— Вы поступили, воистину, очень милосердно, — улыбнулся сахарной улыбкой Альфар. — Понадобился всего лишь день труда для выяснения, что твой спутник мало, что мог сделать, помимо снятия чар, и что Верховным Чародеем должен быть ты.

— Мое природное величие так и сверкало сквозь эти крестьянские лохмотья, да?

— О, несомненно. И все же о том больше свидетельствовало твое лицо.

— Благородное от природы, а?

— Нет, всего лишь знакомое. Мои лазутчики принесли в своих головах картины более верные, чем мог бы нарисовать любой живописец. О, ты несколько замаскировался крестьянской рубахой и грязью, но я и сам кое-что смыслю в обмане и умею заглянуть под внешние черты на то, что спрятано за ними. Однако я узнал тебя, даже прежде, чем взглянул тебе в лицо, ибо для моих глаз ты был там, но для мыслей — не был, а столь основательно защитить себя мог только самый могущественный чародей.

— Такой навык у меня появился еще до того, как я начал проделывать что-либо называемое магией... — пожал плечами Род — Но продолжай.

— Обрати внимание! — поднял указательный палец Альфар. — Тогда я дал тебе возможность присоединиться ко мне и моим! Когда ты отказался, да с такой силой, я понял — тебя не убедить. Я схватил тебя. — Взгляд его стал пристальным, вперившись в глаза Роду. — И даже сейчас, если ты пожелаешь присоединиться ко мне, я буду рад и приму тебя с распростертыми объятьями!

— При условии, конечно, что я смогу доказать искренность своего желания.

— Конечно. Какой от тебя толк, если я не смогу до конца полагаться на тебя? — Глаза его сверкнули, а губы задрожали, скрывая удовольствие. — В самом деле, у меня и сейчас есть средство обеспечить твою верность.

Рода пронзил страх и сразу же за ним гнев. Он подавил его и прорычал.

— Какое средство?

— Тебе незачем знать. Ты же пока не желаешь соединить свой жребий с моим.

Поднялась ярость, и Род дал ей возрасти.

— Я размозжу тебе пятой голову, если смогу найти достаточно большую рогатину, чтобы прижать тебя к земле за шею!

Альфар побелел и прыгнул на Рода, выхватывая нож. Рода пронзил страх, словно попавшая в порох искра, и гнев взорвался, разбежавшись по всем его жилам и нервам, вырываясь в ходе реакции наружу.

Альфар отлетел, врезавшись в противоположную стену, и съехал по ней, на пол, оглушенный.

Цепи Рода звякнули, распавшись, и свалились на пол.

Он оттолкнулся от стены, подымаясь на ноги, ярость-сила наполняла каждую клеточку его тела. В голове его запульсировала боль, затемняя все видимое им, кроме овала света, где виднелся рухнувший навзничь Альфар, Род двинулся, с трудом волоча ноги к павшему, чувствуя, как его окутывает гнев, пропитывая его так, словно дух лорда Керна дотянулся через пустоту между вселенными, чтобы овладеть им. Палец его поднялся с тяжестью всех совершенных им смертоубийств, нацеливаясь взорвать колдуна.

Тут глаза у Альфара прояснились. Он увидел лицо Рода, и ужаснулся. Род протянул руку коснуться его, но камеру сотряс раскат грома, и колдун пропал.

Род стоял уставясь на пустое пространство, где раньше был колдун, все еще направляя бесцельно палец.

— Телепортировался, — прохрипел он. — Смылся.

Он медленно выпрямился, мысленно выталкиваясь наружу, разбивая свой ментальный щит, открываясь всем, окрыляющим его чувствам и впечатлениям, сосредотачиваясь на человеческих мыслях. И нигде не попадалось следа Альфара.

Род кивнул, с злорадным удовольствием. Альфар не просто телепортировался из камеры — он улизнул из замка, да в такую даль, что его нельзя было «услышать».

Род обмяк и бессильно опустился на пол, сидя у стены камеры. Пропала самая большая причина для его гнева, эмоции его начинали утихать, но внутри его по-прежнему сидела жажда насилия, жажда боя, что поддерживала его гнев и наращивала его, наполняя все его тело трепещущей яростью.

Это напугало Рода. Он попытался подавить эту бессмысленную ярость. И когда он это делал, к нему пробился голос Саймона:

— Оуэн! Оуэн! Лорд Гэллоуглас! Нет, я буду звать тебя тем именем, под которым знаю!

