Учеба тоже не шла. Вечеринки отнимали все время и энергию, на зубрежку ничего не оставалось. В общем, уже к середине учебного года Лена окончательно уяснила, что не видать ей ни дворцов, ни «мерседесов», ни сыновей премьер-министров. Но только не потому, что в ней самой нет ничего, способного пленить самого захудалого принца. Нет, дело было только в том, что королевичи в столице Латвии не водились. По крайней мере, не заглядывали в ее институт. А то бы она показала всему свету кузькину мать…

Впрочем, окрутить мужчину Лена могла! Оказалось, до Раймонда у нашей скромницы уже было два кавалера. Правда, вовремя спохватившись, Лена испуганно захихикала, мол, ничего серьезного не было, даже не целовались. Похоже, провинциалка хотела оборвать свою исповедь — мне она справедливо не доверяла. Однако несколько месяцев сидения взаперти сделали свое дело. Бдительность притупилась, и несостоявшаяся юристка продолжала хвастаться:

— Они мне делали предложение, оба, но я не захотела. А так красиво ухаживали! Один на шашлыки за город возил, с родителями знакомил. Другой, постарше, вообще обещал, что жить буду, как принцесса, он мне даже работать не позволит. Но ты же меня понимаешь, сердцу не прикажешь. Впрочем, не знаю, может, я бы и согласилась стать принцессой, но как раз Раймонда встретила. И вот тогда я поняла: это мой человек! Я сразу решила — выйду замуж только за него, а остальные… Да пропади они пропадом!

Короче, награда нашла своего героя. Получила Ленуся долгожданного принца. Правда, как-то у нее это… не очень красиво вышло. Что-то в трогательном рассказе резануло мой слух. Не удержавшись, я спросила:

— А что это за история с цыганкой? Ну, которая тебе всякие страсти нагадала? Специально для моего лопоухого братца придумала?

Лена резко побледнела. Казалось, вся краска сошла с ее лица. Неужели так перепугалась, что я поделюсь сомнениями с Раймондом? Но через минуту она успокоилась и как-то вяло пробормотала:

— Да нет, была цыганка. Но я и сама понимала, что это глупость какая-то, просто… Ну, не могу объяснить, дурочкой была.

На мой взгляд, зря она так уверенно сказала в прошедшем времени. Ну да ладно, что-то я становлюсь ворчливой, как давешняя свекровь. Пойду-ка я, пожалуй, обратно, в свое веселое «Зазеркалье». Скоро и клиенты подгребут.

Надеюсь, Дайга не устроила второй раунд вселенского побоища?

К моему приходу порядок в подвальчике был восстановлен. Опрокинутые стулья рядком стояли вдоль стены, пол блестел, даже аромата «дихлофоса» в воздухе не ощущалось. Дайга встретила меня настороженно, но потом, преодолев смущение, быстро зашептала:

— Сморчок-то наш через пять минут умотал, вместе с девкой своей! Прокрался на цыпочках к двери, даже не грозился напоследок. И девица за ним по пятам семенила, прямо как привязанная. Не понимаю, что в нем барышни находят? Или он их за деньги снимает, как ты считаешь? Слушай, если этот гад хозяйке нажалуется, подтверди, что он сам на меня напал!

Я пообещала полную поддержку и прошла в свою каморку, куда вскоре явилась и Марья Федотовна.

Тетка очищала от порчи не только себя, но и муженька, который в последнее время совсем отбился от рук. По словам моей клиентки, старый козел все чаще заинтересованно поглядывал на молоденьких девочек, что как раз и свидетельствовало о наведенной порче.

На мой взгляд, вместо сеансов очищения тетке следовало бы купить абонемент в фитнес-клуб, бассейн или солярий, результат бы получился нагляднее. А если бы она еще пару недель на диете посидела!

Но посоветовать ей эти чудодейственные манипуляции было никак невозможно. Мало того что я потеряю гонорар и нанесу ущерб салону, так клиентка на меня же смертельно обидится. И пойдет все равно не в солярий, не на тренажеры, а к гадалкам-конкуренткам.

Я машинально обводила тетку свечами, обкатывала сырым яйцом, а сама обдумывала рассказ Лены, и тут вдруг услышала знакомое имя:

— …Роланд поможет, даже если все остальные откажутся!

— Кто такой Роланд, Марья Федотовна?

