Дурман прошел не скоро. Очнулась я уже вечером.

— Ромочка, мне надо уйти!

— Куда, к кому? — спросил ревниво Ромка.

— Есть один человек, который содержит меня и сына. Я не могу его подвести, он много добра мне сделал. И он любит меня.

Ромка посмотрел на меня и вздохнул:

— Я тоже тебя люблю!

Сердце мое замерло. Я так ждала этих слов, но он больше ничего не сказал. Я поняла, что и на этот раз корабль с алыми парусами проплыл мимо…

Вернувшись домой, я застала Артака на кухне.

— Где ты была? — спросил он меня с кажущимся спокойствием.

— Дома, — тут же соврала я, ибо мне была хорошо известна эта восточная ярость. Человек внешне очень спокоен, а в следующий момент он уже всаживает клинок тебе в сердце.

— Я звонил, почему не подходила? — глухо спросил Артак. Он пил молоко из высокого стакана, и я заметила, что рука его, державшая стакан, дрожит.

— Я не слышала, — продолжала врать я.

Артак молча выплеснул молоко мне в лицо, встал и вышел из кухни. Мне стало страшно. Лучше бы он накричал на меня, я могла бы оправдаться и развеяла бы его подозрения. Но он не верил мне и не желал слушать. Я с тоской поняла, что теперь он меня выгонит, и пошла собирать вещи.

Но в комнате сидел Артак. На коленях у него лежал семейный альбом. Он перебирал фотографии жены и дочери, не обращая на меня внимания. Мне стало еще горше…

— Артак! Я все понимаю, я завтра перееду к себе… — Я открыла шкаф, но вдруг услышала:

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Жить вместе нам придется недолго, у меня рак, — и он повернулся ко мне, — я прошу тебя быть моей женой!

Я столбом стояла посредине комнаты и не могла пошевелиться. «Рак, какой ужас!» Острое чувство жалости пронзило меня.

— Я сделаю все, что ты попросишь, — решилась я и подошла к нему.

Он обнял меня и прошептал:

— Девочка моя! Нет у меня никого дороже тебя. Не бросай меня!

А я вспомнила нашу встречу с Ромкой и тихо всхлипнула — я понимала, что не смогу изменять, пока буду жить с Артаком. Своим признанием Артак связал меня намертво, и я согласилась на это. В голове мелькнула мысль об Андрее, о том, как он отказался па мне жениться, о Лизке, и я подумала печально: «А я все равно стану женой!»

Светлана уже давно допила свой кофе. Кассета в диктофоне не крутилась. Она забыла выключить его, и батарейки сели. «Да, об этом периоде моей жизни психоаналитик никогда не узнает, ни повторять его, ни вспоминать снова не хочется! — подумала Светлана. — Куда же Маринка помчалась? И с кем? Неужели действительно с этим профессором? Вот интересно!»…

Отношения с мужчинами складывались у Марины необычно. Она всегда испытывала скорее товарищеские чувства к своим ровесникам. Она была правильная девочка: «В школе не шалила и вела дневник. Летом выезжала к морю на пикник».

Эта песенка про нее. Но втайне она, как и все романтичные особы, мечтала о благородном Айвенго, который когда-нибудь примчится за ней на белом коне и увезет в неведомую даль. У нее был какой-то невнятный и скоротечный роман с одноклассником, но через полгода она выставила его со словами: «Не наш родственник!» Когда ее мама, Мария Алексеевна, тактично поинтересовалась, а куда, собственно, подевался нежный парниша, Марина веско ответила:

— Ушел домой и не вернется. Он не умеет мечтать!

Мария Алексеевна тогда в душе тихо ликовала, ибо парниша ей и самой не сильно нравился — бездельник и лентяй. Но счастье дочери было превыше всего, и она молчала, радуясь, что дочь сама расставила точки над «и». Однако сейчас Мариночке шел уже четвертый десяток, а претенденты на ее руку что-то не толпились у них в прихожей.

— Они все дураки! — пресекала Марина робкие попытки матушки прояснить положение дел.

— А внуки? — возмущалась старушка.

— В ближайшую пятилетку — обещаю! — торжественно клялась Марина, чем еще больше смущала Марию Алексеевну.

— А муж-то? — спрашивала наивная женщина, на что получала шокирующий ответ:

— А для этого дела, матушка, штампа в паспорте не требуется!