Рука сжала ему запястье, пальцы так и впились в нее.

— Мастер Оуэн! Или Род Гэллоуглас, кто бы ты ни был! Выходит ты потерял себя?

— Да, — процедил сквозь зубы Род, уставясь на стену невидящими глазами. — Чертовски близко к истине.

— Ужель в тебе не осталось ничего от Верховного Чародея? — застонал Саймон.

— Которого? — прорычал Род. — Которого Верховного Чародея?

— Рода Гэллоугласа, Верховного Чародея Грамария! — ответил Саймон голосом, полным трепета. — Какой же есть еще Верховный Чародей?

— Лорд Керн, — невнятно пробормотал Род. — Верховный Чародей страны Тир-Хлис. — Он поднялся на ноги и стоял, как столб, стоял противясь шуму в голове, бренчанию в жилах. А затем выдавил из себя слова: — Каков он — этот Верховный Чародей?

— Который? — воскликнул Саймон.

— Да, — кивнул Род. — Вот в том то и вопрос. Но скажи мне об этом Роде Гэллоугласе.

— Но ты же и есть он!

— Скажи мне о нем! — скомандовал Род.

Саймон в растерянности уставился на него. Но чего бы он ни думал о странности или иррациональности вопроса Рода, Саймон проглотил это, усвоил и выдал то, что требовалось.

— Род Гэллоуглас — лорд Верховный Чародей.

— Это нисколько не помогает, — проворчал Род. — Скажи мне о нем, что-нибудь иное.

Саймон на миг уставился на него, а затем начал вновь.

— Он несколько выше большинства людей, хотя и слишком...

— Нет, нет! Не то, как он выглядит! Это вообще не помогает! Каков он внутри?

Саймон в замешательстве смотрел на него.

— Быстро! — резко бросил Род. — Скажи мне! Сейчас же! Мне нужен якорь, нечто такое, за что можно уцепиться!

— Значит ты действительно потерял себя?

— Да!

Реальность чрезвычайной ситуации дошла, наконец, до Саймона. Он нагнулся вперед и сказал серьезным тоном:

— Я знаю тебя не слишком долго, Род Гэллоуглас, да и то лишь в личине старины Оуэна. И все же, судя по всему, что я видел, ты... ну, да, ты угрюмый. И неразговорчив. И все-таки внутри ты добродушен. Да, в душе ты всегда добр к своим собратьям, почти каждый раз. Он нахмурился. — Я слышал, как о тебе говорили, что у тебя своеобразное чувство юмора, и что в разговоре ты обычно остришь. Но в старине Оуэне я такого не видал, за исключением нескольких язвительных замечаний, которые были часто обращены к нему самому, а также и к другим...

— Хорошо, — кивнул Род. — Очень хорошо. — Он почувствовал, как гнев уменьшается, и как он успокаивается. Но под этим по-прежнему клубилась ярость, подстрекая его к любым действиям. Лорд Керн. — Скажи мне... — пробормотал Род и сглотнул. — Скажи мне что-нибудь обо мне самом такое, что не приложимо к лорду Керну, так как большая часть сказанного тобой может относиться к нему тоже. Я едва знаком с этим человеком. Но такое возможно. Скажи мне что-нибудь такое, что определенно только мое, что не может быть его!

— Ну... — запнулся Саймон. — Есть вот твоя одежда. Стал бы он разгуливать переодевшись крестьянином?

— Возможно, попробуй еще раз.

— Есть еще твой конь...

— Да! — уцепился за эту мысль Род. — Скажи мне о нем!

— Это огромный вороной жеребец, — медленно проговорил Саймон — и прекрасный на вид. На самом деле, он был единственным большим изъяном в твоей личине, так как всякому было видно, что это настоящий рыцарский скакун, а не обыкновенная упряжная лошадь. — Он нахмурился, глядя в пространство. — И теперь мне вспоминается, ты называл его «Векс».

— Векс, — улыбнулся Род. — Да, Векса я никогда не смогу забыть, несмотря ни на что. И у лорда Керна не может быть подобного ему. Он был со мной с рождения — нет дольше. Он служил моей семье много поколений, ты не знал этого?

— Безусловно, не знал, — Саймон глядел на него, широко раскрыв глаза.

— Он, знаешь ли, не то, чем кажется.

— Да, поистине, он не то!