Но - самое удивительное - где бы Владимир ни шел - по бульварам или Кузнецкому мосту, заглядывая в книжные магазины, он всюду встречал Ее. Сказать, хорошенькая, красавица, умница - это значит ничего не сказать. В Ней прелесть новизны и простота подобны музыке и чуду, точно он встречал Ее еще ребенком, точно Она - его детская мечта и песня.

Поселившись в Москве, он встречал Ее все чаще и чаще. Однажды он увидел Ее на Садовой, как она переходила улицу у высотного здания министерства иностранных дел. Стройная, она легким размашистым шагом уходила от него в сторону - в свободном бархатном пальто с иголочки... Он узнал Ее и, ошеломленный, не посмел за нею пойти, но видел и Ее, и всю необыкновенную ширь улицы, и множество народу, и небо над городом... И всякий раз Она была иная... И все-таки Она!

Бывало, он встречал Ее с ребенком и следил с умилением и грустью, как она уводит мальчонку, смеясь, по-девичьи юная и чистая, сестра, а не мать.

Да, кто Она? И ему приходилось непрерывно гадать: артистка? Косметичка? Студентка? Инженер из НИИ? Это была чудесная москвичка, неподвластная времени, как Офелия или Наташа Ростова. Время шло ей на пользу, ибо мода становилась все утонченнее, а Она - все совершеннее. Красива. Она была, непосредственна и умна, как никто на свете.

Он бродил по Москве, смущенный и влюбленный, как вдруг увидел, что Она идет рядом с ним, держа его за руку...

И целый год они только и жили свиданиями то в Москве, то в Ленинграде. Побывали в Киеве уже после того, как поженились.

Мы выходили из Летнего сада. На пышных кронах огромных деревьев горели первые желтые листья. Высокое синее небо пролегло над городом нашей юности.

Гостиную осветило вечернее солнце, просиявшее из-за туч над морем. Раздались восклицания и аплодисменты.

- Что-то очень знакомое...

- Это же из жизни наших родителей!

- И нашей жизни в детстве и юности...

- Только овеянное, как сиянием весеннего света, поэзией! - заключил с торжеством Вадим.

Съехавшись снова в одну из суббот в Петергофе, однокурсники и одноклассницы Олениных не всех досчитались, что, впрочем, не имело особого значения. Зато всплыли новости, вызвавшие обсуждения и догадки. И одна из них, как Наталья влюбилась в профессора, но тут для нее возникла проблема, с которой она не могла не поделиться с одноклассницами - в русле затеянных бесед о любви и сексе.

Молодые женщины уединились.

- Глаза в глаза, поцелуи в губы - здесь ласковая радость  вспыхивала постоянно... Он любит, когда я ему показываюсь обнаженной, при этом мне не следует принимать какие-то позы, тем более что-то выставлять, порнуха исключается, как рана или уродство, чем нельзя любоваться. Женское тело ему нравится как поразительное воплощение красоты, пленительной и сокровенной, как любовь.

- И что дальше?

- Он находит какую-то тайну в строении женского тела, - мужчины в этом плане его не занимают вовсе, - и плечи, и груди, и живот, и изгибы бедра - все исполнено для него таинственного смысла красоты, а туда, где легкая вязь черных волосков обозначает сокровенное женское начало, он взглядывает чуть ли не со страхом и трепетом, здесь для него какая-то пугающая тайна сокрыта, тайна Эроса, может быть.

- Дальше, дальше!

- Он на меня смотрит, уже лежа в постели при свете от бра. Он приподнимается и освобождает мне место, где я опускаюсь на спину, и он видит меня всю и ласкает рукой, и целует всюду: кроме губ, особо любимы плечи, груди и живот, но не ниже, там даже пальцами словно боится прикасаться, но там я сама приглаживаю слегка, когда он целует в груди и в губы, с увлечением, и так до оргазма у нас почти доходит, и это уже такое счастье, что лучше не бывает, думаешь.

- Что, он совсем импотент?

