Ладно, я молчу — потому что боюсь, если сейчас открою рот, то начну смеяться, а по праву обиженной и оскорбленной я вроде как должна закатить истерику. Но вот чего Ник безмолвствует, совершенно не понятно. Это ему, между прочим, рога наставили…

Я быстро прихлопнула рот ладошкой. Неподходящий по ситуации смех уже начал вырываться.

Кстати Горьев тоже выглядел подозрительно веселым. Нет, он как и положено хмурился, но вот в глазах по-моему было веселье.

Не знаю, чем бы все дело закончилось, но тут кто-то тоненьким писклявым голосом из задних, обделенных обзором, рядов пискнул — драка. Парни недовольно покосились на зрителей, переглянулись и с явным неудовольствием сделали два шага навстречу друг другу.

Я тихонько сползла по стенке, спрятала лицо в ладонях и рассмеялась. Мои всхлипы толпа сочувствующих приняла за рыдания и стала меня утешать, наперебой предлагая платки и выпить. Кстати, они не так далеки от истины — слезы от смеха у меня по лицу уже бежали.

Когда я наконец-то, немного успокоилась, то чуть раздвинула пальцы, дабы продолжить смотреть спектакль.

Кхм… Вовремя.

Марк, тяжело дыша, поднимался на ноги.

Так как я совсем недавно записалась в пацифисты, будем действовать по-другому, нежели в прошлый раз.

Быстро оценив свои возможности актрисы драматического театра, я вскочила на ноги и с душераздирающим воплем, от которого, кажется, у половины зевак заложило уши, кинулась на Марка с каким-то обвинениями. Текст выдавала нагло стыренный из недавно просмотренной мелодрамы.

За два шага до Горьева меня перехватил Ник и осторожно вывел из этого дурдома.

Через полчаса мы сидели на пляже, попивая вино прямо из горлышка, и хохотали.

— Слушай. Ну чего ты веселишься? Тебя девушка… обманула…

— Ты знаешь, это в первый раз…. - протянул парень.

— Тебя что, еще никто не бросал? — удивилась я, враз перестав хихикать.

— Нет, — задумчиво ответил он. — Тем более таким способом…

Мы переглянулись и опять засмеялись.

— Везет тебе, — хихикнула я.

— А тебя?

— Эм… было дело… — нехотя ответила я.

— Интересно взглянуть на этого дурака.

— Знаешь, самое смешное, он не был дураком, скорее я, — покаялась я. — Вообще, давай не будем, моя личная жизнь в несколько сотен раз скромнее твоей.

— Я бы удивился, если бы это было наоборот, — хмыкнул в ответ Ник.

— Ну, так что делать будем? — Спросила я, все еще посмеиваясь.

— Даже не знаю… Что в таких случаях делают? — Спросил он, бросив на меня лукавый взгляд.

— Нууу… — я изобразила на лице бурную мозговую деятельность, а сама в душе потирала ручки: ну, Марк, спасибо! — Я по идее сейчас должна плакать и запивать горе чем-то высокоградусным и поедать шоколад.

— Это и так уже все тут, — он кивнул на наш маленький пикник под луной, — слезы тоже были…

— Ой и не говори… Кстати, я вот не поняла, а чего вы не подрались… Ну, то есть подрались… но как-то… Вот в прошлый раз было круче, — брякнула я, не подумав.

— Из-за чего? — удивился парень, не обратив внимания на мою оговорку.

Ага, значит, мне не показалось, и парни реально создали просто видимость.

— Ну как же… ты же оскорбленная сторона!

— Да? — Притворно удивился парень. — А ты нет?

— Так я и полезла в драку. Мстить за свои поруганные чувства, — хихикнула я.

— Ирин, не хватало мне еще драться из-за девушки, которая считает меня очень дорогим, модным аксессуаром, — скривился парень. — Вообще, я очень рад, что Марк ее того…

— Фу, как грубо, — скривилась я, но потом, не выдержав, засмеялась. — Ну, а зачем тогда подрались?

— Для остальных, — пожал он плечами. — Кстати, у Марка отлично поставлен удар, — проговорил он ворчливо и потер рукой щеку.

— Он по тебе попал? — Встрепенулась я. — Покажи! — Я приподнялась, встав перед ним на колени и пытаясь рассмотреть, что у него с лицом.

