— Что же вы делаете?!. Двое отойдите. Трое беритесь тут и тут. Так, хорошо… Девочка, найди где-нибудь воды… Врач есть тут?.. Нет?.. Эй, девочка, стой!.. Возьми того парнишку и пойди отыщи врача. Не кричите, женщина, не кричите. Лучше идите вместе с ними. Тормошите, ругайте, за руки тяните, но собирайте врачей возле меня. Кто?.. Приказал, скажете, Пригожа Иван Валентинович. Сейчас, сейчас… Минуточку… Добрый день, Женя, если он добрый… У тебя там людей не было?.. Хорошо. Подожди меня.

Я услышал, как Пригожа просунулся в салон, но садиться не стал.

— Короче, так, Виталик. Гони в город и действуй так, как мы с тобой договаривались. Меня найдешь в этом районе. Я с Морозом буду. Видел? Объявился.

— Может, мне все-таки с тобой остаться?

— Нет, нет. Давай в город. И быстро. — Внезапно в голосе Пригожи прорезалась смешинка. — Но не спеши. А как только своих монстров с камерой встретишь, прикажи, чтобы сюда бежали.

— Не спеши, не спеши, — бубнил Мирошник, выводя машину на более-менее ровную дорогу. — Даже если бы, и хотел быстро, то ничего не выйдет!

А я снова молча вспоминал дьявола, черта и других потусторонних существ, ругая Мирошника за то, что он не вышел из машины, а себя за то, что не смог из нее выбраться. Продолжать прогулку на ней уже не было никакого смысла. Да и в город меня уже не особо тянуло. Ведь почти все интересующие меня люди каким-то странным образом оказались на Юнаках. Или рядом с ними. Убийца Паламаренка, кстати, тоже где-то здесь шлялся, и, как мне показалось, Пригожа с Мирошником могли бы помочь мне в его поисках. Единственное, что мне сейчас было нужно, так это, во-первых, незаметно смыться из «форда», а во-вторых, хоть немного замаскироваться и прийти в себя. Ведь все вокруг я воспринимал будто сквозь зыбкую пелену, от чего и так нереальный окружающий мир казался мне и вовсе иллюзорным. Не иллюзорной была только боль во всем теле, постепенно все больше и больше охватывающая его.

Минут через пятнадцать «форд» остановился, и Мирошник кряхтя вылез из него. Я, почти разламывая затекшее тело, осторожно выглянул из-за спинок сидений.

За стеклами микроавтобуса открывался странный вид. Справа замерли дома частного сектора, не разрушенные, а словно бы настороженные. Некоторые со стенами, покрытыми трещинами, с выбитыми оконными стеклами и проваленными крышами. Людей почти не было видно. Слева вдаль протянулась какая-то грязная котловина с поникшими, словно растерянными, вербами, притихшими над ней. И только через несколько минут я понял, что это — высохшее русло Сухого Каганца. Куда же вода делась?! Или, может, это именно она, испаряясь, покрывала все впереди туманом, который, клубясь и поднимаясь кверху, переходил там в серебристые небеса?

Туман стоял стеной. И это не было поэтическим преувеличением. Поскольку он в самом деле напоминал кольцевую тучу, которая опустилась на землю да и окружила собой весь разрушенный ландшафт с его деталями, выступающими почему-то очень рельефно. Воздух внутри этого кольца, несмотря на дым, гарь и пыль, был очень прозрачен. Таким он иногда бывает вечером после грозы.

На фоне стены тумана, которая слегка шевелилась, но не пересекала какую-то четко выраженную границу, очень хорошо выделялись три фигуры: Мирошник, стоящий спиной к машине и… Вот это да!.. Рядом с ним, придерживая запыленный мотоцикл, напряженно замерли Михай с Лианной. Оба в кожаных черных курточках, похожие друг на друга, словно близнецы, нервные и растерянные.

Михай поставил мотоцикл на подножку и что-то сказал Мирошнику, резко взмахнув рукой. К сожалению, стояли они далековато, и слов я не расслышал. Дунул ветерок. Я увидел, как всколыхнулись ветви верб, но туман лишь упруго качнулся и остался на месте. Мне почему-то стало жутко, но я взял себя в руки и, увидев, что вся моторизованная троица обернулась в сторону приземлившейся тучи, открыл дверцу и выскользнул из «форда», спрятавшись за его побитым задом. И вовремя. Потому что на потрескавшемся асфальте дороги, дальним своим концом погружающейся в туман, послышались шаги. Кто-то, наверное, Мирошник, сел в автомобиль и включил зажигание. «Форд», разворачиваясь, тронулся с места, а я, чувствуя, что весь мир начал вращаться вокруг меня, крутнулся, скатившись в неглубокую обочину, где окаменел, раскинув руки и уставившись открытыми глазами в серебряное небо.

