— Стой! — резко бросил сержант, а двое рядовых с треском опустили алебарды, преграждая путь.

Род натянул поводья, стараясь изо всех сил думать, как заморенный старый фермер — возмущенный и негодующий.

— Да, да, успокойтесь! Остановился я, остановился!

— Твое счастье, — пробурчал сержант и кивнул двум рядовым. — Обыскать. — Те кивнули и обошли телегу сзади, где начали шарить в капусте и мешках с отрубями.

— Эй! Эй! Что вы делаете! — закричал потрясенный Род. — Оставьте в покое мою капусту!

— Так приказано, старик. — Сержант, подбоченясь, встал рядом с ним. — Наш господин, герцог Альфар, требует обыскивать всякого, кто стремится войти в пределы Романова.

Потрясенный Род уставился на него во все глаза, и чувство это было не поддельным. Так значит Альфар сам себя повысил в должности!

— Герцог Альфар? Что еще за чушь? Здесь же правит герцог Иван!

— Измена! — прошипел один рядовой, и его алебарда так и вскинулась. Бойцовские инстинкты Рода побуждали броситься на этого юнца и схватить за горло, но он строго подавил их и сделал то, что сделал бы крестьянин: чуть съежился, но мужественно не отступил. Он заглянул парню в глаза и увидел там прямой, но отвлеченный взгляд, словно этот паренек был не совсем в себе, но о деле он радел очень даже рьяно.

Загипнотизирован до фанатизма.

Сержант усмехался, а в глубине глаз у него просматривался такой же опустошенный взгляд.

— Где ты был, старик? Зарылся в полях, уткнувшись башкой в землю? Иван разбит и посажен в тюрьму, а герцог Романова теперь Альфар!

— Нет, не может быть! — Но Род настороженно поглядел на мундир солдат.

Сержант увидел его взгляд и гортанно хохотнул.

— Да, то ливрея Альфара. — Он хмуро посмотрел мимо Рода. — Вы еще не закончили? Это же телега, а не фургон!

Род оглянулся посмотреть и в ужасе уставился на открывшуюся сцену.

— Да, закончили. — Солдаты выпрямились. — Здесь ничего нет, прапор.

— А вот и нет, — возмутился Род, — у меня еще осталось несколько клубней репы. Ужель ваши подсумки недостаточно велики, чтобы вместить всю?

— Не вякай, — проворчал сержант. — Велика ль важность, если ты потерял несколько кочанов капусты? У тебя еще много есть для продажи на рынке в Корасташеве.

— Зачем ты едешь на север? — потребовал ответа один из ратников, проворно обращавшийся с алебардой.

Род повернулся к нему, внезапно осознав опасность. Он посмотрел на солдата, и глаза его застекленели, когда видимый им мир стал немного меньше чем реальный, и мозг его открылся для восприятия сигналов. Что происходило на самом деле за маской лица солдата?

Он ощутил давление, словно кто-то нажимал ему пальцем на мозг. Род мысленно застыл, становясь абсолютно пассивным. Он почувствовал различие в окружающих его разумах, это походило на запах, словно каждый мозг испускал свой собственный аромат.

Но четверо из них одновременно думали одну и ту же думу: останавливать убегающих, чтобы сделать Альфара сильнее и могущественнее. Однако, кто-то въезжающий в герцогство сильно раздражал. Он не был угрозой, всего лишь еще одним потенциальным кадром, лишь еще одним мозгом, что поможет умножить славу Альфара.

Но пятый мозг был живым, бдительным и переполненным подозрением. На выходе у него возникла пробка из дюжины вопросов, которые требовалось задать. Под ними лежало подозрение, что незнакомец мог быть шпионом или того хуже убийцей. А в глубине его разума крутился водоворот неоглашенных мыслей, порождаемых смесью чувств: честолюбия, подозрительности, стыда, гнева, ненависти. Род старательно подавил содрогание и приложил все усилия к тому, чтобы думать, как фермер-крестьянин. Он был грубым, неграмотным селянином, трудившимся двенадцать часов в день на полях своего лорда и четыре часа в день на своем собственном — для выращивания урожая на продажу, который целиком умещался в одну тележку. Конечно, он старался изо всех сил извлечь за весь этот труд, как можно, больше денег — дополнительную сумму, которая уменьшит разницу между нищетой и достатком для него самого и его семьи при житье во время зимы. Чего там затеяли эти надменные ублюдки, пытаясь не пустить его на богатый рынок герцога Романова в Корасташеве! И с чего им вздумалось вести себя так высокомерно? Всего лишь оттого, что напялили на себя кожаные доспехи и держат алебарды! Особенно, когда всякому видно, что под зелено-коричневыми мундирами они были обыкновенными грязными крестьянами, вроде него самого, а, быть может, и того ниже. Вероятно, всего лишь крепостными и сыновьями крепостных.

