Леонид Николаевич Мартынов Стихи I Эхо Что такое случилось со мною? Говорю я с тобой одною, А слова мои почему-то Повторяются за стеною И звучат они в ту же минуту В ближних рощах и дальних пущах, В близлежащих людских жилищах И на всяческих пепелищах, И повсюду среди живущих. Знаешь, в сущности — это не плохо! Расстояние не помеха Ни для смеха и ни для вздоха. Удивительно мощное эхо. Очевидно, такая эпоха! «Возвращались солдаты с войны…» Возвращались солдаты с войны. По железным дорогам страны, По проселкам и по шоссе, По траве, по весенней росе И в горячие летние дни Возвращались обратно они, Повелители горных вершин, И владетели мирных долин, И водители сложных машин. — Возвращался народ-исполин. Возвращался? Нет! Шел он вперед, Шел вперед Победитель-народ! Ночь Кто дал тебе совет, закончив счет побед, А также и потерь, Теперь, замкнувши дверь, угреться и забыться? Ты этому не верь! Так не случится! Не спишь? Не ты один. И ей всю ночь не спится. Она, полна машин, полна афиш, витрин И вновь полна мужчин, смеясь не без причин, Не спит Столица. Ничто не спит во мгле — Кипит асфальт в котле, кипит вино в бутылях, Не спят, летя на крыльях, не спят в автомобилях, Не спит огонь в золе. И зреет на земле Очередное чудо. Предугадать его Имеешь полномочья. Быть может, оттого Тебе не спится Ночью! 31 декабря 1950 года Зима. Снежинка на реснице, И человеку детство снится, Но уйма дел у человека, И календарь он покупает, И вдруг он видит: Наступает Вторая половина века. Наступит… Как она поступит? — Ну, здравствуй! — скажет. — Праздник празднуй! И вместе с тем Она наступит На глотку Разной Мрази Грязной. Предвижу Это наступленье На всех отступников презренных! Об этом, Словно в исступленьи, Декабрьский вихрь ревет в антеннах, Звенит в зерне, шуршит в соломе, Ломает хворост в буреломе… …Двадцатый век на переломе! Мороз
Мороз был — сорок! Город был как ночью. Из недр метро, как будто из вулканов, Людских дыханий вырывались клочья И исчезали, ввысь бесследно канув. И все ж на стужу было не похоже: Никто ничто не проклинал сквозь зубы, Ни у кого озноб не шел по коже, Сквозь снежный блеск, бушуя, плыли шубы. Куда? Конечно, в звонкое от зноя, Давно уже родившееся где-то Пшеничное, ржаное и льняное, Как белый хлопок, взрывчатое лето. Казалось, это видят даже дети: С серпом, силком и рыболовной сетью То лето, величайшее на свете, В цветы одето посреди столетья! То лето — как великая победа, И суховеи отошли в преданья, И пьют росу из тракторного следа Какие-то крылатые созданья. И неохота ни большим, ни малым Пренебрегать цветами полевыми, И зной дневной скреплен закатом алым С теплейшими ночами грозовыми. Ведь нет сильнее этого желанья, Мечта такая — сколько красоты в ней, Что зимние студеные дыханья Вернутся в мир в обличьи чистых ливней! Вот что хотелось увидать воочью. И было надо настоять на этом. Мороз был сорок. Город был как ночью, Как ночью перед ветреным рассветом. «О годовщины, годовщины…» О годовщины, Годовщины, Былые дни! Былые дни, как исполины Встают они! Мы этих дней не позабыли, Горим огнем Тех дней, в которые мы жили Грядущим днем! И в час, Когда опять двенадцать На башне бьет, Когда дома уже теснятся, Чтоб дать проход Неведомым грядущим суткам, Почти мечтам, Вновь ставлю я своим рассудком Всё по местам. Да, Он назад не возвратится — Вчерашний день, Но и в ничто не превратится Вчерашний день, Чтоб никогда мы не забыли, Каким огнем Горели дни, когда мы жили Грядущим днем. |
