Вернувшись домой, он никак не мог найти себе дела. Интересно, может ли струя из садового шланга достать до трубы? Но пробовать он не стал, а, взяв грабли, поплелся на стройку. Поковырявшись в куче гравия и ничего не найдя, он вернулся домой и открыл «Сказки братьев Гримм». Читать не хотелось, даже буквы наводили скуку…

Тогда он достал из портфеля дневник и стал читать замечания, написанные красными чернилами.

Они красовались чуть ли не на каждой странице.

Очень увлекательное чтение. Не оторвешься. Сколько всяких историй про Андреаса Гопе! Неужели это правда все он? Андреас взял ручку и сел за стол. Раскрыв дневник на первой странице, он перечеркнул все, что там было написано, и, поставив внизу «1», подписался за учительницу. Со следующей страницей он обошелся не лучше. Все перечеркнул и подписал: «Плохо ведешь дневник. 1».

И так страница за страницей. Андреас перечеркивал. Ставил отметки. Сообщал родителям о плохом поведении ученика Андреаса Гопе: «Ученик Гопе грубый и дерзкий, от этого страдает весь класс. Он всех кусает. Он бьет детей по дороге в школу, потому что он из семьи разбойников. Андреас всех избивает без разрешения. А. Гопе является в школу в грязных ботинках, потому что он самый неряшливый. А. Гопе говорит грубости учителям, поведение — 1. Выговор за нарушение школьного распорядка. А. Гопе играет со старой жевательной резинкой. Прилежание — 1 (Линден). Десять раз написать: «По лестнице надо ходить медленно». Забыл циркуль — 1 (Линден). Выгнан с урока физкультуры, потому что качался на канате как обезьяна. Выговор. Если так будет продолжаться, А. Гопе останется на второй год. Родителям явиться в школу. А. Гопе ходит в безобразном виде, уже третий день пятно на груди. Говорит, что деньги украли, но это ложь. 1 (Линден). Украл время, говорил грубости, родителям срочно явиться в школу, срочно, срочно…»

Андреас лихорадочно исписывал страницу за страницей. Он опомнился только тогда, когда на последнем заполненном листке прочел запись: «Экскурсия. 14 ч. 00 м. Захватить плащ».

Он вытащил из кармана камень и хотел его отполировать. Но вдруг почувствовал непреодолимую усталость. Он положил голову на руки и заснул прямо за столом.

Когда Андреас очнулся, он увидел, что рядом стоит отец. Отец взял со стола дневник и стал читать «записи» Андреаса. Сперва он читал молча. В кухне было совсем тихо. Потом положил руку на лоб Андреаса и сказал:

— Ты заболел.

— Почему, папа?

— Раз ты написал такое… — Отец, шелестя страницами, листал дневник. — О чем ты все-таки думал, когда писал?

Андреас не знал, что отвечать.

— Говори!

— Я хотел…

— На каждой странице эта дурацкая мазня… Уроки на завтра не записаны!

— Нам ничего не задали.

— Как так — не задали?

— У нас сегодня экскурсия…

— И ты сидишь дома?

— Мне велели идти домой.

— А еще кому велели?

— Никому, только мне. Потому что я рубашку лопатой измазал.

Отец поглядел на рубашку Андреаса.

— И правда, рубашка в лучшем виде! Давай продолжай в том же духе. Из тебя выйдет настоящий человек.

— Другим небось ничего не скажут, если они так сделают. Клавдии они все «детка, детка»…

— Как сделают?

— Ну, лопату заткнут за пояс…

— Красивое было бы зрелище! Девочка — с лопатой за поясом, а вся кофта в грязи!

— А что? У нас равноправие.

Отец быстро отвернулся к окну и почему-то закашлялся. Разглядывая скворечник, он сказал:

— Гм! Так. Ну ладно. Фрау Линден, я вижу, тебя уже не переваривает, да?

— Нет, переваривает.

— Из чего ты это заключаешь?

— Потому что она сказала, что я могу пойти плавать.

Отец ничего не понял:

— Плавать?.. Странно.

— Могу пойти плавать, когда она даст мне пропуск.

— Какой пропуск?

— Ну, который ты должен подписать.

