— Или как он не работает. Посмотрим, где же обрыв в цепи. — Брат Чард извлек тестометр и начал тыкать им во внутренности изоморфера. Отец Ал согнулся позади него в тесном пространстве, безмолвно и внимательно глядя на датчик, установленный на предплечье скафандра брата Чарда.

Наконец монах поднял голову.

— Никаких обрывов, отец. Ток проходит сквозь весь аппарат.

— Значит, у вас есть волокно, пропускающее ток. Можно мне попробовать?

Брат Чард уставился на него, а затем неохотно отодвинулся.

— Вы уверены, что следует делать, отец?

— Достаточно, чтобы выяснить, какое волокно зашалило. — Отец Ал вынул из нарукавного кармана тестометр. — Мы просто проверим каждую пару терминалов, и когда стрелки уйдут за красную черту, то найдем источник повреждения, не так ли?

— Да, всего-навсего, — сухо подтвердил брат Чард. — Проверьте свой хронометр, отец, по-моему, нам через полчаса придется вернуться для перезарядки воздухоочистителя.

— Нам потребуется не так много времени. — Отец Ал принялся щупать тестометром.

Брат Чард молчал. Когда его голос раздался в наушниках, то звучал он напряженно.

— Я согласен с вашей версией, отец, но на это может уйти неделя. Если б у нас был на борту диагностический компьютер!

— Пинасса не может нести в себе все, — философски рассудил отец Ал. — Кроме того, брат Чард, я верю в противоречивость электронных схем.

— Вы хотите сказать, что верите в противоречивость вообще, не так ли, отец? Слышал я кое-какие рассказы катодианцев о Финале, и порой думаю, что вы впали в ересь и сделали из него Бога!

— Не совсем, но мы могли бы присвоить ему статус демона, будь он реален, чего, к счастью, нет. Но противоречивость, которую он олицетворяет собой, достаточно реальна, брат.

— Верно, — признал брат Чард. — Но противоречивость эта заключена в нас самих, отец, а не во вселенной.

— Но ведь в нашей вселенной многое создано человеком, брат, все окружающие нас вещи, вещи сохраняющие нам жизнь! Нам легко вложить в них собственную противоречивость, особенно в сложную электронику!

— Такую как изоморфер?

— Конечно. Но это относится и к компьютерам, ЗМТ камерам и множеству других приборов. Вы замечали когда-нибудь, брат, как они перестают работать без видимой причины, а потом вдруг снова начинают?

— Время от времени. Но когда в них покатаешься, отец, то всегда найдешь причину.

— Когда вы в них покопаетесь, возможно. А когда я — нет. Но впрочем, я, кажется, личность антимеханическая. Любой хронометр, как только я прикасаюсь к нему, начинает прибавлять примерно пять минут в день. А иные люди нравятся машинам. Дай одному из них войти и положить ладонь на приспособление, и оно работает идеально.

— Это немного притянуто за волосы, не правда ли, отец?

— Может быть. Надеюсь, что сейчас притягиваю помощь своего покровителя. Святой Видикон, как бы ни был ты далек, пожалуйста, приди сейчас мне на помощь! Заступись за меня перед Всемогущим, чтобы этот изоморфер снова заработал, на срок, необходимый для доставки нас с братом Чардом на Грамарий и обратно домой в целости и сохранности. Кстати, брат Чард, вы ведь отсоединили изоморфер прежде, чем мы вышли в космос, не так ли?

— Конечно, отец. Сейчас через него проходит чуть-чуть.

— Хорошо. Вы можете включить его отсюда на полную мощность?

— Могу, — утлы губ брата Чарда растянула улыбка. — Но не рекомендую. Корабль не может уйти в гиперпространство, а вот мы вполне.

— Хм. — Отец Ал повернулся к аварийному люку. — Тогда вернемся на мостик, хорошо? Попробуем включить его оттуда.

— Но вы не думаете, что он снова заработает, отец! Мы ведь не нашли неисправность.

— Не нашли, — с улыбкой обернулся отец Ал. — Но, думается, мы исправили ее.

— Это невозможно!

— Стыдитесь, брат Чард! Все возможно, с Божьей помощью.

— И с помощью святого Видикона Катодского, — пробормотал брат Чард, но, тем не менее, закрыл изоморфер и последовал за отцом Алом.

