Военные часто склонны к резким и жестким высказываниям, и часто случается так, что чем мягче они в частной жизни, тем жестче и грубее среди своих коллег-военных.

Возможно, одним из наименее компетентных людей в высшем военном командовании был германский кайзер Вильгельм II, который оказался на командной должности только по праву своего рождения. У него всегда были самые добрые намерения, но он был очень слабохарактерным человеком и к тому же не отличался большим умом и пытался скрыть собственную неуверенность за громкими командами.

В 1897 г. германские войска направлялись в Китай, чтобы «восстановить там порядок», после того как там были убиты два христианских миссионера. Брат кайзера, наследник престола Пруссии Генрих командовал этими войсками, и кайзер сказал ему: «Если кто-то осмелится посягнуть на наши права, раздави того своим бронированным кулаком».

Он имел в виду закованного в железо средневекового рыцаря, вооруженного до зубов. Эти рыцари (с которыми громкоголосый Вильгельм чувствовал неразрывную связь) считались образцами храбрости. Можно задаться вопросом, так ли уж трудно было быть храбрым, будучи защищенным таким количеством металла, — ведь, действительно, очень мало рыцарей погибало в бою. Простолюдины, которых рыцари презирали и считали трусами, должны были сражаться фактически незащищенными, и, конечно, погибали они тысячами.

Оскорбленный рыцарь иногда мог ударить простолюдина по голове своим железным кулаком. Простолюдин чаще всего погибал, но тем храбрее считался рыцарь.

Возможно, самому кайзеру это упоминание о железном кулаке казалось очень романтичным, но на остальную Европу оно произвело неблагоприятное впечатление. Фраза «бронированный (или железный) кулак» стала означать агрессивную военную мощь, причем, как правило, эта фраза употреблялась применительно к Германии. Как оказалось, никакая антигерманская пропаганда во время Первой мировой войны не могла сравниться по эффективности с собственными необдуманными словами и поступками кайзера, сказанными и совершенными им задолго до войны.

В Европе XVIII в. Бурбоны были самой могущественной королевском династией. К ней принадлежали и французские, и испанские короли, и правители Неаполя (королевства, объединявшего Южную Италию и Сицилию).

В 1789 г. старшая (французская) ветвь династии была свергнута во время французской революции (см.: Старый режим). В 1793 г. король из династии Бурбонов, Людовик XVI, был казнен. В 1815 г. после окончательного поражения Наполеона Бурбоны вернулись во Францию, и на трон по очереди взошли братья Людовика XVI — Людовик XVIII и Карл X.

Людовик XVIII придерживался умеренных политических взглядов, а вот Карл X вел себя так, как будто революции никогда и не было. Результат был неизбежен. В 1830 г. Франция снова взбунтовалась и Карла X свергли.

Отсюда пошла весьма саркастическая поговорка «Бурбоны ничего не забывают и ничему не учатся». То есть они никогда не забывают нанесенные им оскорбления и никогда не учатся, как избежать подобных неприятностей в будущем.

Других Бурбонов постигла та же судьба. Неаполитанского короля Фердинанда I выгнал из Италии Наполеон, да и Карл IV Испанский был свергнут с трона тем же французским завоевателем. Фердинанд I вернулся в Неаполь после поражения Наполеона, и королем Испании стал Фердинанд VII, сын Карла IV.

В обоих случаях вернувшиеся на престол короли не пытались найти общий язык со своими подданными. Они установили непопулярные, деспотические режимы, как будто о французской революции никто никогда даже не слышал. Им пришлось противостоять новым попыткам поднять революцию, но это не повлияло на их политику. Последний неаполитанский король из династии Бурбонов Франциск II был свергнут в 1860 г., а последний испанский король из династии Бурбонов — Альфонсо XIII — в 1931 г.

Сейчас бурбонами называют политиков или правителей, которые упрямо цепляются за идеи и обычаи, которые давно остались в прошлом.[12]

Германские племена, которые в V в. вторглись в западные провинции Римской империи и фактически стали причиной крушения Римской империи, были весьма многочисленны. Одно из племен называло себя вандалами, причем происхождение этого слова нам неизвестно. Это было жестокое и беспощадное племя, но в принципе оно ничем не отличалось от всех остальных — вестготов, остготов, франков, свевов, бургундцев, алеманов и прочих.

В 406 г. вандалы перешли Рейн и вторглись в Галлию, прошли через нее и к 409 г. проникли в Испанию. В течение двадцати лет они господствовали в Южной Испании, и эта область Испании до сих пор в их честь носит название Андалузия (от слова «вандал», только без начальной буквы «в»).

Постепенно Испания перестала быть комфортным местом проживания для них, поскольку римляне в отчаянной попытке сохранить свое влияние натравливали одни германские племена на другие и послали вестготов в Испанию сражаться против вандалов. К счастью для последних, римляне ссорились и между собой, и в 479 г. некий римский генерал переправил армию вандалов из Испании в Северную Африку, чтобы использовать ее против другого генерала. Под руководством очень талантливого командующего вандалы разыграли собственную карту и образовали свое царство неподалеку от Карфагена, вытеснив оттуда римлян.

Затем вандалы построили флот (в то время это было единственное германское племя, которое с могло сделать это), захватили несколько островов Средиземноморья и в 483 г. высадились возле самого Рима. Они взяли Рим и начали методично грабить его. Они причинили мало вреда недвижимому имуществу, да и убитых римлян было мало. Тем не менее римляне были в ужасе (вполне естественно), и история этого разграбления Рима дошла до нас сквозь века.

В конце XVIII в. о разграблении Рима вандалами стали говорить как о примере уничтожения цивилизации грубыми и необразованными варварами. Поэтому слово «вандал» стало означать человека, который уничтожает нечто ценное, что он не может оценить в силу своего невежества.

Люди обычно делят человечество на две половины: на тех, кто похож на них, и тех, кто не похож (то есть всех остальных). Естественно, это особенно проявляется по отношению к иностранцам, которые говорят на другом языке. Люди, которые мало путешествуют и слышат вокруг себя только родной язык, приходят в изумление от самого факта, что есть люди, говорящие на другом языке (и что другой язык вообще существует!). Вообще забавно, когда ты слышишь, что два человека говорят и понимают друг друга, а ты сам, как будто глухой, не можешь понять ни слова!

Для древних греков иностранные языки были бессмысленным набором слогов — «бар-бар-бар».

Поэтому они называли иностранцев barbaroi, откуда и произошло английское слово barbarian[13].

Сначала это слово не имело негативного значения. Оно просто означало иностранен. Ведь греки в основном имели дело с сирийцами, египтянами и вавилонянами, которые были относительно культурными народами. Они были варварами, но это не значит, что они не были цивилизованными.

Однако к IV в. греки контролировали большую часть Древнего мира, а на завоеванные народы (то есть те, которые не говорили на греческом) смотрели до некоторой степени свысока. К тому же греки, по их собственному мнению (да и даже по нашему), намного превосходили остальные народы в науке, литературе, искусстве и в целом по общему уровню развития культуры. Поэтому на варваров (то есть иностранцев) постепенно стали смотреть как на людей второго сорта.

Когда во II в. до н. э. римляне завоевали Грецию, греки уже никак не могли смотреть на завоевавший их народ как на низшую расу. Поэтому они стали включать их в число цивилизованных народов. При этом варварами стали считать тех, кто не говорил либо на греческом, либо на латыни. Ко времени завоевания Римом Средиземноморья таких уже почти не осталось.