Также вспомним, как в 1916 году Елена Ивановна настойчиво собралась ехать в Финляндию… Это ли не ко времени? Во всех вехах "ко времени" сколько было досмотрено, и, конечно, многое было, попросту говоря, не досмотрено. Так часто бывает в жизни, что самое необычайное, на которое, казалось бы, нужно и уши развесить и глаза раскрыть, в обиходе кажется совсем обыкновенным. Но проходят года, и это обыкновенное становится в совершенно другой разряд самого нужного.

Вот Юрий, который начал самоучиться читать и писать в самых ранних годах, написал свою первую поэму, которая начиналась: "Наконец я народился". А затем рассказывалось о каком-то путешествии на верблюдах. Тогда все мы читали такие записи с любопытством, думая, откуда у четырехлетнего, если не трехлетнего, малыша непременно верблюды; а ведь теперь никто не сказал бы, что такое воображаемое путешествие на верблюдах не было бы ко времени.

А сколько раз у каждого в жизни бывали такие обстоятельства, тоже ко времени, которые по маломыслию человек считал великим для себя несчастьем. Но через многие годы человек должен был по справедливости сказать себе, какое замечательное "стечение обстоятельств" произошло. Лишь бы вовремя заметить; иначе сколько прекрасного творчества пропадает неоцененным. Из этой же наблюдательности укрепятся и самые высшие устои. Чем яснее и глубже будем мы наблюдать, тем большее и лучшее заметим.

Помню, как о том же самом болел душою Леонид Андреев. "Вот если бы только ухватить все, что так близко и так замечательно" — так устремлялся большой мыслитель, прозорливый и устремленный в грядущее. Помню наши беседы на хвойном берегу в Териоках в 1918 году: "Не досмотрели, вот не досмотрели чего-то! А ведь оно было и было так близко", а в это время Кронштадт грохотал какими-то неведомыми залпами. Не уберегли Леонида Андреева. И тогда говорил, и теперь говорю это.

Нужно быть бережливее. К людям нужно быть бережливее, к таким особенным в дозоре болеющим, как Леонид. Ведь в свое время и Менделеева не хотели выбирать в Академию Наук. Но он все-таки вписал вечную скрижаль Менделеевской таблицы. Препятствовали и Позднееву в его устройстве Восточного института. Довели княгиню Тенишеву до суда только за то, что она любила и действительно охраняла от расхищения русские древности. Этот суд с генералом Верещагиным (прости ему Господи) остается любопытным документом в истории русской Культуры.

Зачем же люди будут мешать и препятствовать там, где столько складывалось именно ко времени. Но, может быть, тоже ко времени должно было происходить прискорбное судоговорение, чтобы была запечатлена голгофа памятников искусства. Может быть, нужен был невыбор Менделеева в Академию, чтобы тем светлее сияли самоцветы его элементов. Может быть может быть. Но все-таки, видя такую явную небережливость, особенно сейчас, после всего происходящего, нельзя не пожалеть, что строились многие препятствия там, где должна была быть особая внимательность и забота. Конечно, благословенны препятствия, но и они не должны нарушать строительной гармонии.

Чтобы не расточить зря полезных строительных материалов, надо прежде всего научиться наблюдать и внимать всему, что так неисчислимо щедро дается каждому. Решительно всякий человек, в конце концов, вспоминает, что им было потеряно. И обычно эти потери бывали от малейшей ненаблюдательности. Помню характерный эпизод из студенчества. По поручению студентов мы должны были посетить известного издателя Маркса. Чрезвычайно скромный Маркс сидел в своей конторе, почти тут же у дверей, за маленьким столиком. Один из делегации, не дав себе труда рассмотреть, с кем он говорит, обратился к Марксу довольно высокомерно. Не забуду, как удивленно привстал почтенный издатель с тихим ответом: "Я Маркс". Делегация была потрясена.

