Люсьен собирался еще что-то сказать, но передумал и, раскланявшись, вышел.

После того как дверь за Стрэтмором закрылась, Кит, вся дрожа, откинулась на спинку стула. Поверил ли он ей? Кажется, да. Но полной уверенности не было. Трудно было понять, что он думает. Кит очень хотела знать, как он поступит с тем, что узнал от нее. Возможно, он не был ее врагом, но все равно представлял огромную опасность. Опасность…

Кит вздрогнула, когда в ее мозгу пронеслась картина их последней встречи. Господи, вместо того чтобы надавать Люсьену пощечин, она обвилась вокруг него, как плющ. Она не должна была вести себя как легкомысленная девица. Ведь она — леди Кэтрин Трэверс, получившая в наследство двойной запас добродетели — за себя и за сестру. Но какое блаженство — оказаться в его объятиях. Он просто парализовал ее своей нежностью. Наверное, кровь Трэверсов заговорила в ней и начисто лишила стыда.

Только тут Кит заметила, что все время почесывает ногу выше колена с внутренней стороны бедра, и сразу убрала руку. Какое счастье, что он не видел татуировки. Иначе Кит действительно оказалась бы в беде.

После вечера, проведенного в салоне леди Грэхем, Люсьен долго не мог заснуть. Наконец ему это удалось, но сны его были ужасны. Он оказался в густом тумане, который скрывал от него все окружающее. Тем не менее какая-то важная миссия заставляла его шаг за шагом продвигаться вперед. Вдруг прямо перед собой он увидел свою обожаемую и несравненную леди Немезиду. Ее стройная фигура не была прикрыта ничем, кроме тумана. Красота девушки поразила его в самое сердце. Она улыбнулась и протянула к нему руки. Он рванулся к ней, но не успели они прикоснуться друг к другу, как лицо девушки исказилось от ужаса. Она повернулась и бросилась бежать. Люсьен устремился в погоню, не обращая внимания на устрашающие силуэты, вырисовывающиеся из тумана. Девушка привела его к замку, сложенному из черных, как сама смерть, камней. Он сразу понял, что замок таил ужасную опасность, и крикнул, чтобы предупредить девушку. Но она, не оборачиваясь, вбежала через черную арку.

Не раздумывая, он последовал за нею и оказался в светлом зале, уставленном множеством зеркал. И в каждом отражении она. Она была то напуганной служанкой, то знаменитой актрисой, сводящей с ума своих поклонников, то рассудительной интеллектуалкой. Множество обличий, в некоторых из них он ее видел, а в некоторых — нет.

По залу эхом разносился женский плач и мольбы о помощи. Он хотел броситься на помощь и устремился к девушке с грустными глазами. Кто это был — Кит или Кристина? Он не знал. Но его протянутые руки уперлись в гладкое, холодное стекло.

Хриплый голос позади него прошептал: «Помоги мне, Люсьен, ради Бога, помоги!"

Он обернулся, но снова не смог отличить настоящую девушку от ее отражений. С несгибаемым упорством он бросался вперед снова и снова. Его руки кровоточили от ударов в бесконечные зеркала, но прикоснуться к теплому, из плоти и крови, телу женщины он не мог. Вокруг были только зеркала, только отражения.

Он очнулся весь дрожа и с предчувствием гибели. Единственное, чего он не знал, то — кому грозила гибель, ему или ей. Возможно, им обоим.

Люсьен заставил себя откинуться на подушки и расслабиться. Наконец дыхание стало ровным. Он понял, что, по крайней мере, не ощущает той парализующей пустоты, которая свалилась на него после жалкого совокупления с Лолой. С леди Немезидой были совсем другие проблемы. Эмоций было слишком много. И слишком часто его надежды рушились.

Люсьен на девять десятых был уверен, что его противницей была Кристина Траверс, легкомысленная актриса и сестра-близнец целомудренной Катрин. Но он был достаточно искушенным человеком, чтобы не искать подтверждения рассказу девушки и поверить ему без достаточных на то оснований. Пожалуй, ему могла помочь двоюродная бабка, вдовствующая графиня Стид. Она обожала сплетни и всегда была в курсе всех новостей. К счастью, она давно хотела повидать Люсьена и смогла принять его в непривычно ранние для визитов часы.

