- Готова остаться?

- Хочешь увидеть меня голой?

- Неплохо бы.

- Мне не удастся тебя расшевелить?

- Проще простого.

- Выключим свет.

- Хорошо, - он поднялся, выключил настольную лампу. Между тем девушка скинула весьма нарядное платье-сорочку и залезла под простыню с легким покрывалом. Он тоже разделся. Она отодвинулась к стене, предоставив ему основное поле, и с боку прилегла к нему. Поцеловав его нежно, она рассмеялась:

- Сейчас проверим, - и тут же отдернула руку. - Что там?

- Хочешь разглядеть?

- Это же игра. Сон в летнюю ночь. Я сплю и обнимаю...

- Осла.

- Какая нежная кожа у осла.

- Ночь нежна.

- Я знаю, есть такой роман «Ночь нежна». Не читала.

- Я тоже.

- Не отвлекай меня метафорами. Здесь вещи поважнее.

- Сама жизнь и ее таинства.

- Хорошо, говори, а я, - девушка обнажила его мужское достоинство, - опыт у нее был, но всегда какой-то неудачный, по разным причинам, по ее воспоминаниям, - не скажешь, маленькое, но довольно мягкое, хотя явно в возбужденном состоянии, - она поцеловала его, на что никогда не решалась, несмотря на просьбы и требования, отговариваясь, мол, я не шлюха.

Алексей вздрогнул, и токи истомы пронизали и ее тело; она продолжала его целовать, казалось, с еще большим сладострастием, чем в губы. И вдруг он поднялся стоймя, и она испуганно приподнялась, скорее сбрасывая лифчик и трусики...

Алексей подхватил обнаженную девушку, миниатюрную на удивленье, и, опустив ее на себя, начал вожделенную охоту, при этом он с неменьшим упоением в глазах любовался ее удивительно похорошевшим лицом, стройным бюстом, касаясь пальцами рук ее грудей. А она то выпрямлялась, то ниспадала к нему, как в скачке на коне.

- Боже! Как хорошо! Но что мы делаем? Мы не приняли мер предосторожности.

- Не бойся, - отвечал он, - ты скорее изойдешь, чем я.

- Но я не хочу скорее. Опусти меня под себя, - когда же они переменили положение, еще более сладостное, она попросила его. - Замри.

- Остановись, мгновенье! Ты прекрасно? - он продолжал обнимать ее нежное, словно ускользающее, тело, плоть сладострастия и любви.

- Еще все впереди! И счастье, и любовь...

- А здесь, - он снова приступил, подмяв ее под себя, и тут она с вскриками изошла, - а здесь лишь муки Эроса.

- Уходишь?

- Так хорошо, что это я должна пережить одна.

Накинув на себя платье, у двери она обернулась:

- Мы встретимся еще?

- Если хочешь.

- Признаться, у меня опыта мало, не то, что у Ларисы, которая глаз на тебя положила, а Марина решила, что я больше тебе  подхожу. Отступать мне было некуда, и я вошла к тебе.

- Молодец!

- Я буду рада с тобой встретиться, даже если ничего лучше, как сейчас, не получится.

- Чудесно. Откровенно говоря, я не надеялся на такое приключение, принимая предложение Вадима. Ты хороша, гораздо лучше, чем Лариса.

- Она же красавица.

- Это ты красавица.

- Как?! Иногда я так выгляжу, что мне страшно на себя посмотреть.

- Эта мука и рождает твою красоту и грацию.

- Грацию?! Я такая неловкая.

- Эта твоя женственность, в которой ты не отдаешь отчета. А Лариса играет ею намеренно, с расчетом.

- Похоже, ты знаешь ее хорошо.

- Да, у нее был роман с Олегом Соловьевым...

- Роман?!

- На словах, как у Чехова с Ликой Мизиновой.

Полина снова подошла к нему и присела:

- Расскажи.

- Рассказывать тут нечего. Они редко и случайно виделись, бывало, созванивались, а в это время разыгрывались ее романы с ее карьерой в сфере шоу-бизнеса.

- Обо всем этом понаслышке я знаю. Марина думает, что Олег Соловьев был влюблен в нее, но она так и не ответила на его чувство.

