— Как что, огромный раскаленный газовый шар, который... — отец Ал оборвал себя. — Э, видишь ли, пишут о семи хрустальных сферах окружающих Землю...

— «Землю?» — странное выражение, ты, наверное, имел в виду «мир». Нет, сначала ты высказал свои истинные мысли, удивленный вопросом от существа, вроде меня — и ты, конечно, мог бы рассказать мне о других мирах, вращающихся вокруг звезд, и о небесных судах, плавающих между ними. Разве не так? Я заклинаю тебя твоей рясой, поп, ответь правду. Разве ты не считаешь ложь грехом?

— Ну, считаю, — признал отец Ал. — И согласен с тобой: я и впрямь мог бы поведать тебе о таких чудесах. Но...

— И разве ты не прилетел именно на таком судне, из другого мира? — эльф внимательно наблюдал за ним.

Отец Ал посмотрел на него. Эльф ждал.

— Да прилетел, — брови отца Ала нахмурилась, — Откуда эльфу знать о таких делах? Тебе рассказал о них ваш Верховный Чародей?

Настала очередь эльфа быть застигнутым врасплох.

— Слушай, что тебе известно о Роде Гэллоугласе?

— Для вас он и впрямь могучий чародей, и если он честный человек, то будет отрицать это. И, как и я, прилетел с мира за небосводом. На самом деле он служит тому же Правительству Многих Звезд, которое правит мною. Он прибыл сюда тоже на корабле, плавающем в пустоте между звездами.

— Ты прав во всем, в том числе в отрицании им своих чародейских сил. — Эльф прищурил глаза. — Значит ты знаешь его?

— Мы никогда не встречались, — уклонился от ответа отец Ал. — Теперь, когда я сообщил тебе о том, что ты желал узнать, не окажешь ли ты мне ответную любезность, и не скажешь, как могут существовать эльфы?

— Да ясно как, — хитро отвечал эльф. — Точно также, как существуют ведьмы. Тебе нетрудно понять, почему на свете есть она, — он кивнул на ведьмочку.

— Мне известно, что она такая же, как любая другая отроковица, за исключением того, что Бог с рождения одарил ее некоторыми особенными свойствами. Я могу понять, что когда в этот мир явились ее предки, в них тоже были задатки сверхъестественных сил. Таким образом, по мере того как поколения сменяли друг друга, женились и размножались, то способности их все возрастали и достигли значительного уровня.

— Именно так и считает Род Гэллоуглас, — задумчиво проговорил эльф. — Да, ты безусловно из царства породившего и его. Но скажи мне, если такие браки в пределах одного народа могли произвести на свет ведьму, то почему они не могли произвести на свет и эльфа?

— Могли бы, конечно, могли бы, — задумчиво кивнул отец Ал. — И все же, если бы было так, то мое насвистывание и выворачивание рясы не развеяли бы твоих чар, точно как рассказывалось в земной легенде. Нет, в тебе есть нечто большее, чем смертная магия. Как ты возник?

— Ты слишком хорошо видишь, чтобы особо нравиться, — вздохнул эльф, — отвечу тебе правдой за правду. Я знаю, что эльфы рождены лесом и землей, Дубом, Ясенем и Терном, ибо мы пребываем здесь не меньше, чем они. Мне это хорошо известно, так как сам я самый древний из всех Древних Созданий!

Эта фраза вызвала цепь воспоминаний, и отцу Алу внезапно вспомнился из детства «Пак из Пукского холма».

— Да ведь ты же Робин Добрый Малый!

— Верно говоришь, я тот самый лесной бродяга, шалый, — усмехнулся эльф, чуть напыжась от гордости. — Выходит я столь знаменит, что и за звездами все знают обо мне?

— Ну, во всяком случае, все с кем я знаком. — Отец Ал признался про себя в некоторой пристрастности. — Ибо, наверняка, все знающие Пака должны быть добрыми малыми.

— Значит ты хочешь сказать, что мне следует доверять тебе? — озорно усмехнулся Пак. — Нет, не совсем так, тик как узнали меня на свою беду. Признаться, ты не похож на злодея. Выверни свою рясу обратно и скажи мне, зачем ты ищешь Рода Гэллоугласа.

