— Вот проклятая штука! Кто ж тебя придумал, дьявольская посудина! — вырвалось в сердцах у дона Арчимбальдо, который тут же спохватился. Не надо, пожалуй, так ругаться. А то еще обидится, кто ее знает… — Лапочка моя, — принялся умасливать он таинственную чашу, нежно поглаживая ее. — Золотая моя плошечка! Давай открой мне твою тайну! Папочка не любит секретов! — Войдя в роль «папочки», адмирал действительно разговаривал с сокровищем, как с живым ребенком. — Ну что же нам с тобою делать?

— Надо попытать Брабакса, — вмешался Прадо. — Может, он что знает.

— Как ты меня напугал! — рассердился дон Арчимбальдо, забыв, что он тут не один. — Чего ты разорался?! Совсем распустился! Орешь как резаный! Не видишь, я важным делом занимаюсь?!

Попугай пропустил гневную тираду адмирала мимо ушей. Главную свою задачу он видел в том, чтобы давать советы адмиралу, который, как считал

Прадо, был невеликого ума и к тому же отличался недальновидностью. Вот почему он считал своим долгом не только наставлять его советами, но и вовремя предостерегать его от опасности. Совет он уже дал, теперь нужно сказать об опасности.

— Ваше превосходительство, — продолжил свою речь попугай, — смотрите, чтобы вас не застукал Черная Борода. Вы бы поаккуратней с чашей. Убрали бы ее лучше от греха подальше!

— Пфф… — фыркнул презрительно адмирал. — Что мне Черная Борода? Он же дубина стоеросовая! Где ему догадаться, что чашечка-то давно уж у меня. Вот она, голубушка! — сладким голосом сказал дон Арчимбальдо и чмокнул в приливе нежности свою «дорогушу», оставив на ее блестящей поверхности слюнявые следы.

«Значит, дубина стоеросовая…» — повторил про себя Черная Борода, который все это время подслушивал под дверью разговор адмирала с попугаем. Он не доверял своему союзнику и потому решил проверить, чем там занимается достопочтенный мореход в своем уединении. У него было подозрение, что чашей завладел дон Арчимбальдо. Уж больно честными глазами смотрел на него адмирал тогда в лесу.

Дон Арчимбальдо, не подозревая о том, что Черная Борода слышит каждое его слово, продолжал:

— Да этот дуболом ни за что не догадается, что это ключ к сокровищам Эльдорадо!

— Тсс! Тише вы! — осадил разошедшегося крикуна попугай.

— Вот не думал, что ты такой трусливый! Тут никого нет! Смотри! — сказал дон Арчимбальдо и распахнул широко дверь. — Ауу! Бородища! Вылезай! — крикнул он в темноту и рассмеялся. — Видишь? Никого. А ты боялся.

Черная Борода к этому времени уже успел покинуть галеон. Он услышал достаточно. «С адмиралом успею разобраться, — решил он про себя. — Никуда не денется, не убежит, — подумал он, отправляясь проверять посты. — Сначала нужно закончить все дела на острове, а там посмотрим».

Ночь опустилась на Тортугу, окутав ее беспросветной мглой. Нигде ни огонечка, все темно. Только тут и там мелькают факелы неутомимых стражей порядка, меривших шагами притихший поселок.

— Охо-хо-хо, — громко зевнул дон Арчимбальдо, сладко потягиваясь. — Не пора ли нам на боковую, Прадо? — спросил адмирал.

— Давно пора, — буркнул Прадо, уставший от всех этих приключений.

Дон Арчимбальдо, не раздеваясь, плюхнулся в постель и, крепко прижав к сердцу чашу, тут же заснул. Прадо пристроился на карнизе, сунул голову под крыло и тоже задремал. Вскоре и он уже тихонько посапывал, отдавшись приятным сновидениям. Подданные испанского короля крепко спали, когда на палубе послышались чьи-то осторожные шаги. Какой-то человек, закутанный в плащ, подкрался к самой каюте капитана и тихонько отворил дверь. В темноте слышно было, только как заливается раскатистым храпом дон Арчимбальдо да как посапывает попугай. Человек скользнул внутрь и замер. Сделав шаг, он остановился на секунду подле спящего дона Арчимбальдо. Золотая чаша спокойно лежала на подушке, рядом с головой жадного адмирала, который даже во сне не хотел расставаться со своим сокровищем. Человек протянул руку и снова замер. Дон Арчимбальдо резко перевернулся на другой бок. Прадо встрепенулся и, устроившись поудобнее, снова тут же заснул.

