Снег тает Вот Тает снег. И все, что мир из рук Ронял к ногам во время стуж и вьюг, Теперь вытаивает. Вот оно — Все, что зимой в снегах погребено: Перчатки, шпильки, ржавые крючки, Афиш громадных мелкие клочки И капли слез, которые мороз Исторг из глаз, и дробный след колес, Который был еще в осенней мгле Запечатлен на стынущей земле, И все другое, что зимой в сугроб Заброшено подальше от жилья. Снег тает. Сунув шубу в гардероб, Поспешно обнажается земля, Чтоб облачиться с ног до головы В одежду из сверкающей листвы. «И вот сегодня мчатся льдины…» И вот Сегодня Мчатся льдины С Звенигорода на Оку, Не более одной годины Увидев на своем веку. Вот эта льдина Вся лучится, Вся в искорках, Вся в огоньках, Как будто красная девица По ней катилась на коньках. А вот По льдине грузной этой Ходил над гладью чистых вод В костюм фланелевый одетый Какой-то лыжник-скороход. На той Аэросанный полоз Оставил свой воздушный след, Но надломилась, раскололась — Была, плыла, сошла на нет. А эта вот Несется молча, Черна средь пенистой воды; На ней не иначе, как волчьи Настороженные следы. А вот Опилков полный короб, Навоза целая гора; И наконец — пустая прорубь Плывет, как черная дыра. Чего же Тут и удивляться! Ведь и должно случиться так. Не могут эти льдины мчаться, Как бесконечный порожняк. Нет, И на них земные грузы — Следы забавы и труда! И буйствует, врываясь в шлюзы, Зеленоглазая вода. Зной О зное Скажу лишь одно я: Он был И вернется назад. …Решеток железо резное По грудь опоясало сад. И весь он наполнился зноем. И даже в тени, под стеной, Под гравием, под перегноем, Повсюду он был, этот зной. Настала Погода сырая. Но он и неделю и две, На теплые капли взирая, Таился в намокшей листве. И что-то Еще подрастало, Где мелочь цветная пестра. Но все-таки осень настала, Листву взворошили ветра. Ночь Будет холодной и лунной, — И быть ей не должно иной, — Но там, за решеткой чугунной, Останется все-таки зной. Он Будет почти незаметен, Когда на него ни смотреть, Но все-таки будет иметь он Способность и светить и греть. Управится Ветер с листвою, Окрепнет массив ледяной, Но будут какие-то двое Сидеть на скамейке одной. К чему бы Сидеть и молчать им У клумбы, что вовсе бела? Но, видимо, этим объятьям В избытке хватает тепла. Недаром И галочья стая Кричит у нагого куста, Где даже и в стужу густая Таится в снегах теплота, III
«Мы как мы!..» Мы как мы! Всегда мы наготове Продолжать, волнуясь и смеясь, Ту беседу, что на полуслове Года два назад оборвалась. Вновь и вновь Встает не подлежавший Никаким сомнениям вопрос, Но подросток, в комнату вбежавший, Года на два все-таки подрос. И старик В безмолвии суровом Года на два постарел еще… Ну, а мы опять о чем-то новом Продолжаем спорить горячо. «Событье свершилось…» Событье Свершилось, Но разум Его не освоил еще, Оно еще пылким рассказом Не хлынуло с уст горячо, Его оценить беспристрастно Мгновенья еще не пришли, Но все-таки Все было ясно По виду небес и земли, По грому, По вспугнутым птицам, По пыли, готовой осесть. И разве что только по лицам Нельзя было это прочесть! «Такие звуки есть вокруг…» Такие звуки есть вокруг, Иными стать их не заставишь, Не выразишь посредством букв, Не передашь посредством клавиш. И поручиться я готов: Иную повесть слышать слышим, Но с помощью обычных слов Ее мы все же не запишем. И своевольничает речь, Ломается порядок в гамме, И ходят ноты вверх ногами, Чтоб голос яви подстеречь. А кто-то где-то много лет Стремится сглаживать и править. Ну что ж! Дай бог ему оставить На мягком камне рыбий след. |