— Да я... вот так... — отец Ал снял рясу и снова вывернул ее на прежнюю сторону, приводя в порядок свои мысли. — Один кудесник минувшего века предвидел, что в наше нынешнее время с вашим Верховным Чародеем произойдет перемена, преображение, которое сделает его могучей силой, к добру или к худу. Силой столь могучей, что окажет его влияние на все миры, населенные смертными. Тот древний кудесник записал это открытие и запечатал его в письме, дабы его вскрыли и прочли в наше время, чтобы своевременно помочь Роду Гэллоугласу.

— И склонить его, если можно, к добру? — дополнил Пак. — В том представлении, в котором вы его понимаете.

— А ты видишь в нем изъяны? — Отец Ал поднял подбородок и пристально взглянул на Пака, вспомнив про долгую вражду между христианским анклавом и эльфейцами, и ослаблении влияния фейри по мере роста авторитета Христа. Пак прожег его ответным взглядом, несомненно тоже зная все это и вновь анализируя проповедуемые клиром ценности.

— Нет, по правде сказать, не вижу, — признался наконец эльф. — В том случае, когда вы живете в согласии со своими проповедями. И все равно не сомневаюсь в добрых намерениях. Эльфы наделены чутьем, умением распознавать доброту в смертном.

Отец Ал, передохнув, спросил:

— Значит ты отведешь меня к Верховному Чародею?

— Отвел, если бы мог, — мрачно отозвался эльф, — но он исчез, и никто не знает куда.

Отец Ал стоял как вкопанный, борясь с возрастающим беспокойством, читая про себя молитву.

— Тогда допусти меня к его жене и детям, возможно, они знают причину его исчезновения.

Но Пак покачал головой.

— Они пропали вместе с ним, кроме одного, а он так мал, что не умеет говорить.

— Позволь мне тогда взглянуть на него. — Отец Ал остановил Пака твердым взглядом. — Я поднабрался кое-каких знаний, любезный Пак, может быть мне удастся увидеть то, чего не увидел ты.

— Сомневаюсь в этом, — кисло отозвался Пак, — все же отведу тебя к нему. Но будь осторожней, инок — один признак угрозы ребенку и ты заквакаешь, запрыгаешь в поисках листа кувшинки, на каком сможешь сидеть и проведешь остаток своих дней, ловя мух липким длинным языком!

Он направился к коттеджу. Отец Ал вместе с ведьмочкой последовали за ним.

— Думаешь, он и впрямь мог бы превратить меня в лягушку? — тихо спросил отец Ал.

— Несомненно, — ответила с робкой улыбкой девушка. — И самые мудрые головы могут превратиться в ослиные, коли Пак возьмется за них!

Они прошли через дверь, и отец Ал остановился изумленный царившими в доме чистотой и уютом, ощущением комфорта и безопасности, исходившим от балок и грубо сложенных стен, от крепкого, простенького стола, лавок, сундуков, двух больших кресел у очага и полированного пола. Если б он смотрел на обстановку без эмоций, то она, наверняка, показалась бы ему спартанской — так мало тут имелось мебели. Атмосфера чистоты, любви и заботы окутала его настолько, что ему не хотелось уходить отсюда. Он предчувствовал, что ему обязательно понравиться жена Верховного Чародея, если ему повезет встретиться с ней.

Отец Ал оживился, увидев колыбель у очага, возле которой сидели две маленькие крестьянки. Это были — эльфессы! Они со страхом уставились на него, но Пак подошел, шепнув что-то, и они, успокоенные, отодвинулись. Пак жестом подозвал священника. Отец Ал подошел к колыбели и посмотрел на миниатюрного философа.

Иначе описать его трудно. У него было очень серьезное выражение лица, которое бывает у новорожденных, но этому ребенку от роду около года! Лицо у него выглядело более худощавым, чем положено младенцам, углы маленького рта опущены книзу. Волосы черные и негустые. Он спал, но у отца Ала сложилось впечатление, что ребенок встревожен.

Опечалилась и ведьмочка. Она безвучно плакала, по щекам у нее струились слезы.

— Бедный малютка! — прошептала она. — Разум его скитается, разыскивая мать!

— Даже во сне?

Она кивнула.

— И я не могу сказать где он ищет, его мысли зашли в неведомые мне пределы.

Отец Ал нахмурился:

— Как такое может быть? — Затем вспомнил, что ребенок слишком мал, чтобы обрести мысленные рамки, придающие человеческому разуму стабильность, но и ставящие ему пределы. Он обнаружил, что гадает, до какого предела могла дотянуться мысль этого маленького мозга, — и не вызовет ли такое напряжение безумие у человека во взрослом состоянии.