— У меня есть пистолет, но нет разрешения на его хранение.

— И все?

— Да.

Макс подергал себя за мочку уха и снова обратил взгляд на океан.

— Полицейские обыщут и дом, и склад.

— И что мне делать?

— Забавное совпадение. У тебя есть пистолет, а я как раз собирался его приобрести. Власти подумывают разрешить носить оружие при условии, что оно будет не на виду. Если они примут такой закон, я куплю пистолет для Салли, чтобы жена носила его в сумочке. Ты же знаешь, я почти всегда на работе.

— Да, знаю, — подтвердила я, не понимая, к чему он клонит.

— И какой у тебя пистолет?

— «Браунинг», калибр 9 мм.

— Он тебе нравится?

— Да.

— Почему?

— Он принадлежал моему отцу. Сентиментальная привязанность, если угодно. Кроме того, он стреляет без осечки и очень удобно лежит в руке.

— А ты не могла бы его показать?

— Конечно, — ответила я без улыбки. Разговор напоминал какую-то игру, и я серьезно исполняла навязанную роль.

— Может, занесешь его сегодня ко мне в офис?

— Без проблем.

Мы договорились, что оружие я доставлю ему в офис в течение часа.

— Когда проверишь сейф, позвони не на мобильный Альвареса, а в полицейский участок, хорошо?

— Ясно.

— Не проси позвать его к телефону. Просто оставь сообщение. Поняла?

— Да.

— И если что-нибудь пропало, извести меня.

Я заверила, что сделаю все, как он сказал, и поблагодарила за помощь.

Мы расселись по машинам, и Макс помахал мне, предлагая ехать первой. Заведя мотор, я медленно двинулась вдоль береговой линии. Солнце пыталось пробиться сквозь густую пелену облаков, и когда ему это удавалось, весь океан вспыхивал золотым сиянием. Ехавший позади меня Макс, просигналив, свернул на шоссе, по-видимому, возвращаясь в свой офис. Я же продолжила путь по проселочной дороге и вскоре добралась до дома.

Было странно оказаться здесь в неурочное время. Вдали от побережья солнце светило ярче. Взбежав по узкой лестнице, я нашла пистолет и положила его в холщовую хозяйственную сумку. Через полчаса на моих глазах Макс запечатал «браунинг» в конверт, прикрепил к конверту этикетку, подписал ее и убрал оружие в сейф.

Было настоящим облегчением вернуться на работу. Гретчен, как обычно, сидела в офисе. Ее медные волосы победно сияли под солнечными лучами, косо падавшими сквозь огромное окно.

Я поприветствовала секретаршу и спросила:

— Как наши дела?

— Все в порядке.

— Ты просто умница, — искренне похвалила я.

— Спасибо, но это ведь не только моя заслуга. Мы все постарались. А что новенького о Ренуаре?

— Ничего определенного. Кстати, понимаю, это звучит глупо, но… Какого размера у тебя обувь?

— Тридцать девятого. А зачем тебе это?

— Долго объяснять. Как-нибудь в другой раз, хорошо?

— Ладно, — согласилась она, давая понять, что в этот раз она готова мне уступить.

— А где остальные? — поинтересовалась я.

— Саша на показе. Я только что с ней говорила. Она сказала, там стало поспокойней. Эрик с помощницами почти закончил расставлять изделия из стекла. Кажется, он сказал, что потом примется за репродукции.

Я кивнула:

— Звучит неплохо. Я на секундочку поднимусь в свой кабинет, а потом буду вся в вашем распоряжении. Ты уже поела?

— Мы с Сашей по очереди пообедали.

— Тогда закажи мне пиццу. Я голодна, как волк.

— Тебе больше ничего не нужно?

— Не сейчас. Спасибо.

Поднявшись к себе, я проверила напольный сейф. Убедившись, что все на месте, я позвонила в полицию. Трубку подняла Кати и равнодушно записала мое сообщение для начальника. Наверное, на тех самых розовых листах, которые она всучила Альваресу при нашей первой встрече.

Я достала из ящика бутылку с водой, открыла ее и откинулась в кресле. Меня по-прежнему одолевал страх, однако намерение взять ситуацию под свой контроль помогло мне расслабиться.

