— Хорошо сказано, — улыбнулся Саймон. — И ты задел мою совесть. Как тебя зовут, любезный?

— Фларан, — ответил с той же улыбкой незнакомец.

— Фларан, — задумчиво повторил Саймон. — Скажи, Фларан, когда начал подниматься к власти колдун Альфар, твои односельчане ожидали, что ты будешь приветствовать его.

Улыбка Фларана стала теплее.

— Ты и сам испытал это, не так ли? — И когда Саймон кивнул, тихо рассмеялся. — Ты говорил подробно о таком, чего я видел сам. Да все мои соседи так и думали, если я наделен подобной силой, то должен кричать, что Альфар — самая большая надежда, которую когда-либо видело наше герцогство. И все же я не кричал. Воистину, я сказал, что не доверяю этому человеку.

Саймон кивнул.

— А они подумали, что ты лжешь.

— Подумали, — согласился Фларан. — И тут же, мои старые друзья и, соседи перестали мне доверять. По мере того, как росли власть и слава Альфара, они все больше и больше сомневались во мне.

— Но ты ведь для них свой, — нахмурился Саймон. — Как ни крути, их рода племени. Вот уж никогда не подумал бы, что они будут травить тебя и закидывать камнями.

— Я тоже надеялся. И сейчас сомневаюсь, что они стали бы. Но через нашу деревню потянулись люди, толкающие перед собой ручные тележки и несущие на плечах узлы. Хоть и невелики у нас запасы еды и эля, мы предлагали им остановиться, передохнуть. «Нет, — отвечали они, — армии колдуна двинулись в поход, и мы бежим от них. Мы не смеем задерживаться, а то они погубят и вашу деревню». Потом они повернули и направились на юг.

Род и Саймон обменялись быстрыми взглядами. Саймон подтверждающе кивнул. Род понял: Саймон был одним из тех, кто проходил через эту деревню и не остановился.

— А тот шарик с длинным языком? — снова повернулся к Фларану Саймон. — Он из твоих односельчан или из чужих?

— Из чужих, — ответил Фларан, — он явился к нам в деревню, призывая гибель на головы всех, кто наделен какими-то силами. Никому нельзя доверять, твердил он, так как все ведовское племя должно ненавидеть обыкновенных людей, и потому все должны бороться с ним. Любая ведьма и любой чародей должны быть слугами Альфара.

— В самом деле? — полыхнул глазами Саймон. — Может, мне не надо было отправлять его обратно в деревню.

— Нет, друг. Ты утвердил бы моих соседей в их ненависти. Но все равно, он натравил на меня моих односельчан. Хотя новости с севера столь насторожили их, что их не понадобилось особо натравливать. Я зашел в трактир выпить пинту эля, но когда оказался поблизости от хозяина, то услышал его мысли, его ярость и недоверие, его тайный страх, что толстячок-незнакомец может быть прав, что, возможно, все ведовское племя следует побить камнями. Тут я выронил кувшинчик и бросился бежать.

— А они, конечно, все ринулись за тобой. — Род понял, что сработал стадный инстинкт.

— Именно так, — содрогнулся Фларан. — Это случилось час назад. Я укрывался и прятался, а потом бежал. Наконец, они обнаружили меня, и я не мог больше спастись. Я побежал к дороге, но устал и с трудом заставлял себя двигать ногами. Хвала небесам, что тут по большаку подъехали вы, а не то б из меня сделали отбивную!

Саймон похлопал Фларана по плечу.

— Смелее друг, эта кровожадность спадет, как спадала прежде. Народ то и дело затевает охоту на ведьм, но она проходит. Пройдет и нынешняя.

Фларан сумел кое-как улыбнуться, но слова Саймона его, похоже, не убедили.

Рода они тоже не убедили — все это дело выглядело чересчур умышленным. Это было заранее спланированное создание настроений, и существовала специально организованная группа, чтобы этим заниматься. Но зачем Альфару вызывать антиэсперские настроения?

Ответ осенил его, словно вспышка: Альфар организует охоту на ведьм для ликвидации конкурентов. В конце концов, единственная сила в герцогстве, способная противостоять ему, — это не примкнувшие к нему ведьмы. Оставленные в покое на долгий срок, они вполне могли собраться для самозащиты вместе, как поступили сейчас Саймон и Фларан. Если они сколотят крупный отряд беглых ведьм и чародеев, то составят силу, способную и впрямь скинуть его с кресла. А какой может быть лучший способ ликвидировать независимых, чем испытанная временем охота на ведьм?

