Сон женщины Добрая женщина, Пожилая Мне рассказала, что видела сон — Будто бы с неба спустился, пылая, Солнечный луч, и попался ей он В голые руки, и щекотно, колко, Шел сквозь него электрический ток… Кончик луча она вдела в иголку — Вздумала вышить какой-то цветок, Будто из шелка… И тем вышиваньем Залюбовался весь мир, изумлен. Женщина, с искренним непониманьем Робко спросила: к чему этот сон? Я объяснил ей, что сон этот — в руку Если уж солнцем пошла вышивать — Это не склоку сулит и не скуку И неприятностям тут не бывать. Это навеяно воздухом вольным! Ведь неспособна ни рваться, ни гнить Даже в ушке этом тесном игольном Великолепная светлая нить. — Будьте, — сказал я, — к удаче готовы! Так не приснится и лучшей швее В перворазрядном большом ателье. Женщина робко сказала: — Да что вы! «В белый шелк по-летнему одета…» В белый шелк по-летнему одета, Полночь настает. На Садовой в переулках где-то Человек поет. Слышите! Не рупор, не мембрана Звуки издает — Громогласно, ясно, без обмана Человек поет. Он моторов гул перекрывает И не устает, И никто его не обрывает — Пусть себе поет. Он поет, и отвечает эхом Каждая стена. Замолчал и разразился смехом. Вот тебе и на! Он хохочет, петь большой любитель, Тишине грозя. Это ведь не громкоговоритель — Выключить нельзя! Балерина Ночь шуршит в канаве желтым листом, Бьет подковой. Поверяет дворничиху свистом Участковый. А девчонка с бантиком над челкой Тут же вьется, Меж совком танцует и метелкой И смеется. Все ночами участковый видит В лунном свете: — Из девчонки толк, наверно, выйдет: Быть в балете! Дворничиха несколько надменно Рассмеялась: — Ну так что же! Ведь и я на сцену Собиралась. — На каком же это основаньи? — Так вот… было. Только высшего образованья Не хватило! — Да, конечно… Если уж учиться — Надо с детства. Он уходит. И свистит, как птица, По соседству. …Дворничиха выросла в детдоме, Грубовата. Дочь родилась в орудийном громе От солдата. На войне, уж ясно и понятно, Убивают. Этот парень не пришел обратно… И бывает, Кое-как метет она дорожки, Матерится… А у дочки луч на босоножке Серебрится. Ходит баба в час похмелья горький Туча-тучей… …Будет, будет ваша дочь танцоркой Самой лучшей! Первый снег Ушел он рано вечером, Сказал: Не жди. Дела… Шел первый снег. И улица Была белым-бела. В киоске он у девушки Спросил стакан вина. «Дела… — твердил он мысленно, И не моя вина». Но позвонил он с площади: — Ты спишь? — Нет, я не сплю. — Не спишь? А что ты делаешь? Ответила: — Люблю! …Вернулся поздно утром он, В двенадцатом часу, И озирался в комнате, Как будто бы в лесу. В лесу, где ветви черные И черные стволы, И все портьеры черные, И черные углы, И кресла чернобурые, Толпясь, молчат вокруг… Она склонила голову, И он увидел вдруг: Быть может, и сама еще Она не хочет знать, Откуда в теплом золоте Взялась такая прядь! Он тронул это милое Теперь ему навек И понял, Чьим он золотом Платил за свой ночлег. Она спросила: — Что это? — Сказал он: — Первый снег! «И снова в небе вьются птицы…» И снова В небе Вьются птицы: Синицы, Голуби, Стрижи… Но есть же все-таки границы, Пределы, точки, рубежи! Эй, вы! Бессмысленно не вейтесь! Равняйтесь там к плечу плечо, На треугольники разбейтесь, Составьте что-нибудь еще! Но все же Мечутся, Виляют И суматоху развели, Как будто бы не управляет Никто решительно с земли. Неутешительно! Печально! Выходит, что управы нет. Летают, как первоначально Тому назад сто тысяч лет! Довольно! Я сказал: вмешаюсь! По радио я прикажу. И все ж Вмешаться не решаюсь; Остановился И гляжу! |