Так я лежал минут пять, пытаясь усилием собственной воли прекратить всемирное вращение и вслушиваясь в то, как шуршание колес и поскрипывание частей микроавтобуса исчезает вдали. Лежать было хорошо. Очень хорошо. Не хотелось про что-то думать, зачем-то волноваться, кого-то и что-то искать в нагромождении бессмысленных событий с явным привкусом свежей крови. Но я уже понял; что если не влезть в этот хаос, то он, в конце концов, влезет в тебя. Поэтому я застонал, поднял тяжеленную железобетонную голову и сел, почувствовав, как земная поверхность снова тошнотворно заколыхалась. Я замер. Колыхание прекратилось. И я неуверенно встал на ноги.

От стены тумана, поддерживая мотоцикл с двух сторон, ко мне брели Михай и Лианна. Они передвигались молча, наклонив головы, механически переставляя ноги и уставившись глазами во что-то, видимое только им одним. И только когда они приблизились почти вплотную, я понял, что молодежь достигла высшей степени усталости: у Лианны было черно под глазами, а восковую бледность лица Михая не маскировал даже слой грязи, покрывавший его. Когда они поравнялись со мной, я кашлянул:

— Привет!.. Помощи не нужно?

Михай, не поднимая головы, покачал ею:

— Нет.

А Лианна добавила:

— Один помог уже.

И они побрели дальше, не делая различия между мной и наклоненным фонарным столбом, застывшим неподалеку вместе со своими оборванными троллейбусными проводами. Я повел взглядом и, пожав плечами, заковылял следом, сдерживая боль, тошноту и некоторую долю растерянности.

Пройдя так метров с пятьдесят, я решил все-таки нарушить молчание:

— Что, «байк» накрылся?

— Бензина нет, — не оборачиваясь, мрачно ответил Михай.

— Ехали мы, ехали и наконец приехали — бесцветным голосом протянула и Лианна.

— Далеко ездили? — не отставал я.

— Отсюда не видно, — это уже Михай.

— А…

Парень с девчонкой внезапно остановились, и Михай враждебно обернулся ко мне:

— Слушай, чувак, какого черта пристал? Идешь себе и иди.

— Так я же ничего. Может, помогу чем-то.

— Сказано же: не надо нам помощи. Нам бензина надо. У тебя есть? Продай. А нет — канай себе дальше.

— У одного жлоба только что просили, — сплюнула и Лианна. — Сказал, сейчас даст. А сам развернулся и на Юнаки слинял.

Я понял, что речь шла о Мирошнике, и развел руками:

— Если бы у меня был бензин, я б его вам даром отдал. Вижу, что с ног валитесь. Вы что, в городе были?

— В городе, в городе… — передразнил меня Михай. — Попробуй-ка добраться до этого города! У меня почти полный бак был, когда выехали. А сейчас, видишь, пешедралом прем.

— Что, через Полтаву ехали? — вяло улыбнулся я.

— Да пошел ты! — вдруг разозлился Михай, снова хватаясь за руль мотоцикла. Но Лианна остановила его.

— Мы ничего понять не можем, — жалобно растягивая слова, обратилась она ко мне. — Вот же Каганец. Верней, был, — махнула она рукой в сторону высохшей речки. — До пивзавода отсюда пятнадцать минут быстрой ходьбы. До моста через речку и того меньше. Но… — она вдруг замолчала и, округлив глаза, уставилась на меня. Я даже оглянулся, но ничего более ужасающего, чем окружающие нас руины, не заметил.

— Что «но»?..

Михай тяжело вздохнул:

— «Но» — это значит «но». — И он опустил руль мотоцикла, как-то беспомощно свесив руки вдоль туловища. Лианна напряглась, придерживая механизм. — Дело в том, что до моста через Каганец мы ехали почти три часа…

Вдруг за его спиной, в тумане, что-то загрохотало. Протяжно и угрожающе. А по серому месиву побежали красные, с мертвенно-синими краями, отблески, которые словно пытались выплеснуться из него на нас, но что-то могучее и таинственное не позволяло им пока этого сделать.