Ник осторожно отнял мои руки от своего лица.

— Все нормально, — тихо проговорил он.

— Ну, как же… — растерянно проговорила я.

— Ирина, все отлично, — повторил он, а затем потянул меня на себя. Я по инерции подалась вперед и упала в его объятия.

Ник осторожно провел рукой по моим волосам. Я чувствовала, как его сердце бьется в груди, как длинные пальцы осторожно поглаживают мою спину под курткой.

— Ирина.

— Что? — автоматически отозвалась я, а в голове билась одна единственная мысль о поцелуе. Взгляд, скользнувший по едва угадываемым в сумерках чертам лица, в последние месяцы преследующих меня в далеко не целомудренных снах, замер на губах. И некто, отчего-то настырно пытающийся втолковать мне, что это не сон, безумно отвлекал от основной цели.

Вновь произнесенное вслух мое имя немного отрезвило, но желания не убавило, и прежде чем я поинтересовалась у объекта своего изучения о цели, с которой он произносил очевидные для меня вещи, в то время как я ни о чем другом, кроме прикосновений (а местами и проникновений) уже думать не могла, я наконец дождалась желаемого. Ух! Прости, Марк! Но ты и рядом не валялся. Нет, ну было один раз, полежал так сказать, привел в смятенное состояние мое тело (душу не трогаем, она, чувствую, на пару с сердцем только сейчас вернулась в родные Пенаты), но сравнивать то, что творилось со мной в данный момент, даже слов не хватит. А с Марком хватало.

Вот ведь говорят же, что от страсти можно голову потерять. И я теряла. Прямо сейчас. Потому что в следующий миг, когда вместо тепла его губ, мои собственные холодил прикосновениями морской ветерок, я замешкалась лишь на мгновение, вглядевшись в его лицо и увидев на нем то, что, как я надеялась, сейчас отражалось и на моем, вновь вернула тепло соприкосновения.

— Иринка, — к Нику вернулся голос, — ты же не думаешь…

— Честно говоря, сейчас я вообще не думаю, — уперлась я лбом в его подбородок. Я по-прежнему лежала поверх его твердого, теплого, ароматного, возбуждающего и не только воображение тела и думала лишь о том, что на нас слишком много одежды. И еще, что именно сейчас мне было все равно, решись он и зайди за свою невидимую черту прямо здесь и прямо сейчас. Но я все еще чувствовала в нем тот самый барьер, что не давал ему сделать один маленький, в данном случае крохотный шажок вперед и изменить… все. Для себя и меня. Для нас.

— Иришечка, — я скривилась, — хорошо-хорошо. Иринка, ты слишком важна для меня. Я не хочу тебя потерять. Давай…

Ой-ой. Только не друзья. Друзей в его лице я уже не вынесу. И я вновь впилась ему в губы, не дав договорить. Ответ последовал незамедлительно и не менее откровенный и страстный, чем до этой его «Иришечки». И тот факт, что я оказалась уже снизу, меня бы безмерно порадовал на данном этапе нашего «разговора», не почувствуй я мгновение спустя, как мне под свитер с наглой самоуверенностью и дозволенностью весеннего раздолбая пробирается холод, с явным присутствием в соратниках чего-то мокрого и, судя по всему, липкого. Я мигом вспомнила Кто, Что, Где и частично Зачем и Почему.

Простым «ой-оем» уже не обошлось, потому как у меня тут же взыграли инстинкты истинной сахарной барышни (будь у меня бабуля аристократка, она бы воистину гордилась тем визгом, что я издала в тот момент) и я, упершись руками в грудь Нику, каким-то образом сумела опрокинуть последнего на спину и вскочить на ноги. Море вещь хорошая, но уж больно густонаселенная, видимо, какому-то бедняге в очередной раз отказали в квартировании в его глубинах. А место нашей временной дислокации в сумерках просматривалось не то чтобы очень.

Ник с пол секунды смотрел на меня, а потом наш чудный пикник разорвал гомерический смех в исполнении последнего.

Я ожидала чего угодно, но только не хохота. Смешно ему! Я тут чуть от страха не умираю, а он… Может реально так прикинуться рафинированной барышней и попробовать хлопнуться в обморок. Отсутствие обзора для мягкого переведение моего тельца в горизонталь несколько отрезвило.

— Что смешного? — не выдержала я, но приблизиться не рискнула.