— О, Земфира, неужели вы про него не слышали? От него все мои приятельницы без ума! Настоящий колдун, магистр и все такое. Он проводил недавно двухмесячные курсы, но вообще-то занятий не ведет и учеников не берет. Его и так все знают. Если действительно серьезная проблема, если ни в одном салоне помочь не берутся, надо к нему обращаться — в течение месяца все будет сделано.

— Тогда почему вы пришли ко мне, а не к нему?

— Милочка, но он такие деньги берет! Моей зарплаты на его услугу не хватит, что вы, даже четверти не оплачу… Впрочем, коли уж так припечет, что хоть на погост ползи, может, к нему и обращусь. Вот, не дай Бог, мой старый козел к молоденькой утащится… Ну что тогда делать? Если нужно, займу денег, продам мебель, кольцо обручальное, сережки… Да все отдам, но Роланду заплачу!

— Да чем же он вам поможет, если у меня не получится? Я ведь могу и приворот с мужа снять, и к вам заново приворожить…

— Ох, деточка, какая же ты наивная… Роланд не то делает.

— Что же? — не унималась я.

Признаюсь, мое любопытство было распалено до крайности!

— Он такое наводит, что соперница — сразу на этом свете не жилец. Пара недель, и нет человека, нет проблемы.

«Да уж, знаем, — подумала я. — Это мы уже проходили, и не раз».

Еще в самом начале моей работы в «Зазеркалье» к нам пришла девчушка. Невысокая хрупкая блондиночка, выглядевшая намного моложе своих двадцати пяти. Слушая ее сбивчивый рассказ, я прямо похолодела от негодования.

Пять лет назад бедная девушка влюбилась в женатого мужчину. Как водится, целый год он морочил голову влюбленной дурочке, обещая развестись с женой «со дня на день». А потом девочка поняла, что «залетела». Бросилась к возлюбленному. Тот, ничего внятного не сказав, со страху быстро отбыл в длительную командировку в Швецию. Когда бедняжка поняла, что Прекрасный принц благополучно сбежал и в ближайшие два месяца никакого ответа от него не добиться, она совсем потеряла голову.

Решать, оставлять ребенка или нет, ей предстояло в одиночку. Молоденькая глупышка, испугавшись родительского гнева, отправилась к гадалке.

К сожалению, она попала не в наш салон, а к ворожее-надомнице. У той, видимо, сердце было из гранита. Глядя прямо в глаза несчастному испуганному ребенку, старая ведьма хладнокровно заявила, что отъезд возлюбленного — самое меньшее из тех зол, которые уготованы девчушке. А все оттого, что жена ее избранника узнала про их связь. А узнав, не только сделала отворот, но и навела на соперницу могильную порчу. Порча уже действует, незаметно подтачивая здоровье жертвы, и через неделю та непременно скончается во сне. Но, конечно же, этого можно избежать, если завтра, с самого утра, приговоренная придет к гадалке с энной сумой.

Девушка вернулась домой в полном отчаянии. Мало того что возлюбленного ей больше никогда не увидеть, но и трех тысяч долларов, запрошенных жадной ворожеей, у нее не было! К вечеру она пришла в такое исступление, что плюнула на конспирацию и бросилась в ноги матушке, умоляя срочно достать доллары и спасти ей жизнь. Услышав подробный рассказ дочери, та пришла в ужас, но, увы, вовсе не от страшного прогноза. Женщина строгих правил, она была так ошеломлена мыслью, что ее глупая девочка носит под сердцем незаконное дитя, что угрозу гадалки попросту пропустила мимо ушей. Впрочем, таких денег у нее все равно не было.

А девушка тем временем рыдала без остановки. Она поняла, что семья отказала ей в помощи, значит, теперь она точно обречена. Через несколько часов мать, наконец, поняла: дело плохо. Рыдания дочки перешли в сдавленный вой, глаза закатились, на губах выступила пена…

Вызванная «скорая» отвезла бедняжку в больницу с диагнозом «острый психоз». В больнице девушка каталась по полу, хватала врачей за полы халатов, умоляла отпустить ее домой, потому что иначе через неделю она умрет. Она кричала, что найдет деньги, даже если придется пойти на панель, ограбить кого-то или убить, рвала на себе платье, предлагая себя санитарам. Два здоровенных мужика с трудом выкрутили ей руки и вкололи успокоительное. Но, к сожалению, снять приступ без нейролептиков не удалось, поэтому вопрос с абортом решился сам собой. Мать жертвы приняла непростое решение. Она понимала: мало того что ребенок будет расти без отца, так еще и может появиться на свет неизлечимо больным.