Однако уже и очередная пятилетка подходила к концу… Поэтому больше всех предстоящему свиданию радовалась Мария Алексеевна. И когда ей позвонила Светлана — узнать подробности, та ответила таинственно:

— Ох, Светочка, не мешай ей! Дай бог, все сложится, хоть внуков на старости лет понянчу!

Светлана окончательно запуталась и в недоумении положила трубку. «Какие внуки? А муж? Свадьба когда?!» — недоумевала она. И снова память вернула ее в собственное прошлое, на ее первую и последнюю в жизни свадьбу. Правда, та свадьба была совсем невеселой.

На мне было шикарное белое платье с кринолином и живыми орхидеями на плечах. Цветы придумала я, потому что кружева и бусинки — это банально, а фата мне вроде как и не положена. Выглядела я оригинально и роскошно.

Артак позвал кучу «господ», в основном пузатых богатеев. Все они были его возраста, поэтому я смертельно скучала. Но по мере увеличения выпитого мы как-то все развеселились. Я танцевала то с одним, то с другим…

Артак добродушно посмеивался. Нам периодически кричали «горько», вокруг крутился специально приглашенный фотограф, играл живой оркестр.

Во дворе ресторана был небольшой бассейн, возле которого устроили жаровню. На ней зажаривали барана. Все ели и пили, прерываясь только на тосты. Я вскоре оценила «прелести» кавказского стола и после нескольких перемен блюд поняла, что сейчас лопну. Наконец уже под вечер привезли торт, и в этот момент в зал вошли какие-то девицы. Они были очень странные. Высокие, угловатые, с некрасивыми лицами, но ноги у них начинались от ушей — длинные, худощавые, с тонкими щиколотками.

— Кто это? Что они тут делают? — обратилась я к Артаку.

— Наверное, мой друг своих моделек привез, для веселья, — ответил Артак, но было видно, что ему не нравятся эти пошлые девки. Они вальяжно курили, оценивающе посматривая на танцующих и активно сметая еду со стола. Наконец Артак подошел к своему другу, что-то тихо сказал ему на ухо, тот покраснел, потом улыбнулся, щелкнул пальцами и крикнул: «Мальчики, уходим!»

Мы все пооткрывали рты. Оказалось, что это были трансвеститы, приглашенные для шоу. Но Артак был человек консервативный, современных веяний не принимал и просто выгнал их вон вместе с другом. А свадьба продолжалась…

На торте зажгли бенгальские огни, и мы вместе с Артаком отрезали первый кусок. Потом нас сфотографировали вместе с гостями, люди стали потихоньку рассасываться.

Бабка моя, Виктория, весь вечер сидела с внуком, на свадьбу идти отказалась, сославшись на плохое самочувствие. На самом деле она меня осуждала.

— Зачем тебе этот старый пень? За деньги продаешься! — ворчала она. Но я не хотела ей рассказывать про болезнь Артака.

После свадьбы мне позвонил Роман. Он поздравил меня и пожелал счастья. Я была страшно взволнована этим звонком, как будто бы приоткрылась дверь в другую, радостную и красивую жизнь. Я вдруг отчетливо поняла, что только что совершила ужасную ошибку, но исправить ее уже не смогу. Положив трубку, я увидела за спиной Артака.

— Ты попрощалась со своей прежней жизнью? — тихо спросил он.

Я вздрогнула и кивнула:

— Да.

В этот момент я почувствовала себя Дюймовочкой, которая вышла замуж за крота «Я никогда больше не увижу солнца!» — подумала я тоскливо, а ведь это была моя свадьба!

Но самое тяжелое было впереди. Буквально через неделю днем, когда никого дома, кроме меня и сына, не было, раздался звонок.

— Мне, пожалуйста, Свету! — услышала я глухой голос.

— Это я! — Мне стало отчего-то тревожно.

— Говорит мама Андрея. С ним произошло несчастье, он сейчас в коме. А до этого все время звал вас. Я с трудом нашла ваш телефон, пожалуйста, приезжайте в больницу как можно скорей!..

Мне понадобилось время, чтобы понять, что речь идет о моем Андрее. Быстро собравшись, я задержалась на пороге, решив написать Артаку записку, но потом передумала. Легче будет потом рассказать, чем сейчас объяснять. В больнице меня встретила пожилая, худощавая женщина — мама Андрея, Ирина Витальевна. У нее были такие же серые глаза, как у сына, и она все время сжимала руки, очень волновалась…