— А потом? Ты встречала ее? Что-то слышала о ней? О твоей… предсказательнице?

— Нет. Я… знаешь… я боялась узнавать о ней.

— Я слышала, что тот, кто проклинает, сам здорово поплатится, — сказала Гутя. — Давай найдем и проверим? — Гутя впилась глазами в Тамару Игнатьевну.

— Дорогуша, ты хочешь, чтобы мы жили в постоянном поиске? Мы уже ищем хозяев хомяка, чтобы найти их, придется поставить на уши полгорода. А чтобы отыскать мою дипломницу — поднимем полстраны? Кстати, ты меня сегодня удивила.

— Надеюсь, приятно? — Гутя похрустела лисичкой и улыбнулась от удовольствия. — Чем же?

— Не потребовала отчета по розыску Тимошиных хозяев.

— Я забыла потребовать. — Гутя засмеялась. — Похоже, хомяк будет жить у нас до конца дней. Это ведь три года, не меньше?

— Ты плохо думаешь о нас с Петрушей. — Тамара Игнатьевна поморщилась. — Обидно. Обещаю, не мы проводим его в последний путь.

— Хорошо бы, — кивнула Гутя.

— Итак, я тебе рассказала, теперь ты, — заявила Тамара Игнатьевна.

— У меня… все не такое мистическое, — сказала Гутя. — У меня просто. Но придется начать…

— Лучше с самого начала, — перебила ее Тамара Игнатьевна.

— Гм, тогда с лета!

Тамара Игнатьевна всплеснула руками.

— С лета! Ну, ты хороша, актриса! Я ничего не заметила. Никаких перемен.

— Я тоже, — кивнула Гутя. — Потому что с лета… почти до сих пор… ничего не было.

— Я слушаю. — Тамара Игнатьевна скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

— Помнишь, в августе я отогнала машину в ремонт? — спросила Гутя.

— Помню.

— Иду я по улице, тащу свой клетчатый баул, всю меня перекосило, жара. До троллейбусной остановки еще полквартала. Подплывает машина, слышу: садитесь, девушка, подвезу.

— Ты… села? — Тамара Игнатьевна поежилась.

— Я уже почти падала. Знаешь, вместо кроссовок влезла в чертовы сабо, — она поморщилась, — они как деревянные, одно слово, что кожа, — фыркнула Гутя. — Села.

— Я говорила тебе, поезжай за машиной налегке, вернись и загрузи сумку. Я хорошо помню.

— Тогда я не успела бы к трем — к раздаче денег. А это значит, каталась бы в деревню целую неделю!

— Ладно, ты жива, здорова. Что дальше? Что за мужчина, что за машина?

Гутя пожала плечами.

— Жеребец, — бросила она.

— Ох… в возрасте?

— Да нет, я бы сказала, молоденький.

— Ты села в машину к мальчишке! Ты сошла с ума. Наверняка сыночек какого-нибудь распальцованного.

— Тамара Игнатьевна, — Гутя прислонилась к стене, — откуда у вас такие познания современной жизни? А-а… ну да, из бесконечных сериалов.

— Тебе смешно, — проворчала Тамара Игнатьевна. — Но подростки опасней взрослых мужчин. А ты выглядишь как девочка.

— Ба-бу-шка! Я же про машину! Жеребец — не он, а она!

Тамара Игнатьевна молча хлопала глазами.

— То есть?

— Это был «мицубиси-лансер». А «лансер» в переводе с английского на русский — улан. Из истории, наверное, помнишь, что все уланы — всадники. Значит, под ними кто — жеребцы! Теперь поняла почему?

— А… он? Улан? — осторожно, словно опасаясь провалиться на тонком льду, подбиралась к твердой почве берега Тамара Игнатьева.

— К сорока, я думаю.

— Фу, — Тамара Игнатьевна откинулась на спинку стула. Ее все еще стройное тело обтекла пелерина, которую она надевала дома поверх брюк из мягкого светлосерого флиса. — Дошло наконец. Так что же?

— Он довез меня до «Сельмаша» и уехал.

— Дальше? — настаивала она.

— Ничего.

— Как? Это все? А я-то приготовилась…

— Он сказал, как его зовут. — Гутя пожала плечами. — Дал визитную карточку.

— А ты?

— Я? Только имя. Августа.

— Не предложила ему купить БАД от всех бед?

— Он из тех, у кого нет бед. По нему видно, — усмехнулась Гутя.

— Так не бывает, после тридцати набегает много чего у каждого. Ты ему звонила? — спросила она.

