* * *
Поэт влюблен издревле в красоту
Цветка и моря, как в мечту
О неге и любви вселенской,
Но изначально все же женской,
Столь притягательной мечте,
С рожденьем новым в красоте,
Для взора нежного поэта,
Когда вся мысль его про это:
Природа - женщина, ее душа,
Владычица ее, как солнца шар,
Ее краса, как ей мы снимся,
Из рощи к морю выбегает нимфа,
Как Эвридика, если тут Орфей
С его напевом по Вселенной всей.
В его помыслах о Сане проступала Василина в ее юности, для Димы взрослая девушка…
* * *
Еще подростком, кто о том прознает,
Он был влюблен то в Василину втайне,
То в девушку, влюбленную в него, -
До времени не веря в торжество,
Он упустил ее, да помнил мало,
Как вдруг известие: ее не стало -
Мелодией печали и тоски
Отозвалось, чтоб вылиться в стихи,
В признания глухие незабвенной,
С мечтою дерзновенной
Любовь и юность воскресить
И смерти бросить вечный щит!
В смятенье в бой идет пугливо,
Мечты поэта - что за диво?
* * *
О, Василина! В юности и ныне -
Поэт ведь проживает жизни
Чужие, как свои, из всех времен,
А из знакомых, как влюблен.
Взрослее в юности, и вся попроще,
Из диких яблонь в дальней роще,
Как с возрастом ты мило расцвела,
Нежней и мягче, как росла
В младенческие годы,
Под стать ли дочке - дар природы
Учиться женственности впрок,
Любви и грации урок.
Созвучье счастья, что несется
И женской красотой зовется.
* * *
О, Сана! Юность с красотой сверхмеры...
Но не скажу, как у Венеры,
Одежда, все движенья на показ,
Изысканные до рисунков глаз.
Какое утонченное искусство!
Лишь исчезают искренность и чувство,
Как у певичек и гетер,
Или моделей - лакомый пример.
Ведь макияж - не ласка,
Себя ль любить, а маска -
Для сцены, для игры куда ни шло, -
Творить любовь и зло,
Когда вся наша жизнь - боренье,
К желанному неистово стремленье.
* * *
Прекрасна Сана, только Василина,
Как Левитана мирная долина,
Доверия достойна и любви,
А там одно кипение крови
И жажда все познать по моде
И даже вопреки природе...
Ах, впрочем, здесь «Огни Москвы»
Разыграны из синевы
Лесов, с явлением певичек,
Танцующих пернатых птичек,
С разборками крутых парней,
А девушка - меж двух огней...
И ночь любви безумной
На свадьбе или тризне шумной.
11
Интерьер квартиры Весниных, с крышей, ухоженной, как японский садик; меж верхушек деревьев виды то Парижа, то Москвы, а в небе то день, то ночь со звездами, с явлением Хора девушек, внизу у Весниных накрывают стол Татьяна Дмитриевна и Семен Иванович.
В квартиру входит Дмитрий Веснин, отпустивший бородку.
- Как! Снова гости?
Татьяна Дмитриевна со вздохом:
- Часто ли ныне у нас бывают гости?
Семен Иванович улыбается:
- Василина наконец дала о себе знать.
- Василина?
- Оказывается, муж у ней умер, и она переехала с внуком жить в Москву.
- С внуком? А где Роксана?
Татьяна Дмитриевна с удивлением:
- Она в Париже и, слышно, преуспевает.
- Ну, конечно. Она модель и все такое.
- Ты знал?
Веснин с иронией:
- Откуда? Но русские девушки ныне всюду подвизаются... А Роксана - хоть куда.
Семен Иванович доверчиво:
- А я верю. Василина не стала бы выдумывать. Сама смеется.
На крыше Стас в пустой раме на подставе из арматуры и лоскутков тканей вдохновенно создает нечто; входит Елена.
- Что это?
- Не видишь? Шарманщик.
- А где его шарманка?
- Будет и шарманка. (Касается проволоки, издающей звон.)
- Чучело гороховое.
- На чучело гороховое птица не садится. А у шарманщика на плече певчая птица. (Проносится пенье птицы.)
Хор девушек проступает на фоне Парижа, среди них Сана как одна из моделей.
ХОР ДЕВУШЕК
Как на заре сияет месяц,
Таинственен, беспечен, строг
Наряд и поступь манекенщиц.
Ура! Париж у наших ног.
У ног красавиц из России,
Как некогда, как из богинь,
Носились ножки золотые
Первейших в мире балерин.
В игре страстей одних и тех же,
С изысками мечты в одеже,
Мы обновляем высший свет,
Стареющий уж сколько лет
С игрою предрассудков, мнений
И сменой скорой поколений.
Внизу, в квартире Татьяна Дмитриевна и Семен Иванович привечают Василину с ее внуком Вовой; Веснин сторонится мальчика, хотя ясно, то, что это сын Саны, его трогает, что замечает Василина не без удивления.
Семен Иванович приветливо:
- Прошу, прошу. Милости просим.
Василина смеется:
- Здравствуйте, здравствуйте! Семен Иванович! Татьяна Дмитриевна! Дима! А этот молодой человек - мой внук Вова.
Татьяна Дмитриевна, приглядываясь:
- Вова, проходи сюда. Будь, как дома.
- Как я рада видеть вас всех в добром здравии! А у меня, видите, седая прядь появилась.
Семен Иванович с одобрением:
- Она вам идет, поскольку вы по-прежнему молоды.
- Поэтому я не стану ее подкрашивать. А Дима отпустил бородку. Ему идет. Ну, прямо красавец-мужчина! Неужели до сих пор не женился?
Веснин, приглядываясь к мальчику издали, не находит себе места:
- Странное у меня чувство: он явился на свет из той сокровенной щели, куда я входил всем своим существом, исчезая в ночи, как в пещере нимф, она ж вилась вакханкой, прекрасная и нежная в изгибах гибких тела, вся нега и любовь. Он мог бы быть моим сыном! О мальчик! Знаешь ли ты, я владел девушкой со всем сладострастием и бесстыдством желаний и любви, в утробе которой ты сформировался, как в океане наш первопредок. О, таинство природы! Мы смертны, но таинства жизни бессмертны. Это и есть Эрос.