— А, понятно, — сказал отец. — Значит, вы теперь будете учиться плавать. Это хорошо. Когда же вы начинаете?

— Мы уже начали. В бассейне на Гартенштрассе. Мы уже два раза там были.

— Кто «мы»? — спросил отец, удивляясь все больше и больше.

— Ну, мы. Весь класс. Но учительница сказала, что там мест не хватает. Пока что она мне пропуска не дала.

Только теперь отец понял, в чем дело. Так, значит, Андреас мысленно плавал в бассейне вместе с классом, хотя оставался дома. Ну и сила воображения! Отец покачал головой и снова положил руку на лоб Андреаса.

— Надо не утешать себя, сынок, а глядеть правде в глаза. В школе о тебе сложилось дурное мнение, и теперь к тебе плохо относятся. Придется уж тебе это признать.

Но тут Андреас уперся. Опять те же самые слова, которые он без конца слышит в школе: «Придется тебе признать»… И, прижав кулаки к груди, он в отчаянии крикнул:

— Ну почему я не могу, как все? Все собранные, у всех получается… А у меня почему не получается?

Тогда отец сказал:

— Есть много ребят, у которых не получается. Не такое уж ты исключение. Надо, конечно, разобраться, почему у тебя не получается. Мы ли тут виноваты, школа ли или правда только ты сам. Я спрошу у твоей учительницы, что она об этом думает. Пойду в школу и поговорю с ней. Человек может многое изменить, когда ему что-то не нравится. Вот так. Пошли. Поедем на Ромерберг. Ляжем там, на горе, на траву и поговорим как мужчина с мужчиной.

Они сели на велосипеды и поехали.

На следующий день первым уроком было рукоделие. Андреас хоть и не особенно интересовался этим предметом, старался изо всех сил. Он торопливо работал иглой с красной ниткой, и на материи оставались красные крестики — вот их уже целый ряд! Андреас был очень доволен, что работа идет так быстро. Но фрау Линден была этим, видимо, не слишком довольна. По крестикам было заметно, что вышиты они чересчур поспешно, что называется, «шаляй-валяй». И фрау Линден выдернула из материи красную нитку. Она взяла иголку из рук Андреаса, показала ему, как надо делать стежки, и велела начать сначала. Андреас радостно принялся за работу — приятно, когда учительница тебе объясняет.

И на втором уроке все шло хорошо. Фрау Линден рассказывала про спутники и ракеты и спросила, как фамилия первого человека, поднявшегося в космос и сделавшего несколько витков вокруг Земли по законам небесных тел. Андреас ответил на этот вопрос и получил пятерку.

На третьем уроке фрау Линден неожиданно потребовала дневники и стала проставлять в журнал отметки по прилежанию. Ребята заволновались. Детлев Тан, например, как выяснилось, уже много дней подряд вообще не записывал заданий.

Учительница, полистав его пустой дневник, сказала:

— Сперва у тебя была зимняя спячка, потом началась весенняя лень.

Теперь подошла очередь Андреаса. Он положил дневник на учительский стол. Вот когда ему достанется! Но страха он не чувствовал. Подняв голову, он ждал, что будет дальше. Учительница прочла некоторые из его записей. Потом перелистала дневник с начала до конца — он весь был исписан каракулями Андреаса.

— Я посмотрю его потом, — сказала она Андреасу, закрывая дневник. — Садись. Мы с тобой еще поговорим, — и, спрятав его дневник в свой портфель, взялась за следующий.

После конца уроков фрау Линден села за стол и внимательно прочла дневник Андреаса с первой до последней страницы…

Она заперла дневник в шкаф и задумалась. Так, значит, Андреас причисляет себя к самым отпетым? И думает, что у него уже нет никакой другой дороги, кроме как катиться под гору?..

Это испугало фрау Линден.

Она размышляла долго и решила еще раз поговорить с Андреасом — настойчиво, но по-хорошему. А кроме того, она пришла к тому же выводу, что и отец Андреаса: надо побеседовать с родителями.

Потом она поехала домой, а по дороге — за Уве в группу продленного дня. Улицы были еще мокрые от дождя, но небо уже прояснилось. Оно голубело в разрывах между растекавшимися тучами. Над мостовой поднимался легкий пар, воздух был теплый и влажный.