- Со смертью жены, а они любили друг друга до самозабвения, он утратил всякие побуждения иметь дело с какой-либо женщиной, лишь во сне, бывает, он любит жену, но во сне она ускользает, и тогда, принимая душ, он призывает ее и, как наяву, отдается ей, и в какой-то момент эрекция восстанавливается, и он исходит, как бывало в счастьи и в любви.

- Значит, он может?

- Да, когда с заклинаниями, как у Пушкина, сюда, сюда, я твой...

- Это же всего лишь мастурбация! - вокруг рассмеялись.

- Это не секс, это любовь, только половинка в мире ином, - возразила Анастасия Филонова.

Молодые женщины переглянулись.

- Хорошо, - согласилась Наталья. - Только как же мне быть? Играть роль живой куклы может скоро надоесть.

- Я вам помогу, - сказала Анастасия. - Ты станешь его половинкой в этой жизни. Ты хочешь этого?

- О, да! Но дело же не во мне.

- В тебе тоже. Надо тебе разобраться, чего ты хочешь - любви или оргазма, на чем в наше время зациклились женщины, а с пунктиком ничего не бывает в порядке.

- Ты думаешь, у меня пунктик? - вскипела Наталья на доморощенного, на ее взгляд, экстрасенса и мага и бросилась в сторону.

Анастасия пришла к выводу, что ей необходима презентация ее способностей, чем заинтересовался и Виталий Ивик.

Поскольку всё в мире, и магия в том числе, замешано на Эросе, участники бесед о любви решили коснуться и темы ясновидения, то есть порасспросить Анастасию Филонову. Она с готовностью откликнулась из башенки, и кресла были придвинуты ближе к ней, а стекла окон окрасились цветами заката над морем как нельзя кстати - с возникающей аурой чудесного, в которой, казалось, живет, находится, пребывает девушка.

- Как я обнаружила свои способности?  - заговорила Анастасия тоном беседы. - А вот как...  Однажды я возвращалась с поездки за город и в электричке, поглядывая в окна на сосновые с березами леса, болота и луга и небеса, читала книгу о Модильяни и в то же время, по своему обыкновению, невольно видела почти всех и каждого в вагоне, слышала все голоса, но вскоре в поле моего внимания оказался мальчик лет трех, который даже пересаживался напротив меня, в постоянном движении, он ехал с мамой и с братом, который был старше на год или, может быть, моложе, - у меня не было впечатления, что вижу двойняшек, - тот сидел с ногами у окна лицом к матери и ел из коробки ягоды, смесь из садового участка...

Я слышала и голос молодой женщины, она разговаривала внимательно с детьми, если они обращались к ней, а они поминутно с двух сторон восклицали: «Мама!», а остальное дополняли жестами, мимикой, все время шел активный процесс общения, при этом с молодой женщиной разговаривал, вероятно, дедушка, но внуки его, кажется, мало знали; голос у женщины был не очень мелодичный, скорее резковатый...

С опущенными глазами на книгу я видела искоса ее туловище и ноги в джинсовых брюках, наконец, взглянула на ее лицо, - она все время оборачивалась то к одному сыну, то к другому на их обращения «Мама!», -  в фас она показалась мне курносой, вообще нос несколько неправильной формы, в светло-синих глазах, как бы выцветших, ощущалась усталость, а в профиль удивительно правильной формы нос, и было ясно, что это красавица, но явно не из невинных мадонн...

Волосы у нее совершенно особенного цвета - темно-пепельные, невысокого роста... Словом, она мне запала в душу, и я, добравшись до дома, вернувшись к своим занятиям, невольно стала просматривать ее жизнь, как если бы последовала за нею, и тут стали вспыхивать, как говорят ясновидящие, картинки, к утру уже многое прояснилось в ее жизни для меня, только следовало еще разобраться в калейдоскопе происшествий во временной последовательности - из прошлого, настоящего или будущего... Я все время ощущала опасность, какая ей угрожает, и невольно прослеживала, что же было в ее жизни такого, что обернется для нее колоссальной бедой...