— Изменилась, — улыбнулся он.

Я оглядела его. Он сильно поседел, и в его серых глазах появилось еще больше стали, но он по-прежнему был привлекательным мужчиной, и меня все так же тянуло к нему. Я подошла, мы поцеловались. Потом прошли на кухню, и я вкратце рассказала о последних событиях моей жизни. Он сидел на стуле у окна и внимательно слушал.

— Ну то, что ты теперь самостоятельно живешь, — это похвально, а чем заниматься думаешь? — спросил, когда я закончила повествование.

Я подошла к нему, прижала его голову к своей груди и, теребя его волосы, сказала:

— Не знаю. Устроюсь куда-нибудь на работу. Буду жить дальше, — и я поцеловала его в макушку.

Андрей порывисто вздохнул и посадил меня на колени, потом погладил по голове и улыбнулся:

— Кошка. Как была кошкой, так и осталась.

Он обнял меня и принялся целовать в шею, в губы. Меня охватила дрожь — сладкая и мучительная.

— Не оставляй меня никогда!.. — бормотал он не останавливаясь.

Голова моя пошла кругом. Непреодолимое влечение затмило все вокруг, это была страсть, безумие какое-то. Через минуту мы оказались в моей постели и провели в ней, кажется, целую вечность… Потом я почему-то плакала у него на груди… Он гладил мои волосы, руки, снова и снова целовал меня… Мое сердце готово было разорваться в любой момент… Наверное, это и была любовь, о которой столько написано и сказано, но о которой все равно никогда невозможно рассказать все до конца…

Где-то уже под утро он предложил:

— Возвращайся ко мне!

— Жить с тобой? — удивилась я.

— Если хочешь, — уклончиво ответил он.

Когда я проснулась, Андрея рядом не было. И мне сначала показалось, что это был сон. Но, увидев на кухне бутылку мартини, я рассмеялась.

Светлана и сейчас, вспоминая этот момент, улыбнулась. «Как хорошо быть молодой, кажется, весь мир в кармане!» — подумала она. Светлана посмотрела в окно. Светила полная луна, все вокруг было покрыто снежным покрывалом. У соседей залаял Савка — большой ньюфаундленд. «Все спокойно в Датском королевстве!» — мелькнула мысль, и словно в насмешку раздался звонок.

— Светка! Ты не спишь?! — послышался требовательный голос подруги.

Светлана покосилась на часы.

— Ну если тебе интересно, что я делаю в час ночи…

— Ой, извини… — пробормотала Марина.

— Ну ладно! — смилостивилась Светлана. — Что там у тебя случилось? Что, и до утра подождать не может?

— Светка! Я только что разговаривала с Владимиром!

— Психоаналитиком? — уточнила Светлана.

— Ну да! — с жаром подтвердила Марина. — Ой, Светка, он такой умный, он столько знает. Я два часа на одном дыхании…

— О чем? — бесстрастно поинтересовалась Светлана.

— Да обо всем!

— Значит, ни о чем! Ну и что, опять влюблена по уши?! — Светлана с трубкой прилегла на кровать и откинулась на подушки, устало прикрыв глаза.

— Ну, Светка, не иронизируй, все очень серьезно! У него такой голос!

— Какой?

— Бархатный! Он говорит, а я замираю!

Светлана почувствовала, что сейчас заснет прямо с трубкой в руках.

— Слушай, Джульетта, давай завтра все обсудим, ей-богу, нет сил.

— Ну ладно, — обиделась Марина и попрощалась.

Светлана улыбнулась: она хорошо знала, что впечатлительная подруга завтра забудет об обиде и первой начнет рассказывать о своей неземной любви. А она вспомнила свою любовь. Сна как не бывало.

Раньше, пока я жила с Андреем, меня не волновало, кто он на самом деле. Думала, бизнесмен. Тогда многие ринулись создавать мелкие предприятия, открывались кооперативы. Судя по тому, на каком роскошном «мерседесе» ездил теперь мой друг, бизнес его процветал. Иногда, правда, из его разговоров с друзьями я вылавливала какие-то слова о разборках, бандитских налетах, несколько раз слышала, как Андрея называли бригадиром… Но я старалась не вмешиваться в его дела, а он не рассказывал мне о них. Это был наш негласный уговор. Только Виктория страшно возмущалась моей безалаберностью в этом вопросе. После нашего с Андреем примирения она в очередной раз перестала со мной общаться. «Помяни мое слово — до добра он тебя не доведет!» — обещала она.