— Нет, — сказала Гутя. — Незачем было.

— А он?

— Он? Говорит, искал меня.

— Значит, ты снова его видела, если он… говорит? — Тамара Игнатьевна слегка отодвинулась, чтобы не пропустить ничего, что появится на лице внучки. Слова могут обмануть, а лицо — никогда. Если, конечно, уметь читать. Тамара Игнатьевна умела.

— Представь себе, на покатушках у Славика. Помнишь приятеля Сергея? Он был у нас сто раз.

— Помню. Рыжеватый такой, да? Что же произошло на покатушках?

— Да ничего. Прокатились. По сути — ничего. Но по ощущению… В общем, как после твоего кваса! — Она засмеялась.

Тамара Игнатьевна тоже.

— Далеко заехали? В пробку не попали? — В интонации Тамары Игнатьевны она уловила намек.

Но тут же увидела дорогу, задок грузовика с рекламой. И руку… с перстнем. Эйфории как не бывало.

Она подняла глаза на бабушку, растерянные, слегка виноватые. Тамара Игнатьевна открыла рот, чтобы что-то сказать, спросить, но раздался телефонный звонок.

— Это мне. Я жду звонка. Извини. — Тамара Игнатьевна вспорхнула со стула и исчезла за дверью. — Мои агенты, — донеслось до Гути из прихожей.

Гутя налила себе компота из красных яблочек-китаек и, чувствуя, что совершенно захмелела от еды, подумала: неужели в том, что рассказала бабушка, есть хотя бы доля правды? Неужели словами, даже произнесенными по-особому, можно кому-то испортить жизнь?

А… на самом деле — их жизнь испорчена? Бабушки, матери, ее самой?

Сытому телу стало неуютно на стуле, ему хотелось мягкости. Гутя встала и вышла из-за стола. В гостиной со стоном опустилась в кресло. Рука нащупала пульт на журнальном столике, привычно подняла его, прицелилась в экран, щелкнула. Он засветился, человеческие фигурки, беззвучно открывая рот, метались по экрану. Гутя не включала звук, словно опасалась силы чужих слов.

Так кто они, женщины Борзовы, везучие или не очень?

Как посмотреть. Навскидку — все живы и здоровы. Уже кое-что. Личная жизнь — на самом деле она не в том порядке, какой принято считать образцовым. Но похоже, фыркнула Гутя, этот непорядок сегодня — почти всеобщий порядок. Каждая вторая женщина — без мужа. Они что, все кем-то прокляты?

Ерунда. Может быть, женщины стали слишком требовательны. А может сами не знают, чего хотят, или хотят того, чего не заслужили?

Алексей, ее работодатель, предлагал ей… себя. Казалось бы, почему нет? Почти свободен, у него прибыльное дело. Это он дал ей работу. Но иногда Гутя думала, что Алексей склонял ее к особенным отношениям… корыстно, чтобы надежнее хранить коммерческую тайну. Однажды она со смехом спросила его об этом.

Он кивнул и удивил ее.

— Не исключен и такой момент тоже. Уплывет тайна — потеряешь бизнес. Но не бери в голову, Гутек, это не наш случай. Ты всегда мне нравилась, сама знаешь.

Это правда. Они учились в одной школе, а он за ней бегал. После школы стараниями своей матушки перебрался в Москву. Его мать сумела устроить его служить в кремлевский полк. Он укладывался в стандарт: рост, фигура — все как надо.

Но погоны быстро разонравилась, и он, уже с новыми связями, занялся делом. Гутя не знала, как это произошло, но ее бывший одноклассник начал заниматься биологически активными добавками.

— БАДы, чтоб ты знала, помогают сохранить здоровье, — объяснял он в первый раз, прогуливая Гутю по двору, в котором гонялся за ней мальчишкой.

— Как это? — спрашивала она с откровенным недоверием в голосе. Она закончила медицинский, вернулась домой с дипломом врача, хотя и санитарного. Ни о каких добавках им лекций не читали.

— Очень просто: нехватка меди — и р-раз! — смерть от разрыва аорты или сосудов мозга. Недостаток ненасыщенных жирных кислот — получите инсульт.

— Послушай, ты говоришь так, будто каждый знает, чего у него и сколько. Ты сам хотя бы раз делал специальные анализы, чтобы выяснить, какие микроэлементы в норме, а какие нет?

— А мне зачем? Я здоров, Гутек. — Он весело хохотал.

— Не ешь, значит, сам никаких своих добавок, — сделала Гутя правильный вывод.