Удивительно, но его оказалось достаточно. Итак, мир был подписан, и в назначенный день, в соборе Святого Петрония, Карл получил из рук папы меч, державу, скипетр и, наконец, корону Священной Римской империи. В последний раз в истории папа короновал императора; в тот день пришел конец 700-летней традиции, начавшейся, когда папа Лев III возложил императорскую корону на голову Карла Великого. Это никоим образом не означало конца империи, но отныне никогда более — даже символически — император не получал власть из рук Христова наместника на земле.

Оставалась еще проблема развода Генриха VIII. Король решил во что бы то ни стало получить его: он отчаянно нуждался в сыне, которого вряд ли могла родить Екатерина Арагонская, — и надежда слабела с каждым годом. К счастью для него, казалось, выход существовал. Екатерина была вдовой его старшего брата Артура, а согласно каноническому праву, брак с женой умершего брата воспрещался. Юлий, пойдя на значительную уступку, дал ему особое разрешение на свадьбу с ней; теперь Генрих ссылался на то, что запрет был не просто продиктован законами церкви, но исходил от Бога. Таким образом, разрешение противоречило правилам, и, следовательно, брак его являлся недействительным. То, что он и Екатерина не могли произвести на свет сына, было очевидным знаком Божьего гнева.

Может показаться, что, с точки зрения папы, такую цену, как разрешение на развод, было не жалко заплатить за то, чтобы сохранить власть католической церкви над Англией. Но имелось одно непреодолимое препятствие: нежеланная супруга короля приходилась теткой императору, которого папа только что короновал. Более безопасным выходом было отлучить Генриха от церкви, и в конце концов, когда 11 июля 1533 года Генрих вынудил архиепископа Кентерберийского Кранмера объявить его брак с Екатериной расторгнутым и уже женился на Анне Болейн, Климент так и поступил. Однако Генрих нанес ответный удар. Да, он носил титул защитника веры, но теперь не колеблясь порвал с Римом и создал англиканскую церковь, возглавив ее самолично.

И тем не менее, несмотря на все свои злоключения — многие из них были на его совести, — папа никогда не забывал о том, что он князь эпохи Ренессанса и носит фамилию Медичи. Он покровительствовал Челлини и Рафаэлю; он нанял Микеланджело, дабы тот изобразил Страшный суд на восточной стене Сикстинской капеллы, а также завершил его работу над надгробиями Медичи в церкви Святого Лаврентия. Его семья возвратилась во Флоренцию, хотя это стоило немалых усилий; городом правил Алессандро, считавшийся побочным сыном Лоренцо II, внука Лоренцо Великолепного[234]. Теперь Климент, которому оставалось жить меньше года, добился единственного существенного дипломатического успеха за всю свою карьеру — заключения двух браков, связавших Медичи с двумя наиболее могущественными (и при этом пребывавшими в постоянной вражде) королевскими домами Европы — Валуа и Габсбургами. Одна свадьба соединила дочь Лоренцо II Екатерину и Генриха, герцога Орлеанского, сына Франциска I, — впоследствии он стал Генрихом II Французским; вторая — Алессандро и Маргариту Австрийскую, побочную дочь Карла V. Для того чтобы совершить обряд на первой из них, папа отправился в Марсель в октябре 1533 года[235]; в конце года он возвратился в Рим уже больным. Здоровье его так и не поправилось, и 25 сентября 1534 года он скончался.

Алессандро Фарнезе, избранный папой 13 октября 1534 года и взошедший на престол под именем Павла III (1534-1549), был одним из старейших членов Священной коллегии. Ему исполнилось шестьдесят семь лет, и здоровье его оставляло желать лучшего. Согбенный, с длинной белой бородой, он ходил, хромая и опираясь на палку, и выглядел лет на десять старше своего возраста. Удивительный факт: его избрали единогласно всего через два дня после начала конклава, и правление его продолжалось пятнадцать лет. Уже в 1522 году на конклаве, завершившемся избранием Адриана VI, поначалу фаворитом был именно он; но диффамация, учиненная в его адрес кардиналом Эджидио, свела его шансы на нет. Теперь, однако, он отказался от прежнего образа жизни, и возражения Эджидио оказались забыты; более того, Фарнезе заблаговременно составил и реализовал планы, обеспечившие его продвижение к власти.