«Ворочается как боров!» — успел подумать попугай, погружаясь в блаженный мир сладких грез. Там во сне вокруг него порхали чудные бабочки, светило яркое солнце, с веток свисали гроздья бананов, прекрасные попугаихи подносили ему вино и не было никакого дона Арчимбальдо, досаждавшего ему своими глупостями.

Человек подождал, пока оба обитателя капитанской каюты успокоятся, и снова нацелился на золотую чашу, которая съехала под бок адмиралу. Одним ловким движением человек быстро извлек ее из-под храпящей туши и поспешил к двери. По дороге он зацепился за стоявший посреди каюты стул. Раздался грохот. Это полетели карты и книги, сваленные здесь в кучу доном Арчимбальдо.

— Дьявол! — чертыхнулся Прадо, решив, что это дону Арчимбальдо понадобилось выйти.

— Черт! — ругнулся дон Арчимбальдо, подумавший, что это неугомонный Прадо шныряет тут по ночам.

Незнакомец шарахнулся к двери и тут же растворился во тьме.

Не всем спалось так сладко в эту ночь, как Прадо с доном Арчимбальдо. Большинству пиратов было не до сна. Непостижимым образом они оказались заточенными в тюрьме, которую они когда-то сами же построили. Давным-давно они решили, что надо бы на всякий случай завести хоть пару камер, и вырубили в скалах ниши, которые затем забрали в решетки и навесили замки. Отпереть их можно было только снаружи. Камеры не были рассчитаны на такое количество народа, которое теперь томилось в этих казематах. Солдаты запихали туда всех скопом, особо не разбираясь, и приставили Хуана с Карлосом охранять несчастных пленников, которые так и не поняли, за что их лишили свободы.

Настроение у всех было подавленное.

Абракса с Калифаксом поместили в отдельную камеру. Молча смотрели они на кусочек темного неба, видневшийся сквозь решетку, и думали о том, что ждет их впереди. Они нашли друг друга, но потеряли чашу. Где теперь она? Неужели они останутся в этом времени навсегда? И что такое стряслось с Брабаксом? С чего он вдруг вырядился в испанскую форму? Вопросы, вопросы, одни вопросы…

Мучительные вопросы не давали покоя и Анне Бонни, которая оказалась вместе с Шанти в камере, расположенной прямо напротив той, где находились Абракс с Калифаксом.

— Ты помнишь, как мы нашли этот остров? — спросила Анне, сидя на полу и прислонившись спиной к холодной стене.

— Конечно, — отозвался Шанти. — Помню как вчера. Ты тогда нырнула в воду у самых рифов и поплыла к водопаду. Мы испугались и пустили наш корабль за тобой. Вдруг ты исчезла. Нас уже втянуло в водопад, и мы подумали, что это все. Но потом нас вынесло в канал и дальше в бухту. А ты уже стояла на берегу и махала нам рукой. Мы тогда и решили, что все поселимся тут, а ты станешь правительницей острова.

— Да, Шанти, хорошие были времена.

— Хорошие. Главное, что мы покончили тогда с пиратством. Все вместе стали жить как люди. Свободно и спокойно.

— Вот именно, — с горечью сказала Анне. — Свободно. Не подчиняясь никому. Ни бандитским законам пиратства, ни таким же бандитским законам испанского короля!

— Вот только Черная Борода не смирился тогда с нашим новым порядком, — с грустью заметил Шанти. — Надо было нам сразу от него избавиться. Сослать, и все.

— Тогда бы испанцы пришли к нам еще раньше, — ответила Анне. — Хотя странно, что они нас посадили, эти испанцы. Ведь мы уже давно не причиняем им никакого вреда. Уж если кто для них опасен, так это Черная Борода, который постоянно самовольничал! Вот уж действительно по ком тюрьма плачет! — искренне возмутилась Анне.

— У Черной Бороды есть одно неоспоримое преимущество перед нами, — сказал Шанти с легкой усмешкой.

— Какое же?

— У него нет совести, как нет ее и у испанцев. Вот они и снюхались. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Ты же сама видела их начальника, — грустно сказал Шанти.

— Этого жирного паука? — переспросила Анне, брезгливо поморщившись. — Да, он собирался отрубить мне голову. От него ничего хорошего ждать не приходится.