула я. — Именно что ничего.

— Ну что ж… Тогда спасибо за соль.

И она распрощалась со мной.

Интересно, что Нинель уже говорит «мы».

И она права. Мы действительно ничего не знаем об этой долине.

Звездинские перенесли свой лагерь. Обосновались совсем рядом с моим. Все-таки место, где стоит моя палатка, очевидно, самое удачное, самое выигрышное во всей нашей долине.

Но, возможно, есть и другие объяснения такого стремления к соседству? Так или иначе, но мы можем теперь ходить в гости. Но мне что-то не хочется.

Вот такое наблюдение…

Среди багажа Звездинских я заметила длинный, подозрительного вида футляр. Больше всего мне хотелось бы думать, что там находится какой-то музыкальный инструмент и по вечерам, глядя на великолепные закаты, которые и вправду необыкновенно хороши в моей долине, Звездинский собирается музицировать. Но не думаю, что так оно и есть. Хотя объяснение приемлемое. Говорят, у великого Рихтера была избушка в какой-то дремучей тайге, и там стоял «Стейнвей». По себе поняла, что сочетание одиночества и дикой природы дает художнику необыкновенное ощущение творческого подъема и свободы. Однако не думаю, что в таинственном футляре у Звездинского находится скрипка.

Кроме того, совершенно очевидно, что мой Диди непонятно отчего боится проводника Звездинских.

Странная личность этот проводник…

Однако идти в гости к Звездинским все-таки придется.

Опять приходила Нинель — у нее нет сахара.

Я одолжила.

И вот в ответ она пригласила меня назавтра в гости. На ужин. Говорит, что ее Звездинский необыкновенно вкусно готовит.

К счастью, когда мы с Диди явились на званый ужин, Звездинские были одни.

Проводника что-то не видно. И я не стала интересоваться, где он, чтобы не портить себе настроение. А вдруг скажут: «Сейчас придет!» — и все испортят.

А куриное соте с горячими фруктами, которое собственноручно приготовил Оскар, и в самом деле оказалось необыкновенно вкусным.

После ужина, выслушав мои комплименты, Нинель Звездинская собрала одноразовые тарелки в полиэтиленовый мешок для мусора — чета Звездинских, так же как и я, собирает мусор в мешки — и стала варить на спиртовке кофе.

— Неплохо. — Оскар Звездинский откинулся назад, с довольным видом потирая свой выступающий живот.

— Поняла! — Я хлопнула себя по лбу.

— То есть?

— Поняла, где я вас видела!

— Где же?

— По телевизору. В рекламе кефира! Да, в рекламе кефира с биодобавками. Вы там точно так похлопываете себя по животу и утверждаете, что очень комфортно себя чувствуете оттого, что употребляете этот чудо-кефир.

— Ну не буду отпираться, — не теряя своего благодушия, согласился Звездинский. — Вот оно как, Нинель! — подмигнул он жене. — Слава, она и на необитаемом острове найдет! Вот что значит настоящая популярность. Все-таки любит меня народ!

— Да, а еще вы там, в этом рекламном ролике, жалуетесь, что у вас все время концерты, гастроли и поэтому приходится питаться всухомятку. И что, если бы не этот чудо-кефир, вы бы просто пропали. Это правда?

— Насчет кефира? Вы и впрямь поверили, что я могу пропасть без этого жуткого кефира? Не будьте наивной дурочкой, Элла. Если мне и бывает комфортно, то совсем от других напитков.

Звездинский извлек из походного кофра бутылку виски.

— Будете?

— Пожалуй, хлопну немного, — пробормотала я. — А насчет концертов, гастролей — правда?

— Насчет концертов — правда. — Он с любопытством на меня уставился. — Разрешите и мне полюбопытствовать. Вы только притворяетесь идиоткой? Или в самом деле…

— Неужели похоже, что — в самом деле? — забеспокоилась я.

— А неужели вы никогда не слышали об Оскаре Звездинском, знаменитом шоумене? Весь народ меня знает, а вы что же — нет?

— Видите ли… Вы только не обижайтесь, Оскар… — попробовала оправдаться я. — Но как-то так выходит… В общем, я, очевидно, страшно далека от народа. Понимаете, у меня какая-то своя жизнь.

— Ну понятно, — вздохнул Звездинский. — Значит, не притворяетесь. Значит, и в самом деле идиотка.