В окружении Андрея все знали, что я его любовница. Он этого и не скрывал. Мы часто ходили в рестораны и принимали его друзей у себя. Он дарил мне красивую одежду и украшения. Я открыла для себя прелесть посещения салонов красоты. Моя жизнь стала легкой и интересной, лишь одно меня огорчало — Андрей никак не желал пойти со мной в загс. Я не могла понять, почему он не женится на мне — ведь я была свободна, он тоже, насколько я знала, не был связан. И я стала постоянно поднимать этот вопрос. Наконец месяца через два он сдался: «Черт с тобой, пойдем обменяемся колечками, если тебе так хочется». Но уже у самого загса мы с ним жутко поругались. Я настаивала на пышной церемонии, а Андрей хотел все провести тихо и скромно.

— Не то сейчас время, малыш. Не надо сейчас светиться. Все будет потом — я тебе обещаю.

Но мне словно шлея под хвост попала. В довершение всех несчастий меня вдруг затошнило, и я со злости выскочила из машины и, хлопнув дверью, крикнула:

— Ах так, ну тогда катись отсюда! Если не будет красивой свадьбы, значит, ее не будет вообще!

— Как хочешь, — равнодушно пожал плечами Андрей и, развернувшись прямо перед загсом, уехал.

Я осталась стоять на ступеньках. Меня тут же вырвало в ближайшую урну. Домой я вернулась на метро, разбитая и больная. Так как жила я у Андрея, моя квартира была пыльной и какой-то нежилой. Все оставалось нетронутым с того дня, когда я ушла к Андрею, даже гуталин лежал на тумбочке незакрытый.

Увидев черную коробочку с пахучей массой, я снова почувствовала дурноту.

Последующие три дня мое состояние не улучшалось, и наконец я решила пойти к врачу. Терапевт местной поликлиники тут же отправила меня к гинекологу, а в женской консультации полная, розовощекая врачиха, радостно потирая руки, предложила мне взгромоздиться на кресло и уже через десять минут выдала результат: «Вы беременны, где-то семь-восемь недель…»

Я лежала на кресле совершенно оглушенная, как-то о беременности я никогда не задумывалась и не предохранялась. Что делать, я решительно не знала.

— Будешь рожать? — Врач выжидательно смотрела на меня, занеся ручку над моей картой.

— Не знаю, — промямлила я.

— Ну смотри. Ты с этим делом не тяни. Еще две — максимум три недели, и все, аборт делать нельзя. Но вообще-то не советую. Потом дети могут вообще не получиться…

Я вышла из консультации как во сне. Вокруг меня сновали беременные женщины и тетки с колясками. Я как-то по-новому на них посмотрела и ощутила невыносимую тоску…

Поделиться мне было решительно не с кем. С Андреем я поругалась, к бабушке с этим идти нельзя, да и не общалась я с Викторией все это время — она не одобряла мою связь с Андреем. И я отправилась к себе домой. У подъезда стоял черный «мерседес», в котором сидел Андрей. Увидев меня, он открыл дверцу:

— Ну давай мириться, чего губы надула. — Андрей вылез из машины с огромным букетом. — Не прошла еще злость?

Я убавила шаг и осторожно подошла к машине.

— А что, появилась во мне какая-то надобность? — тихо спросила я.

— Появилась, — насмешливо сказал Андрей и сграбастал меня в охапку.

— Но-но, поосторожней. Не помни будущую мать!

Хватка ослабла, и Андрей внимательно посмотрел мне в глаза:

— Да ну?! Когда же успела?

— Два месяца уже, — застенчиво ответила я, — да и не одна я старалась.

— И что делать будешь? — как-то напряженно спросил он.

— Ну как, рожать, конечно! — Я аж поперхнулась от возмущения. — А ты что, против, что ли?!

— Да нет, но не рано ли?.. — Андрей смотрел мне прямо в глаза, и мне стало не по себе.

— Ну что же мне, аборт делать? — с вызовом спросила я.

— Ну это уж как знаешь. Тебе решать, — ушел он от ответа.