По пути обратно к шлюзу, отец Ал все же испугался от мысли, что может случиться, если изоморфер нельзя будет починить. Они застрянут во многих световых годах от любой обитаемой планеты с месячным запасом продуктов и воды. Воздухоочиститель будет продолжать работать еще несколько лет. При строгом рационировании продовольствия можно будет протянуть липший месяц. И все же, если они разгонят корабль почти до скорости света, чтобы приблизиться к цивилизации для вызова помощи радиомаяком, то на нем будут лишь две мумии.

Внутри похолодело, у отца Ала, от испуга запершило в горле. Он сделал глубокий вздох, закрыл глаза. Воля Твоя, отче, не моя. Если Твоя цель, чтобы я умер в этом месте, то пусть будет, как Тебе угодно.

Его переполнила безмятежность, страх постепенно ушел. Улыбаясь, он нырнул в шлюз.

Они сняли шлемы и пристегнулись к кушеткам. Брат Чард дал энергию на двигатели, затем включил изоморфер.

Звезды исчезли в завихрениях цветов.

Отец Ал обрадовался.

— Хвала Небесам! Благодарю тебя, святой Видикон, за твое заступничество за меня перед Ним.

Брат Чард сидел, уставясь на обзорный экран.

— Не верю глазам своим. Вижу, но не верю.

— Веруйте, брат Чард, — мягко упрекнул его отец Ал. — При вере все возможно. — Он достал свой требник и начал читать молитву.

Зал герцога был огромным, обшитым панелями из сероватого дерева с серебряным отливом, и украшен старым оружием, погнутыми и побитыми щитами с разными гербами и звериными шкурами. На шкурах сохранены головы.

«Не самое способствующее аппетиту украшение», размышлял Род, когда посмотрел в глаза оленя с двенадцатью ответвлениями на рогах, жуя в это время оленину.

Он заметил, что Магнус жевал стоявшую перед ним пищу очень осторожно. Почему? Надо спросить у него об этом. Осторожность не помешает в любом случае, находясь при дворе герцога Фойдина. Он заметил, что и сам накладывает себе угощение только из тех блюд, откуда брали еду по крайней мере двое других придворных. Гвен поступала точно также и не пригубила стоящего перед ней вина.

Герцог заметил это.

— Неужели Вы находите мое вино несладким, лорд Гэллоуглас?

Род проглотил мясо и улыбнулся.

— Религиозное правило, герцог. Мы не прикасаемся к опьяняющим напиткам. Спиртной дух не для нас. Слишком много у нас иных друзей-духов.

Все с любопытством взглянули на него. Началось тихое перешептывание.

— Значит вы язычники? — спросил с нарочитой чуточку чересчур беззаботностью герцог.

— Язычники?.. А, мусульмане! Что вы, вовсе нет. А вы из них?

— Сэр! — оскорбленный герцог выпрямился, а все придворные встревоженно уставились на него. — Что за издевательство? Разве мы не в христианском мире?

Ладно, значит они в христианской стране. По крайней мере, Род узнал, какая тут религия.

— Не обижайтесь, милорд. Но мы, как вам известно, прибыли издалека, я действительно не знал, что мы одной с веры.

Фойдин расслабился.

— Значит вы христиане. И все же, как же так? Я никогда не слышал чтобы христианин отказался от вина.

Род улыбнулся:

— Сколько стран, столько обычаев, милорд. По крайней мере, в нашей стране, церковь разрешает вино мессу. Я слышал про некоторых христиан, не допускающих даже этого.

— Странно, воистину, странно, — пробормотал Фойдин. — Много средь вашего народа чародеев, вроде вас?

Осторожно, парень.

— Не слишком много. Для этого требуется Дар, Талант и немалая тренировка.

— А, — кивнул герцог. — Также как и здесь. Воистину, в нашей стране не наберется и четырех чародеев, обладающих хоть какой-то силой, и один из них, подлый изменник, алчущий похитить особу короля и узурпировать у меня регентство!

Сейчас было самое время побудить его болтать дальше, но Фойдин был не из тех, кто запросто дает какие-то сведения. Что он задумал?

Элидор набрался храбрости возразить:

— Нет, дядя! Лорд Керн...