Листья И вдруг Они осатанели И, изменив свою окраску, Пустились в пляску, колдовские. Я закричал: — Вы кто такие? — Мы — листья, Листья, листья, листья! — Они в ответ зашелестели. — Мечтали мы о пейзажисте, Но руки, что держали кисти, Нас полюбить не захотели. Мы улетели, Улетели! Камин И в Коломенском осень… Подобны бесплодным колосьям Завитушки барокко, стремясь перейти в рококо. Мы на них поглядим, ни о чем объясненья не спросим. Экспонат невредим, уцелеть удалось им. Это так одиноко и так это все далеко. Этих злаков не косим. Упасло тебя небо, И пильщик к тебе не суров, Золоченое древо В руках неживых мастеров, Где на сучьях качаются, немо и жалобно плача, Женогрудые птицы из рухнувших в бездну миров… Вот еще отстрелявшая пушка, Вот маленький домик Петров, Походящий на чью-то не очень роскошную дачу… Ну, и что же еще? Лик святого суров; Тень Рублева И Врубель впридачу. Ибо Врубелем сделан вот этот камин. Это — частный заказ. Для врача… Что касается дат и имен — вы узнаете их у всезнаек, А сюжет — богатырь. Величайшая мощь силача. …Нет врача. И сейчас между тусклых керамик и всяких музейных мозаик Пасть камина пылает без дров, словно кровь и огонь горяча. …Нет врача. Нет больного. Осталась лишь правда живая. Разве этот камин обязательно надо топить? О, рванись, дребезжа, запотелое тело трамвая! Много див ты хранишь, подмосковная даль снеговая! На черту горизонта, конечно, нельзя наступить! Любовь Ты жива, Ты жива! Не сожгли тебя пламень и лава, Не засыпало пеплом, а только задело едва Ты жива, Как трава, Увядать не имевшая права; Будешь ты и в снегах Зелена и поздней покрова. И еще над могилой моей Ты взойдешь, как посмертная слава. И не будет меня — Ты останешься вечно жива. Говори не слова, А в ответ лишь кивай величаво — Улыбнись и кивни, Чтоб замолкла пустая молва. Ты жива, Ты права, Ты отрада моя и отрава, Каждый час на земле — Это час твоего торжества «Ты без меня…» Ты Без меня — Только дым без огня. Ты Без меня — Это только одно Блещущей цепи немое звено, И не подымет, конечно, оно Якорь, ушедший на самое дно. Ты Продолжалась бы после меня Только бы разве, как ночь после дня, С бледными Звездами Через окно. Эхо мое! Но, со мной заодно, Ты повторяешь средь ночи и дня: — Ты Без меня — Только дым без огня! Ленинские горы Сентябрь был добр к тебе, ко мне Продукты падали в цене, На рынках — масса овощей И всяких сладостных вещей. Богатствам нив Устроив смотр, Все оценив, И щедр и бодр, Сентябрь был мил, дудя в дуду В саду, где лебедь на пруду. Так пела ты, взглянув в упор На дивный город с древних гор, Где вечный кедр, ровесник недр. Над миром ветви распростер. Так много лет Я не был тут, Где птичий след, Где пни цветут. Мне целый век не удалось Здесь побывать, где зреет гроздь. Ты привела меня сюда, Чтоб не исчезли без следа Сто тысяч лет, сто тысяч зим, Сто тысяч раз огонь и дым. Здесь где-то встарь горел костер, А старец ветви распростер, Чтоб так стоять, объяв простор, Над кручей гор — своих сестер. А в городе, в тепле квартир Осенний пир, осенний пир. А мы — на Ленинских горах, Откуда виден целый мир! О чем клубится дым из труб? О чем шумит балтийский дуб? О чем хрустит корейский рис, Грустит палермский кипарис? О чем молчат Евфрат и Тигр, О чем гудит ливанский кедр? Прошел сентябрь, идет октябрь, Идет октябрь, на бури щедр! |