Сколько таких, казалось бы, маленьких эпизодов ненаблюдательности каждый может припомнить и, конечно, желать, чтобы они не повторялись более. Многое, очень многое дается "ко времени", делается так, что ни дня, ни часу нельзя отодвинуть. А люди ходят, по старинному выражению, спустя рукава, думая, что велика, мол, важность. Да, немала она. И сколько государственных потрясений и огромнейшего значения обстоятельств слагалось от трясения спущенными рукавами.

Откуда произвелось слово "разгильдяйство"? Определяет оно очень многое. Может быть, в нем когда-то выразился отказ от гильдии, иначе говоря, небрежение к гильдейскому упорядоченному строю. Гильдии великой Ганзы навсегда запечатлелись в великом Новгороде. Много ганзейских обычаев вкоренилось в устои северных народоправств, о которых так замечательно писал Костомаров. Каждый истинный историк прежде всего обладает справедливостью. Она-то и дает его выводам убедительность. Тот, кто опознал убедительность, тот понимает и значение "ко времени". Если бы сохранить все данное ко времени, сколько несчастий сменилось бы часами истинной радости. Лишь бы ко времени.

19 Мая 1935 г.

Цаган Куре

Публикуется впервые

Что же делать? Нужно делать самонужнейшее. А разве мы не делаем именно это нужнейшее в каждодневной работе? Конечно, всякая сознательная работа — уже нужнейшая, но бывают настолько сложные и уплотненные времена, что и среди нужной работы следует выбирать наисамонужнейшую.

Как же уследить, которая работа будет наиболее неотложной? Даже если будем применять и внимательность и заботливость, о чем так много всегда говорилось, то все же не может ли случиться, что особая спешная работа может потонуть в рутинных занятиях? Вот именно это обстоятельство и приходится особенно иметь в виду в дни особых сложностей.

Даже и среди рутинных занятий как будто нет таких, которые бы можно назвать ненужными. Иначе они были бы вообще изъяты из трудового обихода. В настоящем обиходе ведь все как будто нужно и не излишне. И все же так зорко нужно уследить за всем тем, что является в данный момент руководящим.

В морском деле существует приказ "действовать по способности". В такие ответственные минуты каждому поручается проявить лучшие свои способности познания, находчивости и мужества. Этим многозначительным приказом как бы вызывается из недр существа чувство особой ответственности и высокой обязанности. Приказ апеллирует к лучшим качествам души.

Но может быть и другой приказ, переносящий внимание не только на личные качества, но именно на окружающие обстоятельства. Такой приказ может гласить "действовать по надобности". В нем, вызывая в себе лучшую находчивость и подвижность, придется облечь себя в ответственность, в такую ответственность, которая позволила бы правильно судить об окружающих обстоятельствах.

Деятель должен взять на себя решить, действовать ли ему или для пользы дела выжидать. Такое выжидание тоже будет своего рода действием. Ведь оно не будет простою медлительностью, преступным промедлением и отложением — оно будет лишь координацией многих незрелых для других людей обстоятельств. Если же деятель решает действовать, то как же осмотрительно и неотложно он должен избрать лучшие пути действия. Ведь колеблющийся перенос удара уже во время нанесения его лишь ломает даже самое лучшее оружие. Неопытный рубака может раздробить самый ценный клинок.

Среди множества представляющихся действий не так-то легко деятелю избрать наиближайшее и наинужнейшее. Говорят, что опытность даст скорый расчет. Но, может быть, вернее сказать, что опытность даст наилучшие чувствования. Сколько раз обманывает расчет, и сколько раз торжествует справедливое чувствознание.

Воспламененный и окрыленный чувствознанием деятель может разобраться во всем комплексе создавшихся обстоятельств. Все эти дела дней сих как будто одинаково нужны, как будто и неотложны и насущны. Но это лишь мираж. Среди них есть и старые, уже изжитые пути, но, конечно, имеются и новые, живоносные. Тот, кто, несмотря на всякие опасности и препятствия, усмотрит живоносность, тот уже уследит и самонужнейшее. Он не удивится, что это самонужнейшее будет окружено наибольшими опасностями и трудностями. Ведь тьма будет особенно насторожена там, где проявляется жизнь.