— Боже! — Я резко выпрямилась, когда поняла, с чего могу начать собственное расследование. — И почему я не подумала об этом раньше?

Едва я успела развернуться к компьютеру, как позвонила Гретчен и сказала, что прибыла пицца. Голод оказался сильнее желания проверить догадку, и я отправилась вниз, чтобы перекусить.

В кабинет я вернулась уже полностью погруженная в размышления о краже. Раньше я ознакомилась с сайтом Интерпола и выяснила, что картина, принадлежащая мистеру Гранту, не находится в розыске. Но мне и в голову не пришло пошарить информацию о ней. Я уселась за компьютер, зашла в поисковик и набрала название произведения и имя художника.

— Тебе помочь? — Голос Гретчен вывел меня из задумчивости.

Я взглянула на нее. У меня не было причин ей не доверять, но она была чересчур болтлива. Еще начав на меня работать, она со смехом призналась, что обожает сплетни и слухи. На ее взгляд, это был милый недостаток, свойственный всем женщинам.

По моему мнению, дело обстояло серьезнее. Сплетни были для нее не просто хобби — манией. Каждый ленч она проводила за порцией салата и за просмотром сайтов, освещающих жизнь знаменитостей. А раз в неделю, когда на прилавке киоска появлялись свежие выпуски бульварных таблоидов, она приправляла салат ими.

Однажды она показала мне первую страницу какой-то газетенки. Там красовалась фотография новорожденного очередной знаменитости. Вес ребенка, казалось, достигал девяти килограммов.

— Разве не ужасно? — осведомилась она.

Я взглянула на этот явный фотомонтаж. Он был действительно ужасен.

— Интересно, как они его сделали? — хмыкнула я.

— Ты о снимке? Думаешь, фальшивка? Ты что! Все чистая правда. Это уродство, редкий побочный эффект от лекарств, которые его жена принимала во время беременности. Разве это не ужасно?

Я внимательно посмотрела на девушку. Неужели она и впрямь во все это верит? И поняла. Да! Она не сомневается, что огромный младенец настоящий. Если бы я спросила, почему другие газеты и телевидение не упомянули об этой патологии, она бы шепотом сообщила, что это все результат заговора фармакологических компаний.

Мне совершенно не хотелось затевать спор, поэтому я лишь неопределенно улыбнулась и сказала:

— Кто знает! Ладно, я уехала к Финкелштейнам, вернусь в два. — И сбежала, оставив ее с открытым ртом.

Я не разделяла увлечения Гретчен, но и не осуждала его. Моя мама втайне любила читать таблоиды, ради этого она специально задерживалась возле кассы в продуктовом магазине. Тогда мы с отцом обменивались понимающими взглядами и делали вид, что нам что-то нужно в другом отделе, давая ей время удовлетворить любопытство.

А когда мама оказалась прикованной к постели, отец покупал ей всю желтую прессу, начиная от бульварных газет и кончая глянцевыми женскими журналами, которая только попадалась ему на глаза. Снимки и истории из жизни знаменитостей помогали ей переносить боль.

Пристрастие Гретчен к сплетням вынудило меня сохранить свои тайны при себе. Кроме всего прочего, она была очень молода, а молодости свойственна неосмотрительность.

— Нет, я справлюсь сама, — сказала я.

— Точно?

— Конечно. Спасибо.

— Тогда я схожу посмотреть, не нужна ли Эрику помощь, ладно?

— Хорошо.

Поисковик выдал мне восемьдесят девять сайтов от художественных музеев, магазинов постеров, энциклопедических издательств и университетских отделений по истории искусства. На одном сайте отслеживалась судьба художественных произведений, похищенных нацистами в годы Второй мировой войны. Я щелкнула по ссылке.

Согласно данным швейцарской организации, картина «Три девушки с кошкой» в числе семи полотен в 1939 году покинула дом семьи Брендер в обмен на обещание выдать выездные визы. Согласно скрупулезным записям нацистов, обнаруженным после войны, картины были складированы в амбаре в ожидании дальнейшей участи. Однако по непонятным причинам визу получила лишь Хельга Брендер, которой в то время был двадцать один год. С тех пор никто не видел ни прочих членов семейства, ни картин.