В прежние дни Павла называли «бабьим кардиналом», поскольку широко ходили слухи (и многие верили им), что он получил красную шапку исключительно благодаря своей сестре Джулии — любовнице Александра VI, которой тот благоволил. С самого начала своего правления он, однако, дал понять, что быть папой-«подкаблучником» не намерен. Подобно Джулии, он был порождением эпохи Ренессанса и вырос при дворе Лоренцо Великолепного; Эджидио неустанно твердил, что, несмотря на то что в двадцать пять лет Алессандро стал кардиналом, он в то же время являлся счастливым отцом четверых детей. Также он не знал стыда, когда дело касалось непотизма: двух своих внуков он возвысил, введя их в коллегию кардиналов в возрасте шестнадцати и четырнадцати лет соответственно. В 1536 году он возродил карнавал; в Риме раздавались восторженные клики зрителей боя быков, скачек и фейерверков, в Ватикане звучала музыка на балах и пирах. И в то же время — и это делает Павла III одной из наиболее интересных фигур в истории папства XVI века — он оказался высокоморальным человеком и реформатором.

Прежде всего окинем взглядом плоды его деятельности в мирской жизни. Если говорить об архитектуре, то его высшее достижение — Палаццо Фарнезе на виа Джулиа в Риме[236]. Он начал строительство в 1517 году, но масштабы и великолепие замысла были таковы, что оно завершилось лишь в 1589 году, через сорок лет после его смерти. Одним из четырех его архитекторов был Микеланджело. Папа также нанял его, дабы тот провел изменения в застройке Капитолийского холма — центром ансамбля теперь должна была стать перемещенная сюда статуя Марка Аврелия — и занял пост архитектора собора Святого Петра после Антонио да Сангалло. Микеланджело работал над новой базиликой семнадцать лет (за это время он сконструировал грандиозный купол) вплоть до самой смерти в возрасте восьмидесяти девяти лет. Все это время он отказывался от какой бы то ни было платы за труд: это приношение Господу, говорил он.

В династическом отношении (если можно так выразиться) папа, подобно всем понтификам эпохи Ренессанса, стремился увеличить благосостояние своей фамилии. Фарнезе, старинный и уважаемый род кондотьеров, владевший землями близ Витербо и озера Больсена, все же не могли сравняться с такими аристократами, как Орсини или Колонна. Очевидно, возможности для улучшения имелись: первым делом Павел назначил своего известного распущенностью сына Пьерлуиджи капитан-генералом церкви[237]. Затем он сделал сына Пьерлуиджи Оттавио герцогом Камерино; позже, в 1538 году, он женил Оттавио на Маргарите Австрийской — пятнадцатилетней вдове убитого Алессандро деи Медичи[238]. Наконец в 1545 году он даровал Пьерлуиджи титул герцога Пармы и Пьяченцы; заметим, что эта династия просуществовала более двух столетий.

Но как ни важны были сами по себе хлопоты, связанные с искусством и династическими задачами, они занимали сравнительно немного времени. В основном папа был занят делами церкви, которая переживала множество трудностей. Первая была связана с турецкой угрозой. Под водительством талантливейшего султана Сулеймана Великолепного турки не только продвигались в глубь Центральной Европы — они угрожали берегам Италии, а также немногим оставшимся форпостам христианства в Восточном Средиземноморье. Поражение им могли нанести лишь все народы католического вероисповедания совместными усилиями. Следовательно, двух главных противников — Франциска, короля Франции, и императора Карла предстояло, так или иначе, примирить между собой.