Солдат нетерпеливо пошевелился.

— Говори, мужик! Зачем ты ехал...

— Да как зачем, продать мои отруби, капусту и репу, — ответил Род. — Думаешь я трясся весь день на лошади для удовольствия?

Караульный проигнорировал этот вопрос.

— Ты подданный графа Тюдора, — проворчал он, — почему не продаешь в Карнарвоне? Зачем ехать этот путь на север до самого Корасташева?

— Вовсе не «этот путь», — фыркнул Род. — Я живу всего в трех лигах, вон там. Он кивнул на дорогу позади него. — Корасташев для меня ближе. — Он сердито посмотрел на солдата, но дал заранее своему мозгу задержаться на мысли о ценах, которые он мог заломить в Корасташеве. Все знали, что бароны герцога Романова дрались между собой, и тем больший герцог дурак, раз позволяет им! А всякому крестьянину известно, когда армии воюют урожай вытаптывают. Нет, народ в Корасташеве, наверняка, заплатит за капусту намного больше, чем в мирном Карнарвоне графа Тюдора!

Лицо солдата расслабилось.

— Так значит сей жалкий старый чудак-жадюга! Отлично, мы знаем, как обращаться с жадными...

Род еле-еле сдержался от негодования. Старый?! Чудак — это ладно, но старый? Он перенаправил этот импульс на усиленное подозрением кипение про себя: кто такой этот еще не брившийся щенок, чтобы задавать ему вопросы? Да у него ж еще молоко на губах не обсохло!

Он с удовлетворением увидел, что юнец немного покраснел, но подозрения этого парня еще не совсем иссякли. Он окинул опытным глазом Векса.

— Откуда у бедного грязного фермера такой отличный конь?

Страх! Беспокойство! Единственное, в чем его, действительно, могли обвинить. Род попался. И сразу же вслед за этой эмоцией нахлынуло чувство стыда. Он взглянул на Векса.

— Да, десять лет назад моя жена была просто красавицей! Неудивительно, что сэр Эдвинг обратил на нее внимание...

Он снова повернулся к юнцу.

— Мне дал его сэр Эдвинг, сказав, что он уже слишком стар, чтобы носить на себе рыцаря в латах.

Подозрение в голове молодого солдата все еще оставалось, оно просто изменило направление. Юнец пытался найти в этой истории какой-то изъян.

— С чего бы рыцарь отдал бедному крестьянину, даже выбракованного скакуна?

Снова стыд. Род дал ему вырасти, стать жгучим.

— Да, за... услуги... оказанные ему нами, мной и моими. В основном, «моими». — Возник короткий мрачный образ рослого, светловолосого мужчины в постели с пышнотелой молодой женщиной, с каштановыми волосами. Правда иных черт ее было не разглядеть, и видение исчезло. Но, стыд остался, а под ним нарастала ярость. — За услуги. — Лицо Рода сделалось деревянным. — Правда это не твое дело.

— «Дело», да? — Юнец дал насмешливой улыбке расползтись по лицу. — Да, ручаюсь, твое «дело» теперь продажа капусты. — Он повернулся к сержанту. — Зачем мы задерживаемся, теряя время на этого мужика, прапор?

— Да затем, чтоб он не пустил своего коня вскачь, — пробурчал сержант. — Катись отсюда, малый! Убирай свою телегу с нашего поста! Чеши отсюда на рынок!

— Да, и спасибо вашей милости, — кисло отозвался Род. Он повернулся и шлепнул вожжами по спине Векса, но очень мягко, во избежание металлического звона. Векс снова тронулся, потащившись прочь.

Род продолжал думать по заданному плану. Искушение окунуться в предположения было таким огромным, таким сильным! Но он еще находился в радиусе приема юного телепата, и останется в нем, по меньшей мере, еще несколько миль, даже если способности у этого парнишки слабые. А если сильные... Нет, Род поддерживал постоянный мысленный поток смущения и кипящего гнева. Тот юный ублюдок задавал ему такие личные вопросы! Какой же у него должно быть грязный ум! И откуда у такого низкородного сына взялось право расспрашивать его, старину Оуэна о том, куда и откуда он едет?