Если посмотреть на происходящее под таким углом, все приобретало блестящий смысл — неприсоединившиеся эсперы будут, скорее всего, против него; они будут наиболее чувствительны к его разновидности гипнотической тирании.

— Скажите-ка, кто-нибудь из вас чувствовал когда-либо, как один из людей Альфара пытается захватить власть над вашим разумом?

Оба подняли взгляд, пораженные его словами. А затем Саймон серьезно кивнул.

— Да. Это было... — он содрогнулся, — ...премерзостно, друг Оуэн.

— Я еле почувствовал, — добавил Фларан. — Но у меня выворотило наизнанку желудок и чуть не стошнило. Поднялась такая волна страха, и я думал, что она растрясет меня на куски. Ощущение, будто пальцы гладят тебе мозг... — он оборвал фразу, ему, похоже, опять сделалось дурно.

— Постарайся не думать об этом, — посоветовал Род, кляня себя за импульсивность. — Сожалею, что затронул эту тему. — «А эти двое, — подумал он про себя, — люди мягкие. А что, случится если молодчики Альфара попытаются одолеть более сильного чародея? Или просто любящего подраться? Тот ведь впадет в ярость и станет охотиться за Альфаром».

Мысль о ком-то, пытающимся шкодить с его мозгом, вызвала мрачный прилив гнева. Он узнал его, попытался расслабиться, дать ему вытечь, но в голове у него возник образ Гвен и детей одновременно с мыслью, о каком-то властном молодом чародее, пытающимся тронуть их разум. Ярость взорвалась с внезапностью, сделавшей его беззащитным перед ней, сотрясающая ему тело своей силой, дикой и опаляющей, ищущей мишень, любую мишень, а Рода превратив в свое орудие. Он держался с трудом, пытаясь обуздать ее, не выпустить ее из себя, не дать повредить кому-нибудь еще.

Оба чародея глядели на него во все глаза.

— Друг мой, — участливо спросил Саймон, — Ты здоров?

Такой кроткий вопрос, с такими добрыми намерениями! Но он разбил хрупкую мембрану самоконтроля Рода.

Он бросился прочь с телеги и в поле. Не порань их. Дай ей выплеснуться, но не покалечь их. Ему требовался, какой-то способ канализировать гнев, дать ему растратиться безвредно. Бег был подходящим выходом.

Впереди вырос валун, такая торчащая из земли скала в четыре фута высотой с валунами поменьше у основания. Род схватил камень, примерно, с фут в поперечнике и поднял его над головой, крякнув от натуги. С миг он постоял, держа равновесие, прожигая взглядом валун, а затем изо всех сил швырнул камень, прокричав:

— Будь ты проклят!

Камень ударил по валуну с треском пистолетного выстрела. Полетели осколки, меньший камень раздробился и со стуком упал к основанию валуна.

— Чтоб тебе сгореть в собственной магии! — пронзительно крикнул ему Род. — Чтоб ты провалился в крысиную нору и разучился телепортироваться! Что б тебе запрыгнуть на небо и не вернуться на землю! — он бушевал, изрыгая добрых пять минут неразборчивые проклятия. Наконец, гнев спал, Род опустился на колени, все еще прожигая взглядом валун. Затем медленно опустил голову, хватая воздух открытым ртом, подождал, когда прекратится дрожь. Когда сердце прекратило частить, он встал, немного пошатываясь. Повернулся к стоявшей в пятидесяти ярдах от него телеге — и увидел смотревшего на него Фларана.

Неподалеку стоял Саймон, следя за ним с мягким сочувствием.

Вот именно это и уязвляло — сочувствие. Род скривился от такого зрелища. Оно десятикратно умножало его досаду. Он отвернулся, бормоча.

— Извиняюсь, за такое буйство. Я, э... делаю это не часто.

— Ты сделал то, что хотел также сделать и я, — заверил его Саймон.

— Ну... спасибо. — Но это не помогло. — Просто меня возмутила мысль, что кто-то попирает, других людей, не думая о них!

Саймон кивнул.

— А когда рядом с тобой нет предмета твоего гнева, вынести трудней. Ты хорошо поступил, отыскав для мщения объект с бесчувственностью камня.