- Эта версия явно Ларисы, а я знаю точно, что это Олег не отозвался на ее влюбленность и нешуточное увлечение, хотя бы потому, что примерно в это время он женился по любви. Конечно, Лариса в то время была очень хороша собой, юна и чиста, но Олег догадывался, какой она станет, и поостерегся променять шило на мыло. И оказался прав. Кроме всего прочего, его жена, скромная служащая банка, с началом перемен сделалась вдруг весьма состоятельной женщиной. Но историю Олега мы еще услышим, наверное.

- Наверное, - рассмеялась Полина. - Меня клонит в сон. Как не хочется от тебя уходить. Но и оставаться - это нахальство, не правда ли? Да уже утро. А мне надо вернуться в город, - она поцеловала его, отошла и обернулась у двери. - Пора пробудиться от сна в летнюю ночь. - Полина ушла.

Алексей Князев улегся, весьма довольный нежданным приключением, и тут зазвонил его мобильник.

- Алеша, это я. Тебя нет дома. Где ты? - звонила Елена.

Это было похоже на сон, как нередко бывало с ним, он продолжал с нею общение, кроме речей и снов, и сексуальное. Он жил в комнате, в которой она выросла, и остались ее вещи и книги. Ее мать давно умерла. Елена словно продолжала здесь жить, а только в отъезде. Ее образ постоянно проступал, как в воспоминаниях, что естественно, и словно наяву. Принимая ванну, он призывал ее, и она была здесь, где-то поблизости, со всеми ее жестами рук, движений пальцев, показательными по отношению к ее словам, то есть чувствам и мыслям, что она выражала как-то особенно, и теперь он понимал, что это грация, присущая ей, ее телу, всем изгибам, всем ее движениям - и ног, и особенно рук.

Дело доходило до галлюцинаций: он слышал, как открывали дверь в квартиру, узнавая, что это Елена, как открывали дверь в комнату, - и тишина, оглянется, никого. При всем при том он то и дело влюблялся, но на работе не шел дальше взглядов, и девушки, заинтригованные, вспыхивали, а он опускал глаза и уходил в сторону, и те думали, что ошиблись, нередко вопросительно поглядывая на него.

Словом, серьезных романов он избегал, случайных связей тем более, и тут, словно почувствовав его одиночество, с тем он явно помолодел, стали на него заглядываться девушки, вчерашние подростки с дома, на которых он не обращал внимания, но они, входя в возраст, стали возникать, то одна, то другая, чуть ли не требуя к себе внимания, здороваясь и заглядывая в глаза. Среди них вскоре он обратил внимание на одну...

Она росла в квартире на первом этаже с окнами во двор, она его знала, как знала Елену, он, конечно, встречал ее, и вот однажды, когда он спускался по лестнице, дверь внизу открылась, и на площадке показалась тонкая девушка с хорошеньким личиком, одетая со всеми изысками моды и удивительно изящно, - она, делая шаги к выходу, оглянулась наверх, глаза ее просияли нежным вниманием и смехом. Он словно впервые увидел ее, да и она, верно, понимала, что это час торжества ее юности и расцветшей красоты.

Девушка не вышла, а остановилась, словно уступая дорогу, но и он остановился, уступая ей дорогу. Он молча посмотрел на нее, отмечая ее новый облик, никак не выказывая своего тайного внимания и восторга. Но девушка, очевидно, почувствовала его тайное волнение и с просиявшей улыбкой поздоровалась. И они пошли со двора вместе. Оказалось, она переехала и забегала к матери.

- Вышли замуж?!- невольно воскликнул он.

- А что? - рассмеялась она, высокая ростом, чуть ли на голову его выше, склоняя голову к нему. - Я ведь уже не школьница, а студентка. Правда, мое замужество - это так. Еще неизвестно, получится ли у нас семья. Ведь он тоже студент. Легкомысленный мы народ.

- Хотел бы я быть на месте вашего студента, - пробормотал Алексей Князев. Девушка восхитительно улыбнулась, точно готовая приласкать его. Он откуда-то знал ее имя: Варя, - во дворе одно время оно часто звучало, подружки звали.

У метро они расстались. Варя посматривала на него вопросительно, возможно, хотела спросить о Елене, но так и не спросила. Возможно, этот вопрос ее занимал, и он не очень удивился, когда однажды к нему позвонили, и на площадке он увидел Варю.