Когда Стрэтмор вошел в гостиную леди Стид, она сидела у камина, закутавшись в шаль, миниатюрная женщина с серебристо-седыми волосами.

Леди Стид пробовала протестовать, потом махнула рукой и весело улыбнулась.

— Ну, рассказывай, что тебя интересует на этот раз?

— По-моему, у вас были друзья в Уэстморленде.

— Да, Милтоны. Они живут недалеко от Кендала. Вдова Милтона и я уже лет шестьдесят — лучшие подруги. Я гощу у них по две недели каждое лето по пути в Шотландию. Теперешний виконт Милтон — мой крестник. Лорд Милтон женился в двадцать два года, — леди Стид с упреком взглянула на Стрэтмора поверх очков в золоченой оправе, — и сейчас у него уже трое сыновей. Вот мужчина, который выполнил свой долг перед семьей.

Люсьен сделал вид, что не заметил намека. Он уже давно привык к подобным упрекам.

— Ас лордом Марклендом не были знакомы?

— Конечно, была. Это был очаровательный мужчина, но редкостный шалопай. Его имение располагалось в нескольких милях от Милтон-холла. Единственное, что ему хорошо удалось на этом свете, — это произвести двух очаровательных дочерей-близняшек, — леди Стид презрительно фыркнула. — Когда граф умер, его титул перешел к какому-то американскому кузену. Так что, я думаю, этот род угасает. Ведь американцы не относятся к титулам всерьез.

Не успела тетушка углубиться в свою любимую тему о добродетелях наследственной аристократии, как Люсьен задал вопрос, который интересовал его больше всего.

— Расскажите мне о сестрах-близнецах. Вы их видели?

— Почти каждый раз, когда я навещала Мил-тонов. Очаровательная парочка — Кэтрин и Кристина. У обеих имена начинаются на «К». Эти Трэверсы всегда славились своими странностями, — она покачала головой. — Маркленд совсем не обращал на них внимания. Но Анна Милтон была от них без ума и старалась научить их хорошим манерам и ввести в общество.

— И они действительно очень похожи?

— Как две горошины из одного стручка. Никогда раньше не встречала такого сходства. Я не могла отличить их друг от друга. Но характеры у них были совершенно разные. Леди Кристина, старшая, была такая же необузданная, как и ее отец.

Принесли чай, и графиня разлила его по чашкам.

— О выходках Кристины говорило все графство, — продолжила она свой рассказ. — То она в полночь обнаженная купалась в реке, то взбиралась на отвесные утесы. Она могла надеть мужской костюм и отправиться верхом на охоту, а могла затеять спор с викарием на тему логики и довести беднягу до полной растерянности. Ей бы следовало родится мальчишкой.

Это, конечно, прекрасно объясняло поведение девушки. Вот когда она приобрела эти навыки — умение бегать по крышам и забираться в чужие дома.

— А что вы можете сказать о Кэтрин?

— Кэтрин походила на свою мать, а та была дочерью викария. Кэтрин была настоящей молодой леди. Она всегда старалась быть рядом с сестрой и уберечь ее от беды. Милое дитя. Но рядом с Кристиной ее легко было не заметить. Все внимание притягивала к себе ее буйная сестра. Кристина всегда говорила за двоих.

Леди — Стид взяла серебряные щипчики и положила сахар в чашку.

— Все были к ним очень снисходительны. Ведь было известно, что девочки предоставлены сами себе, и никто за ними не присматривает. Говорили, что Кристина попала в какую-то нехорошую историю. То ли сбежала с первым встречным, то ли поступила в театр. В общем, сделала что-то достаточно непристойное.

— Вы в самом деле считаете, что она могла стать актрисой? — Люсьен нахмурил брови. Графиня усмехнулась.

— Да нет, я не думаю, что Кристина способна на это. Но у нес были блестящие артистические способности. Они с Катрин собрали молодежь, живущую по соседству, и ставили спектакли. Особенно удались «Комедия ошибок» и «Двенадцатая ночь».

— Редко кому удавалось посмотреть пьесы, где играли настоящие близнецы, — улыбнулся Люсьен. — Кристина, конечно, играла Себастьяна, а Кэтрин — Виолу?